В России просто должно быть больше Польши

Фото feepik.com

События последних месяцев на линиях Запад–Россия и Варшава–Россия очень ясно показывают, как две основные части Европы, то есть Запад и Восток, отделились друг от друга. В дипломатических, медийных и пропагандистских нарративах обеих конкурирующих сторон появляются даже такие лозунги, как «новая холодная война», «враждебные лагеря» или «враждебные государства». Все это доказывает, что в геополитической системе Варшава и Москва еще больше окопались в своих лагерях, а значит, еще больше факторов отдаляют нас друг от друга.

В результате уже некоторое время все больше беспокоит одно явление: Варшава и Москва, находясь в противоположных военно-геополитических, а также интеграционно-цивилизационных лагерях, порождают состояние постоянного снижения уровня доверия. Измеряется оно, начиная с высшего, то есть институционального, через ограничение или часто приостановление или прекращение отношений на уровне политиков, местных правительственных чиновников или даже ученых.

Однако хуже всего то, что серая зона недоверия перетекает в общество, включая пресловутого «обычного человека». В результате все больше и больше людей будут восприимчивы к лозунгам русофобии и полонофобии, и, таким образом, с помощью пропагандистского послания конкурирующим партиям будет легче убедить и привлечь больше адресатов. Чем дольше будет сохраняться образ «империалистического кацапа» или «хитрой и лицемерной пшеки-полячки», тем труднее будет смотреть друг другу в глаза и разговаривать. Это, в свою очередь, может привести к ловушкам, потому что со временем активисты и политики могут стать заложниками такой политики и не смогут выйти за рамки тех лозунгов, которые они сами себе установили.

Таким образом, может оказаться, что русофобия и полонофобия станут самостоятельными механизмами, остановить которые будет сложно любому политику или общественному деятелю. Эти явления также приводят к растущему отсутствию эмпатии.

В этом году исполняется 30 лет со дня распада СССР и образования Российской Федерации, однако в Польше эта годовщина, являющаяся памятной не только для России, но и для всего мира, остается незамеченной. Пока что нет никаких дискуссий, конференций и даже выступлений в средствах массовой информации. Несмотря на то что это прекрасная возможность взглянуть на россиян, российское общество и государство со стороны и с более широкой точки зрения. Постараться понять и оценить их. Не только критиковать, потому что у нас, в Польше, по отношению к России и россиянам это мнение преобладает. Однако стоило бы смотреть на это без эмоций и похвалить. Потому что за 30 лет россиянам многое удалось, и, на мой взгляд, с исторической точки зрения это хорошая отправная точка для создания современного государства и поиска новых форм сотрудничества с соседями.

С польской точки зрения важно, что россияне вышли из тоталитарно-советской реальности и строят собственное государство. К сожалению, все более низкий уровень знания русского языка среди поляков означает, что они не могут следить за определенными дискуссиями среди российской элиты, например за темой под названием «30 лет без СССР», которую недавно организовал в «Коммерсанте» журналист Виктор Лошак. В этом контексте стоило бы упомянуть, что в Польше мы часто забываем учитывать опыт других. Итак, если мы не будем пытаться понять русских, то как мы собираемся требовать от русских, чтобы они понимали нас?

С другой стороны, в России также отсутствует серьезная дискуссия о Польше. На самом деле в России мало людей, которые занимаются вопросами, связанными с Польшей, и это вызывает беспокойство, потому что поколение россиян, помнящее Польскую Народную Республику, уходит со сцены. Я понимаю некоторые факторы, из-за которых Польша довольно часто отходит на второй план в широко понимаемой программе внешней политики России. Я опускаю здесь очень противоречивые и контрпродуктивные программы типа ток-шоу. Тем не менее наличие близкого соседства, пересечения многих интересов в Центральной и Восточной Европе и даже некой общности судьбы означает, что в России просто должно быть больше Польши. Я имею в виду широкий спектр проектов и мероприятий, особенно таких, где поляки и русские обсуждают себя, Польшу и регион. Это могут быть мероприятия, связанные с самоуправлением, бизнесом, спортом, а также культурные и научные проекты. Без этого Москве будет сложно проводить политику добрых отношений с Варшавой.

Так что, возможно, стоит начать дискуссию о том, где сейчас поляки и русские, спустя 30 лет после распада СССР. В контексте этой годовщины многое нас отличает, потому что мы имели совершенно разный опыт во многих сферах. Тем не менее в каком-то смысле поляки с 1989 года и россияне с 1991 года могли уникальным для себя способом начать правильно «благоустраивать свой дом», то есть строить свою государственность. Потому у нас и много общего, ведь именно с того переломного момента мы являемся полностью суверенными соседями.

Ввиду поставленного «диагноза» не стоит ждать перезагрузок, потепления отношений и других форм сближения геополитических блоков для продвижения и развития сотрудничества между Польшей и Россией на более низком социально-экспертном уровне. Это слишком рискованно. Может оказаться, что всякий раз, когда Варшава и Москва будут сближаться, мостов для налаживания диалога или сотрудничества будет слишком мало, потому что политической воли в таких случаях часто бывает недостаточно.

Также следует не допустить такой ситуации, когда поляки и россияне будут разговаривать исключительно на форумах международных организаций или на площадках многостороннего сотрудничества и диалога, поскольку это может привести к абсурдным с точки зрения соседства недоразумениям и осложнениям. Поэтому сейчас российские и польские официальные лица, принимающие решения, должны сигнализировать и делать все, чтобы, во-первых, не бояться, а во-вторых – дать сигнал к созданию нового формата диалога между представителями наших обществ.

Для успеха такой инициативы можно стремиться исключить из повестки дня такого сотрудничества геополитические вопросы, которые по-прежнему относятся к более высокому, институциональному, уровню. Однако надо начать разговаривать друг с другом, особенно о том, где мы находимся по прошествии этих 30 лет. И что будет дальше.