Привычка к коррупции стала частью массового сознания

Фото сайта svetlogorsk39.ru

Частно-государственное партнерство в России XXI века развивается по формуле, воспетой в «Ревизоре» Гоголя, где городничий распекает купца за нелояльность, напоминая: «А кто тебе помог сплутовать, когда ты строил мост и написал дерева на двадцать тысяч, тогда как его и на сто рублей не было? Я помог тебе, козлиная борода!» Скажем, дел, возбужденных в связи с хищением средств в области государственных закупок масок, перчаток, антисептиков и антиковидного оборудования, уже сегодня хватает. А по итогам года их будет на 30% больше, чем по итогам прошлого, такой радужный прогноз дает глава комитета по противодействию коррупции Марина Галюченко. Она называет причиной взлета показателя нарушений в сфере ковидных контрактов недополученную в прошлом году прибыль, которую недобросовестные участники рынка госзакупок пытаются скомпенсировать.

Председатель Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов предупреждает: «У нас была информация, что в ряде учреждений была ограниченная подача тестов, и непонятно куда списывались другие. То есть тебе давали 30 тестов, а проводили пять. А куда списывались другие? Ну, наверное, они попадали в торговые сети».

Глядя на эти и другие вопиющие факты и размышляя о путях преодоления безобразий, либерально настроенный читатель уже готов предложить способ избавления страны от побочных коррупционных эффектов пандемии. Способ предельно прост: «Раз-два-три, Путин, уходи».

Нет, дорогие сограждане, все значительно сложнее. Я готов согласиться с тем, что рыба гниет с головы и что в деле растления народа власть способна сыграть важную роль. Но только при условии, что сам народ чист как младенец и вакцинирован от коррупции таким стойким антивирусом, что коррумпированной власти приходится ломать его об колено.

Коррупция присутствует во всех странах мира, но не во всех странах она является имманентной и системной. Некоторые исследователи полагают, что многонациональный российский народ обладает рядом свойств, благодаря которым питательная для коррупции среда просто обязана возникнуть.

В недавнем интервью «Эху Москвы» редактор портала Carnegie.Ru Александр Баунов отметил такую современную русскую черту, как «полное отторжение коллективизма после 70 лет жизни при навязанном коллективизме, когда людям рассказывали, что коллектив все, а личность ничто».

«Мы получили общество, где все перевернулось в этом отношении с ног на голову. То есть это самое индивидуалистское, не коллективистское общество, где никто никому не верит и никто ни о ком не заботится, где малейшие личные неудобства считаются более важным фактором определения, как себя вести, чем риски для себя же и для других, – считает российский политолог. – То есть тот самый индивидуалистический Запад, где якобы все должны вести себя исключительно в рамках погони за наживой, за жизненным успехом, оказался обществом гораздо более коллективистским, чем нация или группа наций, если учитывать наших соседей из ближнего зарубежья, которые воспитаны в духе коллективизма».

Русские обладают потрясающей способностью становиться народом-семьей под ударами внешнего врага. Но как только атака отбита и агрессор повержен, мы превращаемся в группу отдельно стоящих ребят, никак и ничем не связанных друг с другом. Разве что с родными, друзьями, коллегами, добрыми соседями – но все эти связи и взаимные обязательства носят сугубо личный характер. В России нет традиционного, например, для Востока социума, построенного на родоплеменных отношениях. Но нет и традиционной для современного Запада гражданской модели, основанной на горизонтальных связях и на законе. А раз так, то и государство в современной России существует не «для людей», а как кантовская «вещь в себе». И для себя.

Журнал «Психология и бизнес» опубликовал исследование этических представлений «глубинного народа», проведенное в небольшой белгородской деревне под руководством доктора философских наук, профессора НИУ «Высшая школа экономики» Азеpа Эфендиева. Предметом исследования стало отношение сельчан к воровству. «60% открыто признались, что не считают воровство зазоpным. А сколько еще элементарно постеснялись об этом сказать! При этом значительное число «неворующих» отметили, что им просто нечего красть», – отмечается в статье.

Есть принципиальный нюанс: «тырить» можно имущество условного колхоза, но ни в коем случае не имущество соседа. «У своего соседа по микpосpеде красть не будут потому, что сосед – это единственное, на что можно опереться в трудную минуту. И сосед это знает. Если станет известно, что Вася украл у соседа, Вася станет изгоем. А хуже этого для него нет, потому что система межличностной зависимости для него по эмоциональной значимости находится на уровне жизни и смерти», – говорится в исследовании.

Было бы наивным думать, что менталитет российского чиновничества и существенной части граждан принципиально отличается от мировоззрения белгородских крестьян. Исследование социологов ВШЭ показало, что с каждым десятилетием россияне все спокойнее относятся к коррупции. Ученые черпали информацию помимо прочего из цифр докладов Всемирного исследования ценностей, датирующихся 1990, 1995, 2006, 2011 и 2017 годами. Эксперты пришли к безрадостному выводу: за неполные три десятилетия доля респондентов, осуждающих коррупцию, снизилась на треть.

Россияне плохо относятся к чиновникам. Социологический опрос фонда «Общественное мнение» дает цифры, касающиеся даже не личного мнения опрашиваемых, а их представлений о мнении общества. 74% россиян считают, что в умах сограждан преобладает отрицательное отношение к госслужащим. А теперь внимание. Опрос, проведенный в нынешнем году среди респондентов, не имеющих опыта работы на государственной службе, показал, что 37% из них хотели бы стать чиновниками.

Вот и все. Когда более трети населения державы спит и видит себя влившимися в ряды тех, кого считает «врагами народа», трудно надеяться, что последние перевоспитаются. Привычка к коррупции стала частью массового сознания, и никакая пандемия не способна это изменить.