Дмитрий Сабов
Фото Reuters
Последний день председательства Франции в Совете ЕС будет отмечен громкой премьерой. По телеканалу France 2 в четверг, 30 июня, покажут документальный фильм «Президент, Европа и война». Журналист Ги Лагаш, утверждает журнал Express, получил разрешение на съемки в течение нескольких месяцев в дипломатической ячейке Елисейского дворца. Эффект ждут сногсшибательный: «Впервые в истории французы увидят личное общение своего президента с зарубежными коллегами». «Коллеги» увидят тоже. Включая Владимира Путина, с которым Эмманюэль Макрон говорил за четыре дня до начала специальной военной операции в Украине: стенограмма этой беседы уже гуляет по СМИ.
Сам Макрон фильма, как сообщают, пока не видел. О его реакции на телесюрприз еще предстоит узнать. Вопрос, кто санкционировал съемку, от этого лишь актуальнее. Но есть еще несколько вопросов. С какой целью итоги полугодового председательства в ЕС, когда президент Франции был столь частым собеседником президента РФ, подводить в формате утечки? И что этот шаг значит в контексте недели «большой дипломатии», где на саммитах G7 и НАТО Макрона отговаривали от диалога с Россией? Кому адресован сигнал? Ответы стоит искать как во французской, так и в международной политике.
Внешняя политика во Франции – прерогатива главы государства. Вот только разница между президентом Макроном, начинавшим первый мандат с абсолютным большинством в Национальном собрании и однозначно своим кабинетом министров пять лет назад, и его статусом после парламентских выборов 19 июня велика. С 2017 по 2022 год он мог проводить свою линию крайне решительно как во внутренней, так и во внешней политике. Во Франции его даже прозвали Юпитером. Для Европы же, где коалиционная практика стала мейнстримом (от ФРГ до Италии правят без большинства, в ЕС решения и вовсе принимают консенсусом), это стало тем исключением, которое позволяло нарушать «правила».
Посыл президента, которого спешили записать в атлантисты, оказался скорее голлистским. А как иначе, если при Дональде Трампе Америка отворачивалась от Старого Света? В Европе, ошарашенной президентом, который назвал НАТО «устаревшей» организацией и утверждал, что в ЕС «используют» США, Макрон принимал президента России в Версале (2017 год). А в Брегансоне (2019-й), когда Россию обкладывали санкциями из-за Крыма, обозначил перспективы своей российской политики. Это стало заявкой на новую архитектуру безопасности на континенте – если не в военном, то в цивилизационном измерении.
Макрона подталкивали к конфронтации, а он шел своим курсом. И просто сыпал глобальными инициативами: «стратегическая автономия», особая политика в Индо-Тихоокеанском регионе, особая роль ЕС в НАТО, европейский суверенитет… Когда ушла Ангела Меркель, вопрос о новом лидере ЕС был очевиден. Но еще до того, выступая перед своим дипкорпусом в 2019-м, Макрон подчеркнул: даже если вы не согласны, все равно обязаны проводить политику президента. Речь, к слову, шла и о России. Перспективы, которые открывало взаимодействие с таким «игроком», были, мягко говоря, уникальны: ситуация чем-то напоминала Францию 1970-х, ставшую в годы холодной войны одним из архитекторов разрядки в отношениях с СССР. Геополитика ведь не история, старые схемы в ней работают, и не раз. А что если Америка на ноябрьских выборах отвернется от Байдена и вновь повернется к Трампу или иным республиканцам, которые оставят разворошенную Европу наедине с ее проблемами безопасности?
Вопрос в том, в каком статусе дотянут до новых поворотных моментов действующие лидеры и структуры. Сам Макрон на пресс-конференции в Брюсселе неделю назад признал: «Евросоюз, который мы имеем в июне 2022 года, сильно отличается от того, в котором Франция заступила на председательство в январе». «Громадье» планов так планами и осталось. Конфликт в Украине вытеснил на обочину все евроинициативы. На саммите в Мадриде Макрон о «смерти мозга» НАТО не вспоминал, говорил о единстве и силе. Да и статус кандидатов в ЕС для Киева и Кишинева выглядит как компромисс: он задуман в рамках Европейского политического сообщества, которое президент Миттеран 30 лет назад видел как прообраз «общеевропейского дома» с… Россией. По сути, сохранение открытой двери для диалога с Москвой – это все, что осталось. Но даже тезис Макрона о том, что «когда мир вернется, мы будем строить новое равновесие безопасности», звучит в нынешнем контексте крамольно. До разрядки далеко. Евроголлизму не место в строю.
Прорыв в парламент Франции крайне правых патриотов и разношерстных левых добавит хлопот «Юпитеру». Внешняя политика, как отмечалось на экспертной встрече в Москве, организованной франко-российским аналитическим центром «Обсерво» по итогам выборов, останется президентской вотчиной. Но в какую сторону качнут ситуацию новые депутаты, среди которых не только антиевропеисты и антинатовцы, но и экологи с проатлантическими симпатиями, и тьермондисты с идеями «нового неприсоединения», не угадаешь.
Рискну предположить, что скандальная телепремьера France 2 станет одним из вбросов, которые переводят в поле публичной дискуссии то, что было в компетенции президента. Найти компромисс в такой полемике малореально. Зато заработает прессинг, заставив смещаться от неразберихи в сторону атлантизма.
Всю прошлую неделю, пока премьер Элизабет Борн выясняла, по каким законопроектам в парламенте большинство достижимо (блоку Макрона не хватает 37 мандатов), сам он отстаивал поле для маневра на саммитах. Это важно на будущее. По июньским данным аналитиков из European Council of Foreign Relations (ECFR), главный водораздел в отношении европейцев к событиям в Украине проходит между теми, кто хочет мира как можно скорее, и теми, кто хочет наказать Россию. «Если не найти способ корректно управлять этим расколом, – предупреждает директор ECFR Марк Леонард, – последствия будут сопоставимы с теми, которые имел европейский долговой кризис для стран-должников и стран-кредиторов».
Конкретно это означает, что Франции и Германии, которые думают о том, что будет «после конфликта», противостоит в ЕС жесткий проамериканский блок, который требует военных поставок и постоянных баз НАТО. В застрельщиках – Польша и страны Балтии. Контуры новой политики начнут проглядывать уже завтра – под чешским председательством в ЕС, которое начинается 1 июля.
