Алексей Кавецкий
Фото сайта подольск-администрация.рф
«Уголовный процесс ведется без уголовного дела». Абсурдность этой фразы только кажущаяся. Самые резонансные дела последнего года дают повод задуматься над современным содержанием одной из стадий уголовного процесса – проверки заявления о преступлении. В том числе и в связи с делом о возможном отравлении Алексея Навального.
Сначала немного истории. Совсем недавно – в предыдущем УПК РСФСР 1961 года – эта стадия процесса вообще фактически отсутствовала, если не считать краткого упоминания в ст. 109 о том, что по поступлении заявления или сообщения о преступлении (то есть до возбуждения уголовного дела) имеется возможность «истребовать необходимые материалы и получать объяснения». При этом в императивной форме запрещалось производство «следственных действий, предусмотренных настоящим Кодексом», за исключением осмотра «в случаях, не терпящих отлагательства».
В принятом в 2001 году Уголовно-процессуальном кодексе РФ этот этап расследования преступления уже приобретает признаки определенной стадии уголовного процесса. В нем (ч. 1 ст. 144) уже говорится об обязанности должностных лиц «проверить сообщение о любом совершенном или готовящемся преступлении» (не определяя их компетенции в этом). Но так же, как и в УПК РСФСР, в ч. 2 ст. 176 упоминается, что следственное действие «осмотр» в случаях, не терпящих отлагательства, может быть проведено и «до возбуждения уголовного дела». Поскольку иные следственные действия не упоминались, то считается, что они были запрещены.
И вот в 2013 году принята новая редакция ст. 144, которая по существу факультативную, необязательную фазу предварительного расследования превращает практически в полноценную его стадию доказывания в части собирания доказательств – материальных следов преступления.
Теперь при проверке разрешается: получать объяснения граждан, получать образцы для сравнительного исследования, изымать предметы и документы, проводить судебную экспертизу, проводить освидетельствование, требовать производства документальных проверок и ревизий, давать органу дознания обязательные для исполнения поручения о проведении оперативно-разыскных мероприятий (в рамках федерального закона об ОРД) и некоторые другие действия (ч. 1 ст. 144). Важно отметить, что полученные в ходе этих проверочных мероприятий сведения теперь становятся полноценными доказательствами по делу, если не нарушены правила их получения.
Полноту картины дополнила совершенно необходимая норма, перечисляющая охраняемые Конституцией права лиц, в отношении которых проводится проверка (ч. 1–2 ст. 144), в том числе право иметь защитника.
Вот и судите сами, имеется ли процессуальная необходимость, и главное – мотивация, у соответствующих должностных лиц незамедлительно возбуждать уголовное дело? Ведь возбуждение уголовного дела «по факту» сразу же влечет за собой необходимость соблюдать сроки расследования, продлевать их всякий раз, отчитываться о проделанной работе, проводить обязательные процессуальные действия (допрос, опознание, очная ставка и др.), приостанавливать, прекращать дело и много других заморочек.
Правда, и сегодня УПК ограничивает сроки проверки 30 сутками. Но это не deadline и практические работники знают, как его можно надолго растянуть, не нарушая (в прямом понимании этого слова) закон.
Интересно отметить, что и наши международные соглашения никак не ограничивают взаимодействия уполномоченных органов юстиции только стадией возбужденного уголовного дела. А именно – Европейская конвенция о взаимной правовой помощи по уголовным делам. Ведь в аутентичном тексте этого документа на английском языке таких ограничений не содержится. Если вернуться к делу возможного отравления Алексея Навального, то можно отметить, что возникшая было дискуссия в СМИ на этот счет была исчерпана проведением допроса Навального работниками прокуратуры Берлина.
Но если компетенция следователей, дознавателей на стадии проверки заявления так похожа на их полномочия в отношении расследования возбужденного уголовного дела, то, может быть, стоило бы вообще исключить из УПК эту «дублирующую» стадию? Юристы ведут дискуссию на этот счет. Некоторые страны пошли по этому пути. К ним можно отнести Британию и Уэльс, Испанию, Казахстан, Украину, ФРГ, некоторые другие государства. Другие страны создали процессуальные правила, напоминающие наши, например Франция, Австрия, Болгария.
У обоих вариантов есть много аргументов pro и contra. На мой взгляд, для России расследование в той или иной форме всех зарегистрированных заявлений повлечет за собой колоссальное увеличение объема работы соответствующих должностных лиц. По опубликованным оценкам – они очень разнятся, – в России ежегодно регистрируется до 30 млн заявлений о преступлениях. Около 3 млн преступлений регистрируется, возбуждается уголовных дел. Выносится около 7 млн постановлений об отказе в возбуждении уголовных дел. То есть объем работы увеличится по крайней мере вдвое. Готовы ли наши органы расследования к этому ресурсно?
Как я уже говорил, прекращение уголовного дела – процедура непростая. Но те юрисдикции, которые приняли концепцию тотального предварительного расследования всех сообщений, считают это оправданным. Вот интересная статистика. В ФРГ прокуратура, а в соответствии с местным законом она компетентна в этой сфере, прекращает ежегодно более 56% уголовных дел!
Что можно предложить в нашей ситуации с учетом наших экономических, социальных и политических реалий?
Первое. Жестко установить предельные сроки предварительной проверки заявлений.
Второе. После вынесения постановления об отказе в возбуждении уголовного дела разрешить заявителю и его защитнику ознакомление со всеми материалами проведенной проверки для подготовки мотивированной жалобы. Сейчас это невозможно.
И третье: установить подследственность проверки. То есть проверку должны проводить те органы, к подследственности которых относится предполагаемое преступное деяние. В случае сомнений решение принимает прокурор.
Думаю, это поможет избежать недоразумений на самой ранней стадии уголовного процесса, а возникающие эксцессы могут быть разрешены без лишней аффектации.
комментарии(0)