Дарья Курдюкова
На фото Олег Кулик. Фото агентства городских новостей "Москва"
Ответственен ли художник за то, как его кто-нибудь когда-нибудь истолкует? «Большая мать» Олега Кулика, сделанная в 2018 году, тогда никого не оскорбила. Возможно, ее вообще мало кто заметил – нет уверенности, что пожелавшие обидеться видели ее и на нынешней «Арт Москве». Тем не менее политики добились вызова художника на допрос в Следственный комитет в связи возбуждением уголовного дела о реабилитации нацизма (ст. 354.1, ч. 3 УК РФ), а Госдума спешно готовит законопроект «о защите от осквернения художественных образов, произведений литературы и искусства, посвященных Великой Отечественной войне».
Ни объяснения Олега Кулика, ни слова галериста Владимира Фролова о том, что скульптура навеяна передрягами в семейной жизни самого художника, что образ этот об отношениях мужчин и женщин, кажется, никому из оскорбившихся политиков – ни сенатору Алексею Пушкову, ни депутату Госдумы Александру Хинштейну, ни главе комитета по культуре Госдумы Елене Ямпольской и т.д., – не нужны. Впрочем, и то, на каком основании так единодушно в «Большой матери» разглядели «пародию» на скульптуру «Родина-мать зовет!», со стороны остается непонятным. Тоже женщина, тоже с мечом?
Плодородная тучность, которую сочли непростительной применительно к найденной ими «аналогии» чиновники-комментаторы, в сопровождавшем работу тексте объясняется отсылкой к Венере Виллендорфской: в мировой культуре это одна из хрестоматийно знаменитых палеолитических Венер, символ жизни. Поза скульптуры Кулика, если уж отбрасывать всякие детали, сравнима с любой позой в искусстве, знаменующей порыв, от «Рабочего и колхозницы» до «Ники Самофракийской», к которой, в частности, апеллировал мухинский монумент. Но в искусстве на протяжении его истории ведь в том была и суть, чтобы детали не отбрасывать, а эту самую историю по чьей-нибудь прихоти не переписывать. «Большая мать» ни к одной из «аналогий» – а в силу размытости их можно множить до абсурдной бесконечности – не «пришвартовывается» с достаточной меткостью. Тогда толкователям в помощь воображение, даже если оно намеренно игнорирует авторский замысел. «Показалось» стало критерием оценки произведения, но оно же превратилось в обоснование для уголовного преследования.
Современное искусство в России давно как бельмо на глазу. Парадоксально, но факт: толком его не зная, им периодически оказываются оскорблены. Судить об искусстве может каждый, суды над искусством стали данностью. В нынешнем случае сплелись право ультимативно высказываться об искусстве, присвоенное людьми, это искусство не ведающими, найденный повод к усилению узкотрактуемого патриотизма – и в конце концов команда «фас», которая может быть направлена в любой адрес.
Очередной виток сворачивания проекта «Современное искусство» в стране тоже основан на том самом праве мериться патриотизмом, обижаться, не слышать того, кто назначен оппонентом, поворачивать историю прошлого в произвольное русло, направлять общественную нервозность, усталость и т.д. в какую-нибудь удобную мишень. Вряд ли чиновники удостоят ответом, не оскорбительно ли для «Родины-матери» как символа Победы сравнение с частным случаем из жизни одного художника, с Великой Отечественной войной никак не связанным.
Олег Кулик, один из самых современных известных художников современной России, хотят того современные политики или нет, в историю искусства уже вошел. Мог ли он предугадать, что его личный по интенции образ спустя четыре года после появления будет реинтерпретирован в общественно-политическом ключе в связи с острой политической обстановкой? Риторический ведь вопрос, из серии вопросов о том, могли ли древние греки и римляне знать, что сделаются классикой, а она станет источником вдохновения в том числе для искусства сталинской эпохи. Из серии вопросов о том, могли ли знать художники модернизма и авангарда, что будут объявлены нацистами дегенеративным искусством.
Михаил Ломоносов, герой отечественной культуры, науки и вообще просвещения (с этим, кажется, пока не спорят), призывал толкователей, прежде чем выносить о чем-то суждение, удостовериться в собственной осведомленности.
Первый замглавы комитета Госдумы по просвещению Яна Лантратова обратилась к министру культуры Ольге Любимовой с идеей: «Предлагаю на время проведения специальной военной операции ввести временную меру – институт общественных художественных советов. Это должна быть именно временная мера, исключающая влияние государственных институтов на работу художественных советов». Она же, по сообщению ТАСС, «предложила проверять перформансы на предмет провокаций». При этом Лантратова узнала о скульптуре из СМИ.
Кулика она называет украинским художником, теперь это, видимо, стало принципиально. Между тем когда родившийся в Киеве, служивший в 1984–1986 годы в Советской армии, давно живущий в Москве Олег Кулик в 1990-е стал одним из самых ярких московских акционистов, когда он получил государственную премию «Инновация» за кураторский проект «Верю», когда представил «Мессию» Генделя и «Вечерню Девы Марии» Монтеверди в парижском Театре Шатле, его статус классика современного российского искусства считался гордостью, причислять к той или иной национальности считалось неприличным, а обвинять в «реабилитации нацизма» (та самая ч. 3 ст. 354.1 УК РФ) не могло привидеться в страшном сне.
