Миграция на отечественный софт – не лучше санкций

Фото pixabay.com

В ближайшие месяцы правительство определится со сроками и условиями перехода на российское программное обеспечение для топливно-энергетического комплекса (ТЭК). Предприятия ТЭКа еще в 2018 году вошли в число субъектов критической информационной инфраструктуры (КИИ), которым на правах собственности или аренды принадлежат информационные системы в более чем десятке отраслей. Поэтому ТЭК подпадает под ноябрьское поручение президента, в соответствии с которым правительство до 1 мая 2022 года должно установить целевые показатели миграции на отечественный софт. А значит, норма о преимущественном использовании отечественного программного обеспечения (ПО) может стать обязательной для нефтегазовой отрасли.

ТЭК в последние годы проделал немало шагов на пути цифровизации. Важным драйвером стало глобальное распространение технологий четвертой промышленной революции – искусственного интеллекта, интернета вещей, больших данных (Big Data), виртуальной и дополнительной реальности (VR/AR), использование которых позволяет не только снизить издержки, но также улучшить безопасность и повысить эффективность всей цепочки использования сырья, от скважины до бензоколонки.

Самый простой тому пример – беспилотные летательные аппараты (дроны), которые на первой стадии внедрения применялись в основном для мониторинга состояния трубопроводов. Так, в 2017 году «Газпром трансгаз Томск» – томская «дочка» «Газпрома», являющаяся оператором систем трубопроводов в Восточной Сибири, – смогла заместить дорогостоящую вертолетную технику с помощью отечественных дронов. Беспилотники, способные за один час облетать 30 кв. км территории трубопроводов и транслировать данные в режиме реального времени, позволили полностью автоматизировать наблюдения за инфраструктурой.

Сегодня же дроны все чаще используются для доставки грузов. Например, «Газпром нефть» в 2020 году применила беспилотник для транспортировки проб нефти с удаленного Южно-Приобского месторождения Ханты-Мансийского автономного округа на расстояние 40 км – время полета оказалось вдвое меньшим, чем в том случае, если бы для этой цели использовался автомобильный транспорт. При этом компания стала применять беспилотники также для магнитной съемки – первичного этапа геологоразведки, позволяющего определить строение пород на основе измерения геомагнитного поля.

Еще одной технологией, получившей распространение в отрасли, стали цифровые двойники – виртуальные аналоги физических объектов, которые позволяют повысить эффективность разработки месторождений. Первоначально этот эффект можно было наблюдать на примере зарубежных компаний. Например, норвежская Equinor смогла за счет цифровых двойников вдвое снизить удельные затраты времени на ряд операций работников буровой платформы, ведущей добычу на месторождении «Йохан Свердруп», одном из крупнейших в Северном море. В свою очередь, австрийская OMV к 2025 году собирается с помощью цифровых двойников снизить на 90% период планирования бурения скважин для последующей добычи и на 15% – уменьшить вероятность внештатных ситуаций при проведении буровых работ.

Повысить операционную эффективность планирует и ЛУКОЙЛ, который в сентябре 2021 года приступил к внедрению цифровой модели на Ватьеганском месторождении Западной Сибири, разработка которого началась еще в 1983 году. В ходе проекта компания собирается создать цифровые двойники для более чем 3000 действующих на месторождении скважин, чтобы точнее определять реальный потенциал добычи. При этом внедрены были еще более 60 цифровых моделей на ряде других собственных месторождений, на долю которых приходится свыше трети добычи компании. Схожего эффекта – в виде автоматизированного анализа состояния нефтяных пластов и выбора тех или иных технологий повышения нефтеотдачи – стремится достичь и «Татнефть», которая к 2025 году планирует создать цифровые двойники для всех собственных месторождений. Один из пилотных проектов компании реализуется на Бондюжском месторождении в Татарстане, где с помощью цифровой модели компания собирается усовершенствовать систему поддержания пластового давления.

В этом же ряду стоят и другие технологии 4.0, взятые на вооружение российскими компаниями, будь это дополненная реальность, с помощью которой «Башнефть» обучает собственный персонал для работы на объектах добычи, или же нейронные сети, которые некоторые компании начинают применять в геологоразведке. При всем различии все эти проекты объединяет одно – стремление снизить издержки и повысить операционную эффективность за счет внедрения новаций. Тем самым цифровизация несет не только и не столько технологический, сколько экономический смысл.

Принудительный же переход на российский софт лишает цифровизацию этого смысла. Вместо инструмента сокращения издержек она послужит причиной их кратного увеличения. Например, по оценке начальника управления Федеральной службы по техническому и экспортному контролю Николая Мищенко, миграция на отечественное ПО обойдется субъектам критической информационной инфраструктуры в триллион рублей. Такое бремя станет для компаний ничуть не лучше санкций, которые затрагивают лишь добычу в Крыму, а также на глубоководных и арктических месторождениях, но никак не всю отрасль в целом.