Екатерина Энтина
Фото сайта infobrics.org
Чтобы представить себе, каким мир будет завтра, надо понять, каким он был вчера и как он в действительности выглядит сегодня. Этому серьезно мешают представления о биполярном и, как следствие его распада, однополярном мирах.
Двухполюсного мира, возглавляемого противостоящими друг другу СССР и США, никогда не существовало. Это чистой воды политологический конструкт, который тешил самолюбие Вашингтона и Москвы.
Гонка ядерных вооружений привела к формированию ядерного клуба, привилегированное положение которого и монополия на ядерное оружие в дальнейшем были освящены договором о его нераспространении.
Деколонизация сделала наиболее многочисленной группой государств в мире формально освободившиеся страны Азии, Африки и Латинской Америки. Часть их сформировали Движение неприсоединения, оказывавшее заметное влияние на мировую политику и экономику. Достаточно вспомнить, какому давлению со стороны его членов подвергались США и Израиль по широкому кругу вопросов мировой повестки, когда дело доходило до голосования в ООН.
Все перечисленное было (и по большей части остается) несущей конструкцией многополярного мира. Но приверженность геополитике биполярности застила глаза. Поэтому после роспуска социалистической системы и развала СССР все приняли на веру утверждение о возникновении однополярного мира.
Концепция однополярного мира была чрезвычайно выгодна Вашингтону, поскольку позволяла вроде бы на законных основаниях всех несогласных объявлять «реваншистами», «душителями свободы и демократии» и обвинять в посягательствах на сложившийся миропорядок. При этом в начале 1990-х США и ЕС, уверенные в том, что все международные организации автоматически работают на них, даже не стали задумываться об их трансформации и парадоксально сохранили институциональную многополярность. К необходимости делигитимации ООН они пришли позже – уже после восхождения на мировую арену Китая, Индии, ряда других государств. Провозглашение же Россией перехода к многополярному миру стержневой внешнеполитической задачей невольно придало американской легенде об однополярном мире ложную достоверность.
В связи с этим очевидно, что специальная операция России в Украине и тотальная гибридная прокси-война, развернутая в ответ Западом, вовсе не об Украине. Это объясняет нежелание большинства стран реально присоединяться к санкциям.
Интеграция стран и объединений стала, возможно, еще более востребованной, чем раньше, но изменились ее императивы. От жестких форм политической и идейно-ценностной кооперации – к гибким союзам, обеспечивающим совместный прогресс в критически значимых областях; от глобальных цепочек создания стоимости – к внутри- и трансрегиональным; от союза государств – к союзам обществ и ставке на человеческий капитал.
Осознание неизбежности смены правил игры толкает западный мир на все более сильное давление как на конкурентов, так и на своих. Но было бы самонадеянно назвать это состояние агонией. Очень многое зависит сегодня от того, сможет ли Россия и условно недовольный незападный мир перейти от констатации своего несогласия с реалиями к совместной разработке практических контуров желаемого будущего.
Инструментария для их создания и развития в равноправном партнерстве и с участием России предостаточно. Это БРИКС, ШОС и получающий шанс на большое развитие ЕАЭС.
В состав БРИКС, как это уже прорабатывается отдельными его участниками, могли бы войти дополнительно по одной азиатской, африканской, латиноамериканской и европейской стране. Весьма перспективным начинанием показало себя проведение заседаний БРИКС с подключением всех стран того региона, представитель которого осуществляет председательство. Ввиду уже накопленного опыта желательно, чтобы БРИКС занялся:
– созданием универсального механизма расчетов и платежей без использования доллара и евро и разработкой единой для участников проекта криптовалюты и цифровых денег;
– учреждением сети фондов, финансовых организаций и структур финтеха для обеспечения потока инвестиций в совместные проекты и индустрию стартапов;
– созданием сети постоянно действующих отраслевых комитетов министерского уровня, возглавляемых страной, председательствующей в БРИКС, на ротационной основе;
– формированием общего законотворческого сообщества с полномочиями по разработке общего для всех национального законодательства в тех областях деятельности, от которых зависят социально-экономический и научно-технический прогресс, разработка, внедрение и рутинизация высоких технологий;
– созданием четко работающего механизма контроля над исполнением совместно принимаемых решений.
ШОС мог бы стать институциональной платформой формирования Всеобъемлющего большого евразийского партнерства. С инициативой его формирования руководство России выступило на Санкт-Петербургском экономическом форуме в 2016 году. Кроме того, наиболее перспективные транспортно-логистические коридоры проходят через него. Обеспечение их безопасности в интересах всех государств-транзитеров, что делает структуры ШОС крайне востребованными.
Обязательным измерением партнерства должно стать создание единого образовательного, исследовательского и культурного пространства. Общая заинтересованность в таком шаге лежит на поверхности: НИОКР большинства быстро растущих стран зависит не только от объемов национального финансирования, но и от доступа к технологиям. Все универсальные конвенции о защите интеллектуальной собственности прежде узаконивали монопольное положение западных компаний на рынке современных технологий. Обеспечить технологическую автономию на национальном уровне не под силу практически никому из растущих стран. Это задает востребованность как межпредметной научной кооперации в рамках ШОС, так и совместную деятельность по созданию инструментов правового регулирования нового поколения, которые были бы нацелены на максимальное распространение современных технологий и обеспечение свободного доступа к их заимствованию и внедрению. Одним из первых шагов могло бы стать создание механизмов защиты открытых кодов программирования от хакерских атак.
Наконец, для ЕАЭС существующие вызовы представляют отличную возможность выйти на мировую арену с новым типом внешнеэкономических соглашений, запрограммированных не только на облегчение регулирования традиционных торговых областей, но и на обмен информацией и технологическое взаимодействие в критически значимых сферах.
Все эти шаги можно будет воплотить, приняв универсальные конвенции или национальное регулирование о запрете экономического принуждения и односторонних санкций. Необходимость включить запрет на односторонние санкции в Конституцию уже широко обсуждается в экспертных кругах в Сербии, по-прежнему остающейся единственной страной Европы, которая не готова встраиваться в евро-атлантические императивы. Таким образом, несломленный Евро-Атлантикой многополярный мировой порядок, основанный на главенстве ООН, снова задышит полной грудью.
Константин Ремчуков 