Павел Тимофеев
Фото Reuters
Президентские выборы во Франции завершились. Кампания, официально стартовавшая 28 марта, но фактически – уже осенью 2021 года, оказалась яркой на события. Выдвижение кандидатом в президенты ультраправого публициста Эрика Земмура, сместившего акцент в общественных дискуссиях на идеи французской идентичности, праймериз у «Республиканцев» и первое в истории выдвижение в президенты от этой партии женщины – Валери Пекресс, попытки проведения «народных праймериз» в левом лагере Кристианой Тобира, позднее снявшей свою кандидатуру, трагические события в Украине, ударившие по рейтингам «русофильских» кандидатов, утверждение по итогам первого тура 10 апреля Жан-Люка Меланшона в качестве бесспорного лидера левого лагеря и, наконец, второй тур, в котором Марин Ле Пен сделала все возможное, набрав рекордные для своей партии 41,5% голосов, – таковы самые яркие события этой кампании. Но главный ее итог – разумеется, переизбрание на второй срок президента Эмманюэля Макрона.
Почему французы снова доверили бразды правления государством Макрону, против которого на улицы выходили и профсоюзы, и «желтые жилеты», и противники реформы пенсионной системы, а не поддержали Ле Пен, более близкую к простым слоям населения? Означает ли этот итог признание его эффективного лидерства или же это свидетельство того, что никто из соперников не оказался Макрону по плечу? Крайне интересны итоги соцопроса, проведенного службой YouGov в прошлом сентябре. Согласно этим данным, французы признавали, что ни один из конкурентов Макрона не мог бы управлять страной лучше, чем он. Накануне первого тура этот диагноз подтвердился: из 100 опрошенных французов 40% считали, что Ле Пен была бы худшим президентом, чем Макрон, обратное мнение высказывали лишь 32%. У Меланшона этот дисбаланс выражен еще сильнее: 27% видели в нем лучшего главу государства, чем Макрон, но 46% – худшего.
Несмотря на то что во втором туре Макрон получил меньше поддержки, чем в 2017 году (58,5 против 66,1%), делать из этого выводы, что позиции Макрона ослабли, было бы преждевременно. Важнее другое. Во-первых, в первом туре (в котором избиратель традиционно голосует за «своего» кандидата, а не устраняет наиболее далекого от его идей) электорат Макрона по сравнению с 2017 годом вырос на 3,8% (27,8% против 24,0%), а в абсолютных числах – более чем на 1 млн (9,7 млн против 8,6 млн человек)! То есть, несмотря на кризисы пятилетия, Макрон не только сохранил, но и приумножил свой электорат. Во-вторых, впервые за 20 лет Франция переизбрала своего президента на второй срок – последний раз это делал Жак Ширак в 2002 году, разгромив Жан-Мари Лен Пена – отца Марин. После того как Николя Саркози не смог переизбраться на второй тур в 2012-м, а Франсуа Олланд из-за низкого рейтинга вообще впервые в истории Пятой республики отказался выставлять кандидатуру на второй срок, впору было размышлять о том, что Франция вступила в «эпоху слабых президентов». На этом фоне переизбрание Макрона может быть сигналом о том, что Франция, наоборот, возвращается к нормальности.
Пожалуй, сейчас позиции Макрона сильнее, чем в 2017 году. Во-первых, если тогда он был новичком в большой политике, то теперь у него есть бесценный президентский опыт. Во-вторых, сейчас у французов нет иллюзий относительно того, что можно ожидать от Макрона, но и он уже, можно сказать, на своей шкуре прочувствовал, каков народ, которым ему выпало руководить. И если в первое пятилетие за ним закрепилось прозвище «президент богатых», а ряд его публичных заявлений в духе презентации себя как «президента-Юпитера» выглядели высокомерно, то теперь, надо думать, он учтет уроки прошлого. Не случайно избирательный сайт его кампании называется «Вместе с вами».
Из этого вовсе не следует, что второй президентский срок Макрона будет беспроблемным. К числу ключевых вызовов, на которые ему предстоит ответить, относится целый блок экономических вопросов (дальнейшие меры по модернизации экономики, с тем чтобы сохранить Францию в пятерке крупнейших экономик мира; рост покупательной способности; инновации и возвращение производства во Францию; зеленая энергетика; цифровизация сельского хозяйства и обновление медицинской инфраструктуры). К ключевым внутриполитическим задачам относится укрепление доверия населения к институтам государственной власти, а следовательно, развитие прозрачных каналов формирования элиты и доступности социальных лифтов (включая продолжение реформы Национальной школы администрации и, возможно, сокращение числа парламентариев), укрепление обратной связи между властями предержащими и народными слоями.
Что касается внешней политики, то Макрону придется искать пути укрепления позиций Франции в Евросоюзе, а также повышения влияния ЕС в Европе и в мире, включая Африку и Индо-Тихоокеанский регион. Скорее всего он не останется в стороне от урегулирования украинского кризиса.
Но это задачи будущего. Сейчас же задачей номер один для Макрона является победа на выборах в Национальное собрание, которые состоятся в июне. И эта задача скорее всего будет сложнее, поскольку если в актив Макрону-президенту можно занести целый ряд ярких, пусть и противоречивых, реформ, то его центристская партия «Вперед, Республика!» вряд ли может похвастаться достижениями, кроме, пожалуй, половинчатого успеха на европейских выборах 2019 года. Тем не менее переизбрание Макрона в президенты – это солидная основа для начала парламентской кампании, в ходе которой возможны разные варианты: например, привлечение в ряды партии ряда популярных общественных деятелей, как в 2017 году, а также заключение союза с другими умеренными силами (центристская партия «МоДем», «Республиканцы», социалисты, «Зеленые»).
Конечно, Ле Пен и Меланшон будут стараться взять на парламентских выборах то, что не взяли на президентских, чтобы создать два крайних оппозиционных полюса, которые сосредоточат огонь критики на третьем – центральном полюсе, которым руководит Макрон. Главный вопрос парламентских выборов – сможет ли президент обеспечить себе большинство, которое даст ему карт-бланш для проведения новых реформ? Или же в парламенте появятся две мощные фракции лепеновцев («Национальное объединение») и меланшоновцев («Непокоренная Франция»), которые будут блокировать его инициативы? Итоги парламентской кампании в июне дадут ответ на этот вопрос и позволят понять, какая свобода маневра будет у Макрона при принятии решений на протяжении нового политического цикла в 2022–2027 годах.
