Православные & Познер

Фото агентства городских новостей "Москва"

Интеллигенция в России претендует на роль социальной группы с особыми гражданскими добродетелями. В связи с этим она периодически выдвигает из своего круга представителя и назначает его «совестью нации» – причем назначает не для себя, а для всего народа, не спрашивая об этом народ.

В 1980-е годы эту роль выполнял академик Андрей Сахаров (ум. 1989), после его смерти она перешла к академику Дмитрию Лихачеву (ум. 1999). У обоих были несомненные достоинства и недостатки. Но главным было то, что и Андрей Сахаров, и Дмитрий Лихачев в силу разных причин находились в определенной фронде к государству.

После них пытались назначить совестью нации Даниила Гранина, но не удалось – вероятно, к этому моменту пассионарность интеллигентского слоя начала ослабевать. Позднее была сделана попытка выдвинуть на роль совести нации телеведущего Владимира Познера, но и она не имела успеха. Возможно, это было связано с тем, что выдвиженец слишком ярко был аффилирован с властью, а интеллигентскому сообществу нужен «человек фрондирующий».

Между тем Владимир Познер – пропагандист с огромным стажем, это дело всей его жизни. С 1961 года в Агентстве печати «Новости», затем на Гостелерадио он был контрпропагандистом, работал с англофонной аудиторией, противостоял буржуазной идеологии, нацеленной на советскую аудиторию. После 1991 года Познер переключился на внутреннюю советскую аудиторию – начал специализироваться на пропаганде «демократических ценностей», то есть либеральной идеологии.

В 2021 году исполняется 60 лет работе Владимира Познера в качестве контр- и просто пропагандиста. Он настоящий профессионал. При этом сам он не создает никаких идеологических смыслов, этим занимаются другие люди, а он работает их «голосом», ретранслятором.

Сегодня через Познера звучит голос представителей либеральной идеологии, а она, как известно, включает в себя жесткую критику православия. В связи с этим телеведущий регулярно сообщает аудитории о том, что православие – это якобы исторически ущербная религия, сами православные – неполноценные, неразвитые люди, в отличие от протестантов, которые, по его мнению, куда более прогрессивны, именно поэтому их страны богаче. Он считает православие «трагедией России», а Русскую православную церковь – источником «колоссального вреда» для страны. Он говорит: «Православие – наиболее регрессивная, наиболее закрытая, наименее толерантная из трех основных ветвей христианства». Называя данную позицию ее настоящим именем, необходимо сказать: это не что иное, как религиозный расизм. На самом деле православие в России является прямой жертвой двух секулярных идеологий: либеральной и коммунистической.

Тем более парадоксальным выглядит тот факт, что отдельные православные священники прикладывают максимум усилий для того, чтобы Владимир Познер появился на православных медийных ресурсах и высказал свои антицерковные и атеистические тезисы. При этом в разговоре с ним они выступают не в роли миссионеров и апологетов православия, как им надлежит, а в роли спарринг-партнеров и фактически играют со своим собеседником в поддавки.

Они охотно идут на то, чтобы гость называл их по имени и отчеству, опуская упоминание сана (протоиерей Максим Козлов), публично теряя достоинство священника. Невозможно представить, чтобы статусная исламская фигура отказалась от обращения, например, «Талгат-хазрат», поскольку это было бы унизительно для той общины, для той уммы, которую он представляет.

Телеведущего называют «человеком, который определяет мышление России» (протоиерей Александр Абрамов). А некоторые совсем пресмыкаются, утверждая: «Безусловно, несравнимы плоды жизни Владимира Владимировича Познера с плодами рядового священника».

Подобные представители либерал-православия открыто демонстрируют свою духовную и психологическую зависимость от секулярного спикера, который формулирует позицию очевидного либерального меньшинства. Принятие его ценностей ведет представителей духовенства к демонстративному преклонению перед светскими авторитетами. Они явно заискивают, для них высшая честь находиться рядом и слушать все, о чем он говорит. Это сродни религиозному почитанию – исследователи проблем постсекулярности сказали бы о квазирелигиозном феномене. Представители либерального духовенства всячески дают понять: «Для нас важны ваши святыни. Мы такие же, как вы, только еще немножко православные».

В итоге ситуация переворачивается, словно песочные часы. По существу, Познер выступает в роли духовника, а подлинные священники оказываются в роли его духовных чад, исповедуются ему и как бы каются в своей «излишней» православности, ожидая снисхождения.

Они – ведомые ученики, а он – ведущий оракул. Мы видим, что эти священники не в состоянии удерживать «дискурс веры». Напротив, демонстрируя священный пиетет, они поддерживают дискурс либерализма. Они воспринимают секулярное пространство, которое олицетворяет Владимир Познер, как пространство высших смыслов, как сферу сакрального.

Они как бы назначают Познера носителем дефиниций и хозяином дискурса, причем не где-нибудь, но на православных медийных площадках. Миссионерство в данном случае становится не то что невозможным – немыслимым. Приходится констатировать, что сознание части духовенства повреждено секуляризмом. Это можно назвать теологической девиацией.

Они проигрывают не потому, что их визави – крупный идеолог или мыслитель, – нет, он, будучи пропагандистом, озвучивает не свои идеи. Они проигрывают потому, что добровольно и счастливо принимают его атеистические ценности и его секулярный язык. Этот язык для них более значим, чем язык христианской истины.