Перед Россией и США приоткрывается окно возможностей

Фото Reuters

Госсекретарь США Энтони Блинкен на встрече в Рейкьявике 19 мая отметил: «Мы стремимся к предсказуемым, стабильным отношениям с Россией». То, с какой частотой представители администрации Джозефа Байдена повторяют эту фразу, означает, что она не случайна и заслуживает более внимательного к ней отношения.

Впервые такая формулировка появилась в официальной риторике Вашингтона в середине марта, на следующий день после недипломатичного заявления Байдена в адрес российского президента. Данный инцидент, за которым последовал отзыв посла Анатолия Антонова в Москву для консультаций, показал, насколько внезапно может возникнуть кризис в российско-американских отношениях. «Необходимо установить рамки для процесса развития антагонистических аспектов наших отношений», – заявила тогда представитель Госдепартамента Джалина Портер. Не избавиться от антагонизма, а договориться о правилах, по которым такая конфронтация будет происходить.

Достижение стабильности – это медленный и трудоемкий процесс. Когда стороны осознают, что полный разрыв отношений вредит их интересам, возникает необходимость управлять существующими разногласиями. По мере накопления опыта вырабатывается механизм для адаптации к возникающим потрясениям: поведение сторон становится предсказуемым, исчезает ощущение «чрезвычайности» от малейшего недопонимания, которое к тому же можно устранить посредством установившихся каналов коммуникации.

Исторически сложилось так, что в российско-американских отношениях вопросы, по которым отсутствие диалога подрывало бы жизненно важные интересы сторон, ограничиваются проблемой стратегической стабильности и недопущением прямых военных столкновений. Даже в условиях глубокого кризиса в отношениях в 2014 году был установлен механизм «деконфликтинга» в Сирии, а продление СНВ-3 стало первым и самым простым вопросом двусторонней повестки дня, который решила администрация Байдена.

Проблема в том, что сегодня, в условиях осознания невозможности ядерной войны между крупными державами, удельный вес ядерной проблематики, «стабилизатора» двусторонних отношений, снижается. Одновременно в последние годы международная повестка расширилась за счет новых областей: киберпространство, космос, экология, технологии, пандемия, появление новых видов вооружений. Активизация национальных правительств на каждом из этих направлений неизбежно увеличивает количество взаимодействий, а значит, и инцидентов в межгосударственных отношениях. В отсутствие механизма «управления» возникающими кризисами страны, уже «обжигавшиеся на молоке» в двусторонних отношениях склонны «дуть на воду» и рассматривать инцидент по самому худшему сценарию, требующему наиболее жесткого ответа. Более того, в подобных условиях увеличивается пространство для манипуляций третьими сторонами, заинтересованными в развитии такого худшего сценария. Провозгласив курс на выстраивание «стабильных и предсказуемых» отношений с Россией, администрация Байдена имеет в виду именно сокращение подобного взрывоопасного потенциала.

При этом важно подчеркнуть, что стабильные отношения, расширяя возможности для сотрудничества, не обязательно должны приводить к сближению позиций. Как отметил в начале мая Блинкен, «разговор с кем-то еще не означает, что в твоем словарном запасе исчезает слово «нет». «Деконфликтинг» в Сирии не сблизил позиции сторон, но позволил не допустить, чтобы эскалация происходила «по ошибке». Точно так же отказ от наиболее жесткого варианта санкций по «Северному потоку – 2» не означает, что США не попытаются помешать его работе, если в Германии сложится благоприятная для этого политическая конфигурация. Однако наличие диалога позволит сторонам избежать обострения «по ошибке» и не торопиться обвинять друг друга, если, например, в отношении трубопровода будет совершена диверсия.

Встреча министров иностранных дел в Рейкьявике стала первым шагом на пути такой стабилизации. Как подчеркнули в Вашингтоне, «мероприятие было направлено на определение масштабов предстоящей работы на следующие недели, месяцы, годы и не являлось попыткой достичь результатов за один раз». По каким-то вопросам (стратегическая стабильность, экология, иранская «ядерная сделка») интересы России и США совпадают, и эти вопросы будут вынесены на саммит 16 июня в Женеве.

По другим («Северный поток – 2», судьба Алексея Навального) позиции двух стран настолько непримиримы, что они скорее всего были просто заявлены. По проблемам, имеющим различный приоритет для каждой из сторон (освобождение американских граждан, разрешение конфликта на востоке Украины), возможны встречные шаги, если руководство стран сочтет это уместным. Безусловно, важным аспектом является восстановление каналов коммуникации, что включает в первую очередь возвращение к нормальной работе диппредставительств, но также и создание постоянных форматов диалога в областях, где вероятность «ошибок» стремительно возрастает (например, киберпространство).

В целом это серьезная работа, успех которой будет зависеть от наличия желания и возможностей. Желание США подстегивает поставленная цель противостояния Китаю, который Временное стратегическое руководство по национальной безопасности называет «единственным конкурентом, способным мобилизовать свои экономические, дипломатические, военные и технологические ресурсы, чтобы стать серьезным вызовом стабильной и открытой международной системе». Возможности при этом ограничены сохраняющимися антироссийскими настроениями внутри американских элит, требующих, в частности, ужесточения санкций в отношении «Северного потока – 2» и не допускающих появления в команде, занимающейся российским направлением, лиц, заподозренных в мягкости в отношении Москвы. Наконец, серьезным сдерживающим фактором является отсутствие внешнеполитического консенсуса в самом Вашингтоне, приоритеты которого могут существенно меняться от одного электорального цикла к другому.

Сложно строить «стабильные и предсказуемые» отношения с партнером, который сам нестабилен и непредсказуем. Но раз уж такое окно возможностей приоткрылось, то почему бы в него не заглянуть?