Гонконг под ударами тройного кризиса

Фото Roy Liu/Bloomberg via Getty Images

Гонконгский стресс стал вызовом для всей социально-политической системы и идеологии Китая, так как поставил под удар важнейшую концепцию «Одна страна – две системы», тщательно пропагандируемую Пекином и во многом нацеленную на «возвращение Тайваня в лоно родины». По сути, Гонконг оказался под ударами тройного кризиса: массовых и нарастающих протестов; вспышки коронавируса и связанного с ней сворачивания большой части экономической активности; расширения давления властей материкового Китая и попыток лишить Гонконг особых экономических прав со стороны США.

Волнения в Гонконге представляют собой часть очень большой системной проблемы, а именно несостыковку двух систем на отдельно взятом историческом этапе. Власти КНР разумно полагали, что произойдет постепенная конвергенция и Гонконг безболезненно, пускай и не быстро, сомкнется с остальной частью Китая, а сам переходный период должен не только устранить противоречия, но и сомкнуть финансовую и правовую системы. Оказалось, что самая сложная проблема в другом: в наличии глубоких социально-культурных разломов, которые оказались болезненнее, чем все остальные.

Проблема Гонконга сложна прежде всего потому, что в ее основе лежит совокупность отдельных вызовов, которые стали раскачивать всю систему.

Прежде всего это разлом в самоидентичности: подавляющее большинство жителей Гонконга считают себя именно «гонконгцами» или «китайцами Гонконга» и воспринимают себя как отдельную группу со своими традициями, языком (в основном это так называемый кантонский или юэсский диалект). Несмотря на экономическое сближение Гонконга и материкового Китая, разрыв в самовосприятии и в укладе жизни остается значительным.

Другой разлом – экономически-интеграционный, связанный с созданием Зоны большого залива (ЗБЗ), то есть макроэкономического региона, куда должны войти Гонконг, Макао и большая часть провинции Гуандун. В феврале 2019 года китайское правительство выпустило план экономического развития, который в ряде документов сокращенно именовался «План комплексной интеграции», что вызывало недовольство жителей Гонконга. Общая численность населения ЗБЗ составляет 71 млн человек, а его экономика оценивается в 1,6 трлн долл., что делает его 13-м по величине в мире регионом, если бы он был самостоятельной экономической единицей. На макроуровне решение о создании ЗБЗ вводит меры по содействию офшорному использованию юаня в Гонконге и Макао, одновременно усиливая ведущую роль Гонконга и Макао в качестве финансовых центров. Но в самом факте создания ЗБЗ ряд ведущих гонконгских бизнесменов усмотрели угрозу своей финансовой независимости и начали резко выступать против дальнейшей интеграции.

При этом план КНР вызвал у ряда жителей Гонконга недовольство, так как они видят в этом еще один шаг «глубокой» интеграции с материком в нарушение ранее достигнутых договоренностей – в прессе и блогах велась активная дискуссия по этому поводу. Однако уже к началу 2020 года ЗБЗ стала одним из важнейших финансовых центров Китая, прежде всего потому, что в эту область входят Гонконг и Шэньчжэнь с фондовой биржей и штаб-квартирами крупнейших мировых компаний в области высоких технологий.

Третий разлом – правовая интеграция, так как законодательные системы Гонконга и Макао предусматривают более обширные свободы, чем материкового Китая. Например, план развития ЗБЗ говорит о создании «международной и рыночно ориентированной бизнес-среды, основанной на верховенстве закона, в рамках юрисдикции и правовой базы материкового Китая». И это говорит о том, что сближение правовых систем идет по принципу приближения гонконгской достаточно либеральной правовой среды к системе материкового Китая, но никак не наоборот.

Представления о свободе самовыражения, о праве открыто критиковать власти, быть несогласным не просто с какими-то экономическими частностями, а с самой системой – все это оказалось неприемлемым для той модели, которую предлагает КНР и в рамки которой и стремились перевести Гонконг.

Четвертый разлом: множество мелких кризисов внутри самого Гонконга, в том числе заметный рост цен на недвижимость и постепенный уход государства из контроля над этой сферой; сложность получить квалифицированную работу для молодых выпускников вузов, введение в преподавание нормативного китайского языка «путунха» (mandarin) вместо или параллельно с кантонским и много другое.

Другим важным фактором стало то, что у жителей Гонконга уже накопился протестный потенциал за последние несколько лет: это «движение зонтиков», или Occupy Central (по названию района, где проходили основные волнения), которое развернулось во второй половине 2014-го, – тогда это было пассивное сопротивление с требованием отмены решения о селективном отборе кандидатов для выборов и предоставлении всеобщего избирательного права. Еще до этого, в 2003 году, правительство Гонконга внесло законопроект о национальной безопасности, по которому также предполагалось преследовать за призывы к сепаратизму. Но законопроект был отменен после того, как около полумиллиона гонконгцев вышли на улицы, чтобы выразить протест.

Экономика Гонконга в значительной степени зависит от удовлетворения глобальных потребностей в торговле и финансировании. В 2016 году именно сектор услуг обеспечил 93% ВВП. Опора Гонконга – это рынки финансовых и профессиональных услуг, на долю которых в 2018 году приходилось соответственно 19,7 и 12% ВВП, и почти весь 2019 год, несмотря на протесты, они держались на плаву: большой бизнес надеялся на скорое решение всех проблем. Но сейчас, после дополнительного стресса, связанного с коронавирусом, эти рынки начинают «схлопываться», а с ними уходят и инвесторы, и рабочие места.

В дополнение к этому на собственные гонконгские промышленные товары могут быть распространены торговые тарифы США. Но эффект будет минимальным, так как тарифы повлияют только на товары местного производства, экспортируемые в США, на долю которых приходится менее 2% производства Гонконга и менее 0,1% его общего экспорта.