Дмитрий Кувшинов
Фото Reuters
Риши Сунак стал третьим в текущем электоральном цикле и пятым со времени эпохального референдума о членстве страны в ЕС премьер-министром Великобритании. После многочисленных политических скандалов, ожесточенной фракционной борьбы, стратегических ошибок консервативных правительств и не впечатляющих эффективностью попыток тори выполнить обещания предвыборной программы 2019 года сегодня перед Консервативной партией нависает угроза почти неизбежного разгрома на следующих всеобщих выборах, которые состоятся не позднее января 2025 года.
Согласно последним опросам YouGov, тори отстают от лейбористов на 30% – это самый большой разрыв между двумя крупнейшими партиями за 25 лет. В этих обстоятельствах перед новым премьером, по сути, стоит одна ключевая задача – спасти Консервативную партию от электоральной катастрофы, и у него есть лишь около двух лет на ее выполнение.
Грядущая схватка между консерваторами и лейбористами будет решаться на двух «фронтах». Первый – это голоса традиционно колеблющихся избирателей из низов среднего класса – представителей сферы услуг и высококвалифицированных «синих воротничков» (при Маргарет Тэтчер этот архетип избирателя назывался «человек из Эссекса», при Тони Блэре – «владелец Форда Мондео»). Второй – поддержка со стороны жителей депрессивных, деиндустриализированных районов на севере Англии, бывшей «красной стены» надежных округов Лейбористской партии. Тори удалось завоевать их на выборах 2019 года благодаря обещаниям «довести брекзит до конца» и вложиться в крупные инфраструктурные проекты в регионе. Эти две группы объединяет общее видение ключевых проблем, стоящих перед страной: падение уровня жизни в результате экономического кризиса и растущие объемы нелегальной миграции в страну. Политическое наследие нового премьер-министра в значительной степени будет определяться тем, как он сможет справиться с названными проблемами.
Значимость этих тем понимают и в Вестминстере. С первых же дней премьерства Сунака оппозиция непрерывно атакует его кабинет по вопросу нелегальной миграции через Ла-Манш. С 2020 года ее объемы выросли в четыре раза – до 40 тыс. человек ежегодно. Ситуация обостряется, поскольку в переполненном единственном в стране миграционном центре в Манстоне происходят вспышки эпидемических заболеваний, а 30 октября была совершена одиночная атака на центр по приему мигрантов в Дувре.
Для решения проблемы у Сунака не так много опций. Министр внутренних дел Суэлла Браверман, чье присутствие в правительстве обеспечивает Сунаку поддержку со стороны правого крыла партии, выступает против открытия еще одного миграционного центра. Предложенная еще Борисом Джонсоном схема депортации нелегальных мигрантов в центр временного содержания в Руанде не заработает в ближайшие годы из-за апелляций в различные судебные инстанции о соответствии плана законодательству Великобритании. Переговоры об усилении совместной франко-британской патрульной группы французского побережья Ла-Манша были сорваны в начале сентября, когда Лиз Трасс заявила, что не уверена, является ли французский президент Эмманюэль Макрон другом Британии. Сунак делает ставку на возобновление переговоров с Макроном: учитывая непростые отношения между Лондоном и Парижем в последние годы, достижение соглашения могло бы быть представлено как крупная дипломатическая победа Сунака и тем самым повысить его шансы на предстоящих выборах.
В экономике приоритетом Сунака является решение проблемы дефицита бюджета в 50 млрд фунтов, что позволило бы сохранить большую часть социальных выплат на существующем уровне. Уже были отвергнуты планы Трасс по снижению налогов, однако другие способы сократить дефицит бюджета (замедлить темпы роста пенсий, заморозить инфраструктурные проекты, отказаться от роста расходов на международную помощь и оборону) неизбежно вызовут разногласия в партии и недовольство какой-либо из частей электората. С целью выиграть время для проработки потенциальных рисков кабинет отложил публикацию своей налоговой программы до 17 ноября.
Поскольку британцы ожидают от Сунака в первую очередь решения внутренних политических и экономических проблем, глобальная проблематика до сих пор остается на периферии повестки кабинета. Отсутствие у него опыта работы на внешнеполитическом треке (в отличие от двух его предшественников) может оказаться преимуществом, поскольку Сунак, будучи новым лицом в мировой политике, имеет определенное пространство для маневра в выстраивании отношений с лидерами других стран (чем не могла похвастаться Трасс). Внешнеполитические инициативы будут в большей степени продиктованы стратегической необходимостью и экономической целесообразностью, нежели логикой символической демонстрации британского лидерства, характерной для предшественников Сунака. В конце года будет обновлен опубликованный в прошлом году Комплексный обзор по вопросам внешней политики и безопасности, однако серьезных изменений в нем не ожидается.
На российском направлении от Лондона также стоит ожидать большего экономического прагматизма, который может способствовать замедлению «порочного круга» эскалации напряженности в двусторонних отношениях. Так, Сунак обещал отказаться от плана Трасс повысить расходы на оборону с 2 до 3% ВВП к 2030 году, хотя это уже вызвало ожесточенное сопротивление в Восточной Европе. Октябрьский опрос Ipsos продемонстрировал, что все меньше британцев готовы поддерживать введение новых санкций против России, если это будет означать повышение цен на энергоносители (41% по сравнению с 73% в марте), что также может умерить энтузиазм Лондона в ведении агрессивной санкционной политики.
Хотя для британской политической модели крайне нехарактерно возникновение технократических кабинетов, политическая турбулентность последних лет создала в обществе запрос на стабильное, компетентное, свободное от идеологии, даже несколько скучное «правительство экспертов». В конечном счете именно этими императивами должен будет руководствоваться Сунак, чтобы восстановить доверие населения к правительству и его партии.
