Лев Амбиндер С сентября законодательство о НКО пополнилось новым федеральным законом – о государственном социальном заказе. Согласно ему государство сможет делегировать полномочия на оказание социальных услуг некоммерческим организациям. При этом новый закон будет действовать только в нескольких регионах и лишь по шести направлениям. Закон – это шаг вперед. Но готово ли государство к рыночному подходу и к конкуренции государственных учреждений с некоммерческими организациями?
Любой новый законодательный шаг, одобряющий работу НКО в части оказания социальных услуг, конечно, есть благо. Хотя, как говорят участники обсуждения проекта этого закона, первоначально было до 50 направлений, а в итоге их сократили до шести. Меня здесь ничего не настораживает, кроме одного: неужели мы не можем сотрудничать с государством без этого закона?
Есть же законодательство о государственно-частном партнерстве. Минздрав давно сотрудничает с коммерческими клиниками в области ОМС, а также ВМП (высокотехнологичная медицинская помощь) – и это нормально. Есть Конституция, в которой четко сказано: «В Российской Федерации признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности». Точно так же Минздрав мог бы работать и с некоммерческими организациями.
Почему этого не происходит? Дело в представлениях наших чиновников о прекрасном. В августе этого года исполнилось 25 лет закону о благотворительной деятельности и благотворительных организациях. Но до сих пор представления государства в отношении НКО не идут дальше гайдаровской концепции «Тимур и его команда». Никита Хрущев в 50-х годах прошлого века утверждал, что журналисты – это подручные партии. Прошла уйма лет, страна давно другая, а чиновники высшего органа исполнительной власти в здравоохранении вот так же воспринимают благотворительные фонды – исключительно в формате подручных. Благотворительность, поучают они, это когда ты отдал деньги и отошел в сторону. Потом чиновники сами решат, как тратить ваши пожертвования.
Огромное достоинство сегодняшний Минздрав видит в том, чтобы исповедовать важнейший экономический постулат Советского Союза – освоение государственных денег. Тогда важнейшим показателем считался объем произведенной продукции. Но в рыночной экономике главное не столько в объемах производства, сколько в объемах продаж. В колонке для «Независимой газеты» (см. номер от 15.06.20) я уже говорил о том, что Русфонд развивает базу доноров костного мозга вдвое быстрее и втрое дешевле, чем медцентры Минздрава. А чиновники категорически против этой нашей работы как раз из-за совкового принципа освоения денег.
Если бы в нашем здравоохранении поддерживалась конкуренция, клиникам пришлось бы доказывать Минздраву, что они эффективнее. Минздрав рассматривает себя в качестве хозяина системы здравоохранения, поэтому попросту не допускает конкуренции хозяйствующих субъектов разных форм собственности на своем поле. Он в полной мере использует свое исключительное положение органа исполнительной власти. Монополизм известно что порождает: качество пожиже – цена повыше.
Но если бы дело было только в нарушениях закона о конкуренции.
За четверть века существования закона о благотворительности третий сектор России вложил сотни миллиардов рублей в социальное развитие страны. Но Минздрав не только не планирует эти благотворительные миллиарды, он даже не научился учитывать их. В лучшем случае он нам не мешает, но, как правило, норовит вставить палки в колеса. Иногда это у него получается весьма успешно.
Смотрите, что тем временем происходит за рубежом. Одна из крупнейших в США кардиоклиник – Кливленд-клиник – существует на благотворительные пожертвования, точно такая же финансовая основа существования знаменитого медцентра Хадасса в Иерусалиме. И таких примеров множество! В Барселоне процветает один из крупнейших в Европе нейрореабилитационный Институт Гуттманна – также НКО.
В Европе и США НКО в здравоохранении работают по обычным бизнес-моделям. Единственное отличие от бизнеса – НКО всю прибыль пускает в развитие. А что у нас? Минздрав не заинтересован использовать некоммерческие организации в качестве благотворительных инновационных компаний. Говорят, опасение чиновников состоит в том, что госучреждения окажутся не у дел, если НКО предложат обществу более качественные услуги. Придется-де закрыть госучреждения и выставить на улицу множество людей. Мне кажется это дурной сказкой. Услуг в медицинской и околомедицинской сфере столько, что пока эта сфера дырява почище сита. Предстоит заводить новые услуги, это огромное поле деятельности, а значит, и новые предприятия. Нам еще не хватит работников! В Лондоне МРТ-аппараты работают круглосуточно. А у нас в стране они могут по полгода стоять неразобранные, в упаковке. Нет специалистов, которые могли бы обслуживать. Никого никуда увольнять не придется. Придется переучивать.
Восприятие некоторыми медицины как ордена, в который посторонним вход строго-настрого запрещен, доходит до нелепостей. Недавно директор НМИЦ гематологии академик Валерий Григорьевич Савченко возмущался тем, что я будто назвал трансплантат костного мозга товаром. Во-первых, ни разу не назвал, просто повода не было. А во-вторых, что такое трансплантат? В странах ЕС, в США и Японии его давно официально считают лекарственным препаратом. Но ведь лекарство – товар. Кстати, Минздрав России до сих пор не признал этого. В Германии полагают, что именно поэтому наш Минздрав и не финансирует закупки импортных трансплантатов, что именно поэтому пациенты вынуждены по предписанию врачей, в том числе глубоко уважаемого мною академика Савченко, покупать себе трансплантат сами. При этом его НИМЦ гематологии, а также НИИ им. Горбачевой и еще пять трансплантационных центров с подачи Минздрава по-прежнему игнорируют некоммерческий Национальный регистр доноров костного мозга, обрекая каждого из пациентов на оброк минимум в 1,5 млн руб.
Возвращаясь к новому федеральному закону. Имей я право влиять на законотворчество правительства и Госдумы, я бы, конечно, оставил как можно больше направлений госсоцзаказов для НКО, добился бы от того же Минздрава новых регламентов и нормативов, которым некоммерческие организации должны соответствовать, приходя на рынок новых услуг.
Пока же государство к рынку в социальной сфере не готово. Как всегда, оно выступает в двух ипостасях: управляет нами – и оно же производит для нас услуги. И мы с вами, увы, хорошо знаем, о каком качестве услуг, о какой конкуренции возможна речь, когда государство «принимает объект» у государства.
Дарья Гармоненко 
комментарии(0)