Как вызревают договоренности, выводящие из политического тупика

Фото Reuters

Публичные оценки участников переговорного спурта на прошедшей неделе оставляют двойственное впечатление. С одной стороны, в них отсутствует даже намек на точки соприкосновения по центральным сюжетам – дальнейшему расширению НАТО и отведению военной инфраструктуры Запада от границ России. С другой – и Москва, и ее контрагенты (прежде всего Вашингтон) демонстрируют настрой на продолжение общения.

Отсутствие прорывных результатов – ожидаемый итог первого раунда консультаций. Тем более что реальная работа, по-видимому, сосредоточилась в российско-американском формате. Обсуждения на площадках Совета Россия–НАТО и ОБСЕ скорее обеспечивали дипломатическую легитимацию основного трека. Показательно, что брюссельская дискуссия с участием 30 государств западного блока закончилась через четыре часа, тогда как в Женеве представители Москвы и Вашингтона дебатировали около восьми (не считая ужина накануне).

Даже столь продолжительный единичный контакт, очевидно, недостаточен для сближения позиций там, где противоречия накапливались годами. Переговорный процесс требует длительного прощупывания позиций, рассмотрения спектра альтернатив, мучительной выработки формулы возможного компромисса. При этом участники неизбежно оттягивают болезненные уступки в расчете, что другая сторона дрогнет первой. Подобная прелюдия, стороннему наблюдателю представляющаяся топтанием на месте, необходима, чтобы уже «на флажке» вызревали договоренности, выводящие из политического тупика.

Судя по скупым сведениям, просачивающимся из переговорных комнат, в ходе встреч участники добросовестно отрабатывали поставленные перед ними вопросы. Разговор шел предметный, по всем законам дипломатической драматургии. По-видимому, американская администрация всерьез восприняла российские сигналы и даже продемонстрировала аккуратную ревизию ряда позиций. В частности, США, ранее игнорировавшие призыв Москвы предупредить развертывание ракет средней и меньшей дальности в Европе, теперь согласны обсуждать эту тему.

Такие осторожные подвижки стоит приветствовать, но они не гарантируют итогового успеха. Дипломатия, даже самая талантливая – не всемогуща. Начавшиеся переговоры затрагивают краеугольные основания регионального порядка, как он сложился после окончания холодной войны. Признание принципа неделимости безопасности, принятие ограничений на экспансию НАТО, свертывание военного присутствия в Центральной и Восточной Европе – все это требует фундаментального переосмысления raison d’etre западного блока, а заодно и его места в региональной архитектуре.

Изменения такого масштаба, как правило, следуют за тектоническими сдвигами в соотношении сил. А этого в Европе пока не наблюдается (некоторое перераспределение потенциалов имеет место, но принципиально оно картину не меняет). Российские официальные представители признают, что триггером выдвинутых требований стало даже не какое-то конкретное событие, а накопившаяся усталость от западного манкирования интересами Москвы. Высказываемые в адрес Вашингтона и его союзников претензии справедливы, но моральная правота остается слабым аргументом в международной политике.

Ранее Россия неоднократно выдвигала схожие претензии, требуя пересмотреть региональную архитектуру. Например, в ряде положений, представленных в конце 2021 года, макеты соглашений показательно воспроизводят текстовку проекта Договора о европейской безопасности 10-летней давности. В лучшем случае предшествующие обращения завершались попытками залатать противоречия эрзац-решениями вроде Основополагающего акта Россия–НАТО. Фактически Вашингтон с союзниками стремились усадить Москву на некий приставной стульчик за своим столом без реальной трансформации западного блока.

Новое российское дипломатическое наступление сопровождается более акцентированными, чем ранее, аргументами военно-технического ответа. Вместе с тем сомнительно, что эти увещевания принципиально поменяют западные расчеты. Региональный статус-кво остается предпочтительным для НАТО даже на фоне нынешнего обострения отношений с Россией. В первую очередь этот статус-кво защищает от ренессанса противоречий внутри трансатлантического сообщества, риски которого возрастают в условиях деградации либерального идеологического консенсуса. Запад боится собственных дремлющих демонов национализма и ревизионизма больше, чем возможных действий России.

Серия инициативных шагов Москвы напомнила США и их союзникам об издержках инструментального использования конфронтации с Россией во внутризападных играх. Начавшиеся переговоры дают шанс конвертировать возросшее внимание к ее озабоченностям в практические приобретения по ряду направлений. Наряду с отказом от развертывания ударных систем можно добиваться некоторой сдержанности западных контрагентов во взаимодействии с Украиной, снижения их военной активности у российских границ.

Вместе с тем дипломатия оказывается успешной только при осознании пределов достижимого. В балансировании на грани конфликта самое сложное – определить, где проходит эта грань. Да и словосочетание «твердые гарантии в международной политике», к которому апеллируют российские официальные лица, является явным оксюмороном. В среде, где каждый заботится о собственных интересах, даже письменные договоры не станут залогом обязательности контрагентов. Москве надо быть готовой к тому, что, если США или НАТО и пойдут на заключение каких-либо документов, они окажутся весьма далекими от озвученных российских запросов.