Почему Китаю грозит геронтократия позднесоветского типа

Фото Reuters

Недавно закончившийся ХХ съезд Коммунистической партии Китая (КПК) не был похож на своего тезку, ХХ съезд советских коммунистов. Ничего потрясающего основы или даже просто неожиданного, за исключением не вполне понятного инцидента с бывшим лидером страны Ху Цзиньтао, которого по какой-то причине публично вывели из зала, на нем не произошло. За неделю работы съезда на нем было сказано много мудреных и высокопарных китайских слов, в точном смысле которых еще долго придется разбираться специалистам. В этом плане он больше напоминал советские съезды времен зрелой брежневщины – XXIV или XXV. Но ясно одно. Было закреплено положение нынешнего лидера партии и страны Си Цзиньпина, его статус безоговорочного вождя и положение «ядра ЦК партии», а также курс на отход от многих политических правил и традиций, заложенных архитектором китайских реформ Дэн Сяопином еще в конце 70-х – начале 80-х годов прошлого века.

Бросается в глаза этот отход в кадровых вопросах, которые четко соблюдались прежними руководителями – Цзян Цзэминем и Ху Цзиньтао. Это негласное правило об уходе из Политбюро по достижении 68 лет (самому Си уже 69 лет), а также идея смены поколений руководителей у власти каждые 10 лет. По этой традиции к власти на ХХ съезде должно было прийти «седьмое поколение руководителей», однако руководители остались примерно того же возраста. Сам Си сохранил свой пост, вероятный будущий премьер Госсовета Ли Цян всего на четыре года младше уходящего Ли Кэцяна. А в Постоянный комитет Политбюро вошли еще два человека одного возраста со старым премьером (1955 г.р.). Все это означает, что принцип личной лояльности полностью заменил формальные возрастные ограничения и открывает дорогу возникновению геронтократии позднесоветского типа.

Другое направление отхода от стратегии Дэна – это замена абсолютного приоритета экономического роста другими. Идея выдвижения на первый план цели ускоренного экономического роста имеет две основы – марксистскую (так как идеальное общество – коммунизм – должно возникнуть на базе высочайшего развития производительных сил, создающего возможность достижения полного изобилия) и националистическую – осуществление «китайской мечты», общей цели китайских революционеров преодолеть отставание периода «столетия унижений» от империалистов и восстановить ведущее место Китая в мире. Ради этого прежние руководители КПК готовы были закрывать глаза на многое: рост «капиталистических» отношений, укрепление позиций частных монополий, привилегии иностранным инвесторам, даже не особенно активно бороться с коррупцией. Структура власти была существенно децентрализована, регионы получили значительные финансовые и другие права. Во внешней политике Дэн провозгласил принцип скромности, сформулированный в китайском выражении «копить силы и не показывать своих возможностей».

Нынешнее руководство решило, что дальнейшее отступление от принципов социализма грозит перерождением общества. Возникла опасность, что вскоре оно не будет отличаться от существовавшего при власти Гоминьдана, против которого, собственно, и боролись коммунисты. Для борьбы с этой тенденцией власть была решительно централизована и во многом сосредоточена в руках лично лидера. Началась решительная борьба с коррупцией, влиянием олигархов и всяческих негосударственных «инфлюенсеров», с «сомневающимися» в верности линии партии как внутри, так и во вне ее. На международной арене китайские представители и дипломаты начали активно защищать курс «ядра партии», критиковать его критиков и сомневающихся за рубежом, давать советы иностранцам, как следует относиться к Китаю. Порой использовались весьма нелицеприятные выражения.

Другой яркий пример нового курса: политика «нулевой терпимости» в борьбе с коронавирусом. Китайский лидер многократно заявлял, что для КНР наиболее важны жизни людей. И действительно, жесткие и длительные локдауны для целых крупных промышленных городов привели к тому, что число смертей от коронавируса в Китае на сегодняшний день в 200 раз меньше, чем в США (в Китае – около 5 тыс., а в США – более 1 млн). В то же время экономический рост, который в прошлом году начал быстро восстанавливаться и составил 8%, в этом году ожидается всего в 2,5% (в то время как до прихода к власти Си он в течение 30 лет был в среднем около 10% в год). В марксизме позитивное изменение прежних подходов называют их «творческим развитием», а негативное – «ревизионизмом». Как окончательно назовут изменения, предпринятые Си Цзиньпином, во многом будет зависеть от их результатов, о которых пока говорить рано. Оптимисты, в том числе и в самом Китае, утверждают, что со времен Дэна ситуация в стране коренным образом изменилась, ее экономика и внешнеполитическое влияние в разы выросли, и поэтому изменения в курсе совершенно естественны. Пессимисты же, напротив, говорят о том, что упор на идеологию в ущерб экономике напоминает времена Мао Цзэдуна и может закончиться такими же спадом и экономическим хаосом, к которому привела его политика. Борьба же с крупнейшими национальными корпорациями и интернет-бизнесом ведет к торможению развития, а излишняя напористость во внешней сфере приводит к снижению популярности Китая в мире и росту враждебности со стороны основных экономических партнеров, без сотрудничества с которыми огромная экспортоориентированная экономика страны столкнется с большими трудностями.

Китай – страна сложная и непредсказуемая. У нее свой путь. Окажутся ли новые лидеры правы или нет, покажет будущее развитие, за которым мы, специалисты, да и многие в мире будут с интересом наблюдать. Но послание ХХ съезда миру ясное – Китай продолжит политику «ядра ЦК», которая уже сложилась до съезда. Никаких инноваций внесено не было. Если кто-то предрекал или надеялся на перемены, то он просчитался. Если кто-то предсказывал, что перемен не будет, то он оказался прав.

Хорошо ли это для России? Полагаю, что в данной ситуации – неплохо. Курс руководства Китая на дружественную поддержку нашей страны, конечно, не в ущерб собственным интересам, будет также продолжен. А хорошо ли это для самого великого китайского народа – он решит сам.