Алексей Фененко
Фото freepik.com
Первая декада сентября – традиционное время размышлений о войне и мире, что связано с двумя памятными датами. Одна – 1 сентября, годовщина начала Второй мировой войны; другая – 7 сентября, годовщина Бородинской битвы. У этих дат есть, впрочем, и еще более глубокое значение. Вторая мировая война создала Ялтинский порядок, в котором мы в целом продолжаем жить до сих пор; Наполеоновские войны создали Венский порядок, просуществовавший 100 лет: от Вены до Сараево. Однако все предшествующие мировые порядки завершили свое существование тотальными войнами. Нельзя исключать, что нечто подобное произойдет и с нашим мировым порядком, а привычный нам мир станет таким же достоянием истории, как Вестфальский и Венский миры.
Слова «третья мировая война» вызывают ассоциации с ядерным апокалипсисом, который едва ли не уничтожит современную цивилизацию. Но еще в 1949 году английский писатель Джордж Оруэлл написал знаменитую антиутопию «1984», где вполне реалистично описал тотальные войны будущего. Они напоминают не мировые войны прошлого века, а европейские войны раннего Нового времени – Итальянские (1494–1559) или Тридцатилетнюю (1618–1648). Великие державы, по сценарию Оруэлла, сочетают «великие цели» по перестройке мира в духе Второй мировой войны со стратегией измора и атомными бомбами ранга хиросимской. Великие державы десятилетиями ведут войну на ограниченных ТВД, не затрагивая территории друг друга. Еще интереснее взаимодействие у Оруэлла войны и общества. Цель войны заключается не в оккупации территории противника (для этого ни у одной державы нет стратегических возможностей), а в поддержании мобилизационного состояния общества. Война превращается в привычную картину мира: какой, например, была Столетняя война для пяти-семи поколений англичан и французов.
Оруэлл был весьма скептичен к техническому прогрессу и революции в военном деле. Вопреки всем теориям сетевых и информационных войн 1990-х писатель видел войну будущего в духе современных региональных конфликтов. «В целом же последние 30–40 лет военное искусство топчется на месте. Шире стали использоваться вертолеты; бомбардировщики по большей части вытеснены беспилотными снарядами, боевые корабли с их невысокой живучестью уступили место почти непотопляемым плавающим крепостям; в остальном боевая техника изменилась мало. Так, подводная лодка, пулемет, даже винтовка и ручная граната по-прежнему в ходу», – писал Оруэлл, словно предвидя современные военные конфликты,
Книга Оруэлла стала знаменитой как сатира на СССР. Социологи шли дальше, выводя из нее теории тоталитарного государства. Образ войн будущего оставался на периферии. А между тем в контексте современных военных конфликтов образы Оруэлла приобретают иное звучание.
В каком-то смысле сама холодная война содержала в себе семена оруэлловских войн. Обе сверхдержавы не могли решить ключевой задачи: как перебросить многомиллионную армию в другое полушарие Земли и обеспечивать ее снабжение в течение длительного времени. (Эта задача, кстати, остается нерешенной до сих пор.) В таких условиях СССР и США оставалось воевать только экспедиционными силами на ограниченных ТВД: в Корее, Индокитае, Афганистане, Центральной Америке. Мы привыкли воспринимать их как некие длительные локальные конфликты, но кто знает, не назовут ли их наши потомки одной Советско-американской войной? Звучит странно, но ведь и современники Столетней или Тридцатилетней войн не знали таких названий, а сражения в них происходили раз в несколько лет, если не десятилетий: остальное время стороны маневрировали и вели переговоры о выгодных условиях мира.
Война в Сирии дала пример войны нового типа. США, Британия, Франция, Россия, Турция, Израиль уже более десятилетия воюют на ограниченном ТВД: территории Сирии и примыкающей к ней территории Ирака. Формально они не сталкивались друг с другом, уничтожая подставные движения и организации, имеющие собственные квазиармии. Фактически они годами маневрировали в непосредственной близости друг от другу и, видимо, вступали в опосредованные столкновения через квазиармии. Возникал образ войны в стиле Оруэлла: война не объявлена, но ведется без прямых сражений, хотя все ее участники направили туда войска. Подобно оруэлловскому миру, здесь действует негласно условие – не доводить конфликт до прямого столкновения.
Конфликт в Украине стал следующей ступенью в развитии оруэлловских войн. НАТО открыто вмешалось в ход российской спецоперации, помогая Киеву масштабными поставками вооружений, отправкой наемников и передачей разведданных. Это пока еще не война России и НАТО, но уже пограничная ситуация: боевые действия на территории третьей страны ведутся экспедиционными силами, притом что состояние войны формально не объявила ни одна из сторон. Если боевые действия затянутся, то между Россией и НАТО возникнет пространство вялотекущего конфликта. При этом территория самих великих держав оказывается неприкосновенной для распространения на нее военных действий, что вновь напоминает войны раннего Нового времени.
В фантазиях Оруэлла метрополии ощущают войну только дефицитом товаров, продовольствия и непрекращающимся военным положением. Но разве не этот сценарий мы видим ныне в странах ЕС, где антироссийские санкции привели к проблемам в сфере энергетики? В России последствием пока стали ограничения на поездки в страны ЕС. Но продолжение этой тенденции может привести к ограничению социального пакета, к которому привыкли граждане всех развитых стран во второй половине ХХ века. Эксперты часто пророчат Европе народные бунты из-за роста цен на отопление и продукты. Но кто сказал, что это не перерастет в военный психоз в духе 1930-х, который можно поддерживать весьма долго на фоне вялотекущих военных конфликтов?
Экстраполируя эти тенденции в будущее, мы получаем войны, весьма напоминавшие фантазии Оруэлла. Они будут охватывать территории неких государств, где кризис власти привел к вмешательству великих держав. Война на этой территории будет вестись экспедиционными силами и мобилизацией обществ, но преобладающей стратегией станет измор противника (в духе, например, Итальянских войн XVI века). В конце концов все сценарии третьей мировой последних 70 лет представляли ее как более масштабную Вторую мировую с ядерным наполнением. Но финальная война для нашего Ялтинского мира может куда больше напоминать, например, Тридцатилетнюю войну XVII века, тлеющую на ограниченных театрах и с вялотекущими военными действиями.
