Памятник на Лубянке и демократический эксперимент

Фото Reuters

Дискуссия о том, что должно быть на месте клумбы в центре Лубянской площади в Москве, пока приостановлена. Площадь сохранят в ее нынешнем виде. Однако на сам спор можно взглянуть с государственно-правовой точки зрения. В частности, представляется чрезвычайно важным то, в какой процедуре было принято решение.

Не сомневаюсь в том, что законодательство Москвы содержит отработанный годами алгоритм рассмотрения такого рода вопросов: они время от времени будоражат жителей города и всегда находят свое разрешение, основанное на установленных правилах.

В алгоритм этих действий включены архитектурное сообщество, градостроительные подразделения, инженерные службы, художники и скульпторы. Предполагается проведение конкурсов, образование комиссий и т.д. Наконец, есть органы законодательной и исполнительной власти города. Правильность такой регламентации не вызывает сомнений. Повторяю, эти процедуры реализовывались сотни раз в истории столицы. При этом в окончательном принятии решения доминирующим было личное мнение мэра города. Об этом много раз говорили СМИ. Мнение всех других субъектов процесса – «учитывалось».

Но времена меняются, и формально установленные в законах демократические процедуры принятия решений – от порядка проведения общественных обсуждений в небольшом городском районе до внесения изменений и дополнений в фундаментальные для государства правовые тексты – наполняются реальным содержанием. Из «мертвой буквы» они превращаются во вполне работающие механизмы и обнаруживают зачастую организационные, юридико-технические и политические дефекты. Полагаю, это нормальный процесс, один из аспектов перехода от административно-тоталитарного способа государственного управления к реально демократическому.

В этом контексте споры вокруг Лубянской площади должны привлечь внимание государствоведов к очень важной норме нашей Конституции, зафиксированной в части 2 статьи 3 Основного закона: «Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления». В какой форме реализуется непосредственное осуществление народовластия? Ответ дает часть 3 этой же статьи Конституции – в форме референдума и свободных выборов. (Как сообщалось в СМИ, руководители Мосгордумы предлагали провести городской референдум по поводу памятника.)

Приведение в действие, фактическая реализация института непосредственного властвования, то есть непосредственная демократия – очень непростой, малоисследованный и редко используемый (даже в мировой практике) государственно-правовой институт (я усматриваю даже противоречивость частей 2 и 3 статьи 3 Конституции). Для любопытства поинтересуйтесь, когда проводились в России референдумы даже на уровне губернских столиц и субъектов Федерации.

Вполне понятны опасения политического руководства страны: референдумы – жесткое испытание для государственности. Примеры Великобритании, Чили, где результаты плебисцитов по политическим вопросам поменяли вектор развития государства, – тому подтверждение. В случае голосования «по памятнику» такая опасность, казалось бы, полностью отсутствует. Зато общество получило бы возможность сделать маленький шажок на пути к построению правового государства, один из признаков которого – реальное участие народа в управлении своим государством в приемлемых, установленных законом формах. Я бы сказал – регламентированное Конституцией участие, в отличие от стихийных форм его проявления.

Но такое ответственное отношение и к своим политическим правам само по себе не рождается. Оно возникает исключительно как результат личного политического опыта: твой голос, твоя позиция не исчезают в недрах бюрократических ухищрений, а превращаются в материально осязаемые решения. Нельзя научиться плавать в бассейне без воды. В России, в силу разных исторически обусловленных причин, объективно отсутствует демократическая традиция. Попытка махом перескочить в новое состояние скорее всего обернется еще одной трагедией. Даже институт всеобщих равных выборов некоторые политологи иногда рассматривают как некоторое историческое забегание вперед (как это случилось с отменой прописки граждан по месту жительства – фактически порядок регистрации вернул прописку). Даже обыкновенные выборы в странах с твердыми демократическими устоями могут привести к гражданским потрясениям. Выборы президента США в прошедшем году – убедительное тому подтверждение.

То, что мэр Москвы Сергей Собянин принял решение прекратить голосование и снять вопрос о «заполнении пространства Лубянской площади», требует глубокого анализа. Я считаю его правильным по существу. Обстановка сейчас такая, что любое решение приведет к дополнительной поляризации общества и поэтому является несвоевременным. Но по факту мэр признал, что москвичи еще не достигли такого уровня представления о демократии, которое позволяет использовать формы непосредственного народовластия. И это проявление реализма в политике.

Однако понятно и другое. Можно прекратить отдельный прецедент непосредственного участия населения (лучше сказать – народа) в принятии политических решений. Но невозможно остановить общий курс развития государства, зафиксированный в Конституции и ее базовых институтах. Поэтому политическое руководство страны должно избирать формы государственного управления, ориентированные на достижение стратегической цели – построение правового демократического государства. Придумывать какие-либо новые юридические нормы при этом нет никакой необходимости. Мы имеем законодательство о референдумах. Имеем законодательство об опросах населения на уровне местного самоуправления. Имеем, наконец, общественные палаты, потенциал которых еще предстоит раскрыть.

Кстати, результаты такого массового голосования (с юридически обязательным результатом) могли бы стать колоссальным по значимости массивом информации для ученых-социологов, историков, юристов и т.д. Совместить такое голосование, конечно же, надо с выборами в органы власти в целях экономии.