В России предпринята попытка поставить под контроль будущие биологические угрозы

Иллюстрация pixabay.com

Президент РФ Владимир Путин подписал 12 октября 2020 года указ «О Межведомственной комиссии Совета безопасности Российской Федерации по вопросам создания национальной системы защиты от новых инфекций» (далее – Комиссия). Некоторые комментаторы из Telegram-каналов отреагировали иронично: «…Зачем нужна комиссия, если даже неясно, от чего именно она должна защищать?»; «Комиссия против всего плохого». Или, как заметил в беседе со мной доктор биологических наук, специалист по вирусным инфекциям, попросивший не называть его имени, «сей документ вызвал у меня ощущение скуки. Еще одна организация по агитации за вакцинацию по гриппу». …

Все – по русской поговорке: «Если б знал, где упасть – соломки подстелил». Радикально об эффективности этого метода прогнозирования высказался Владимир Набоков в 1974 году: «Настоящее лишь пик прошлого, а будущего нет». И это действительно очень тонкий момент – «защита от новых инфекций». То есть от того, чего еще не только нет, но даже и помыслить это еще не существующее нечто мы не в состоянии. Или все-таки в состоянии? Формулировка президентского указа, может быть, и выглядит несколько неуклюже, но задачи поставлены перед Комиссией более чем серьезные. В утвержденном положении функционал новой структуры Совбеза определен так: «…оценка внутренних и внешних угроз, связанных с распространением инфекционных заболеваний и антимикробной резистентности, изучение механизмов возникновения новых заболеваний;

обеспечение мониторинга распространения инфекционных заболеваний и антимикробной резистентности, а также проведение систематического анализа и оценки состояния коллективного иммунитета населения Российской Федерации на основе использования генетической информации и результатов научных исследований;

оценка уровня защиты населения Российской Федерации от новых инфекций, включая оценку мер по обеспечению эффективности и безопасности вакцин и других лекарственных средств, методов лечения инфекционных заболеваний, а также выработка рекомендаций по совершенствованию этих мер и методов;

организация проведения комплексных научных исследований в целях выработки технологических и иных решений для профилактики, диагностики, лечения инфекционных заболеваний и создания новых противовирусных и противомикробных препаратов, диагностических систем, технических средств диагностики» и т.д.

По существу, это план работы для десятка исследовательских институтов. И не только для институтов.

Когда в 1964 году известная американская корпорация RAND (Research and Development – «Исследования и разработки») делала прогноз развития науки и техники на 50 лет методом опроса экспертов, в число этих экспертов попали писатель-фантаст Артур Кларк и его коллега Айзек Азимов. Уже в XXI веке другой писатель-фантаст, футуролог Брюс Стерлинг признавался: «Самое странное в моих отношениях с капитализмом то, насколько мир бизнеса приблизился к научной фантастике. Бизнесмены стали просить меня занять руководящие посты, войти в консультативные комитеты или в советы директоров корпораций… Я зарабатывал себе на жизнь, делая деньги на чем-то вымышленном и странном, а они считали это важнейшим для бизнеса качеством».

Это я все к тому, что несколько смущает (вызывает вопросы) состав Комиссии (по должностям) и методология ее формирования. В ее состав вошли руководители Роспотребнадзора и Россельхознадзора, три министра (здравоохранения, науки и высшего образования, промышленности и торговли), несколько замминистров, заместители руководителей некоторых спецслужб, первый заместитель генпрокурора, президент Российской академии наук… Не обошлось, конечно, без Андрея Фурсенко, Виктора Садовничего и Михаила Ковальчука… Всего – 22 человека. Возможно, именно таким и должно быть устройство комиссий при решении вопросов такого уровня сложности и ответственности. И все же я бы сказал, что разработчику (разработчикам) положения о Комиссии по защите от новых инфекций просто не хватило немного просвещенной иронии.

С другой стороны, нельзя не отметить, что ситуация с пандемией COVID-19 заставила государственные структуры действовать именно системно. По крайней мере стремиться к этому. Не случайно 29 июля 2020 года было сообщено, что председатель Следственного комитета России принял решение о создании в структуре Главного следственного управления ведомства отдела по расследованию преступлений в сфере экологии и эпидемиологии. А в октябре президент РФ одобрил создание Центра фундаментальной вирусологии.

Можно также напомнить, что в структуре Российской академии наук существует целый набор институций с похожим функционалом: Комиссия РАН по техногенной безопасности, Межведомственный совет РАН по научному обоснованию и сопровождению лекарственной политики Российской Федерации, Научно-координационный совет РАН по проблемам прогнозирования и стратегического планирования в Российской Федерации, Научный совет РАН «Науки о жизни». Недаром и президент РАН Александр Сергеев подтвердил, что Комиссия была создана «в том числе по инициативе, которую высказывали члены Российской академии наук, в частности наш вице-президент Владимир Чехонин, который участвовал в работе научного совета при Совете безопасности. Мы считаем, что это отражение и наших мыслей». И, добавим, отражение надежд на увеличение политического ресурса РАН.

Теперь, по-видимому, зампред Совбеза Дмитрий Медведев, согласно указу назначенный председателем Комиссии, будет координировать всю эту непростую работу. (Это вдобавок к своему кураторству арктической темы и экологии.)

Кстати, еще в бытность Медведева премьером, в 2015-м, было принято решение о создании Национального интеграционного центра мониторинга биологических угроз. В апреле прошлого года тогдашний министр здравоохранения РФ Вероника Скворцова сообщала, что «за 2019 год к центру поэтапно будут подключены лаборатории всех регионов, что позволит существенно повысить эффективность решения ключевой задачи по прогнозированию и быстрому противодействию биологическим угрозам и рискам их возникновения…». Как эта структура сработала на предупреждение или хотя бы мониторинг при пандемии нового коронавируса, не вполне понятно. Очевидно только одно: будущее – это тщательно обезвреженное настоящее.