Кто боится пластифицированного тела

Фото с сайта bodyworlds.com

Анатомическая выставка Body Worlds («Миры тела») открылась 12 марта для посетителей в одном из павильонов на ВДНХ в Москве. Выставка эта в полном смысле слова передвижная. Ее экспонаты – это тела реальных людей, пожертвованные ими перед смертью ради просветительского проекта. 26 лет назад немец, доктор Гюнтер фон Хагенс, впервые продемонстрировал публике – выставка проходила в Токио – результаты разработанного им метода полимерной пластинации – сохранения человеческих тел, изготовления из них анатомических препаратов и даже, назовем это так, скульптурных композиций. С тех пор выставку посетили более 51 млн человек в 35 странах мира. И вот эта, прямо скажем, могущая шокировать неокрепшие языческие умы экспозиция добралась до России.

Глава Совета по правам человека Валерий Фадеев поставил под сомнение законность проведения выставки Body Worlds в Москве, передает агентство РИА Новости. Фадеев считает, что у организаторов выставки не тот профиль деятельности и нет соответствующих лицензий, чтобы экспонировать настоящие человеческие органы. Кроме того, выставка в ее текущем виде, по мнению Фадеева, нарушает закон о защите детей от вредной информации.

Странно, почему-то Валерия Фадеева не смущает, что в центре Москвы, на Красной площади, без малого 100 лет уже демонстрируется «пластифицированное» тело В.И. Ленина. И через обряд лицезрения этого тела прошли десятки, если не сотни, миллионов советских детей. И сегодня продолжают проходить, правда, со значительно меньшей интенсивностью. Наверное, эта информация считается невредной для детской психики. К тому же не очень понятно, какой профиль организаторов естественно-научной выставки был бы «профильным».

Разумную, на мой взгляд, позицию по отношению к происходящему на ВДНХ сформулировал первый зампред комитета Госдумы по образованию и науке, академик Геннадий Онищенко: в познавательном плане экспозиция несет полезную информацию. Онищенко подчеркивает, что эстетическая часть для него как врача в данном случае вторична, а юридических проблем с проведением мероприятия нет. «Каждый решит для себя, посещать ли эту выставку. Но то, что посетитель узнает очень многое, что в будущем даст возможность работать над здоровьесбережением, над здоровым образом жизни, – это несомненно», – заявил Онищенко в интервью «Комсомольской правде».

И сейчас трудно сказать, чем закончится этот спор. Скорее всего надо ожидать втягивания в него Министерства культуры, различных религиозных организаций, православных общественников и политических деятелей. Что уже и происходит.

Между тем то, что вызывает в России такие полярные оценки, в Западной Европе давно составная часть исторической и культурной среды обитания. Собственно, это один из элементов того, что и создало Запад в современном его понимании. Motiu vivos dociunt («Мертвые учат живых»), Hiс locus est ubi mors daudet succurrere vitae («Это место, где смерть рада помочь жизни») – латинские надписи перед входами в анатомические театры в Европе красноречивы. Хотя, чтобы прийти к такому пониманию, потребовалось несколько столетий.

Первое публичное вскрытие в Европе состоялось в Болонском университете в 1315 году, первое вскрытие трупа в Вене – 1404 год, первое вскрытие трупа в Париже – 1497 год. В Лондоне врачи получили право на вскрытие трупов в 1540 году, а в 1593-м открылся первый анатомический театр в Европе, в Лейдене. И это был действительно просветительский проект Ренессанса и Просвещения, театр, куда приходили семьями…

К концу XVII и особенно – к началу следующего, XVIII века анатомия вообще становится своеобразной модой. «Ни один правитель не мог прослыть «просвещенным», если не имел придворного анатома… Искусство препарирования во второй половине XVII века достигает (в Европе. – «НГ») очень высокого уровня. В Амстердаме появляются даже анатомические музеи, демонстрирующие посетителям за плату различные препараты», – отмечала советский историк Татьяна Станюкович.

Поэтому и не приходится удивляться, что сегодня в итоге те из россиян, кто имеет такую возможность, предпочитают лечиться за рубежом. Там просто больше исторический опыт прагматичного отношения к научному эксперименту, в медицине в частности.

Возможно, именно потому, что русские – нация молодая, нам нужно время, чтобы адаптироваться к этому европейскому контексту разговора о бренности наших тел и бытия. Впрочем, и в России этот опыт не нулевой. В контексте нашего разговора можно отметить, что подобные коллекции естественно-научных «куриозов» стали возможны после открытия способа консервации (с помощью инъекций и сухим способом) биологического материала. Автор этого изобретения, профессор кафедры анатомии в Амстердаме Фридрих Рюиш (1638–1731), сам создал выдающуюся коллекцию анатомических препаратов, которую приобрел Петр I.

Заодно русский царь приобрел в 1715 году и естественно-историческую коллекцию curiositatae еще одного голландаца – Альберта Себа (1665–1736). В ней помимо прочего было «более 400 склянок самого чистого стекла, в которых неизреченные, чудественные, странные звери, в винном духе положенные для содержания, в которых преузорочно презентуются… Да еще же с 400 штук скляниц малых и больших с разными же зверями в винном духе положенные».

Обе коллекции – и Рюиша, и Себа – составили основу будущей Кунсткамеры в Санкт-Петербурге – первого русского публичного музея.

Но и в новейшей отечественной истории можно найти не менее впечатляющие примеры обращения культуры к инфернальному. В конце 1967 года на экраны СССР вышел первый советский художественный фильм ужасов – «Вий». По итогам 1968 года он стал одним из лидеров кинопроката – 32,6 млн зрителей. Кстати, сравнимо с тем, что собрала выставка Body Worlds за 26 лет. А ведь наш «Вий» был закуплен для демонстрации в США, Аргентине, Финляндии, Франции.

Так что за вспыхнувшей полемикой вокруг выставки Body Worlds скорее всего надо искать не столько морально-этические, сколько сиюминутные идеологические основания. Просто всем участникам этой полемики надо ясно понимать, что наука вообще часто бывает жестокой в своих методах и всегда недемократичной по своей сути. Но отказываться от нее только на этом основании – это и есть неоязычество.