Гадание на конституционной гуще продолжается

Фото сайта duma.gov.ru

Кампания по внесению изменений в Конституцию приближается к своему апогею. Однако для меня многое уже понятно. Поделюсь своими соображениями относительно только тех проблем, с которыми мне приходится сталкиваться в своей адвокатской практике и неизбежно задумываться над юридической теорией.

Первое. Сейчас много публикаций в массмедиа на эту тему, в них сформулированы простые недоумения: какие реальные причины побудили президента Владимира Путина вторгнуться в «святой» текст Основного закона? Почему ревизии подвергаются те нормы, которые регламентируют, я бы сказал, второстепенные конституционно-содержательные правоотношения? Чем вызвана беспрецедентная для такой ювелирной юридической работы поспешность? Зачем создавать новые конституционные процедуры, когда никто не ставит под сомнение уже существующие? Почему де-факто в стороне от участия в важнейшем конституционном процессе остались две ветви власти – законодательная и судебная власть?

Можно было бы сформулировать еще полдюжины таких же вопросов (например, об институтах гражданского общества – адвокатуры, Общественных палатах, союзах юристов). Но дело сейчас не в этом. Выскажу соображение, за которое, наверное, подвергнусь критике со стороны своих коллег. Нынешняя кампания по обновлению Конституции несет в себе много положительного. А именно:

– она привлекла значительное внимание к проблеме места и роли Основного закона как такового (именно Закона! ), единственная задача которого, как и всякого закона, – регулировать реальные правоотношения;

– позволила обратить внимание широкого круга интеллигенции, а не только правоведов, какие существенные, я бы сказал, изъяны содержит текст Конституции;

– задуматься над тем, какое государство (в политико-правовом, конституционном смысле) мы должны строить, не допустив его деградации и исчезновения, как десятки раз уже бывало в истории человечества с суперкрупными державами, несмотря даже на то, что их создавали незаурядные, по-своему гениальные люди.

И все же, не поднимаясь в юридические небеса, выскажу несколько соображений относительно затронутой этой реформой судебной системы.

Президент Владимир Путин предлагает внести изменения в количественный состав Конституционного суда – уменьшить его с 19 до 11 человек. В общем-то, ничего страшного, казалось бы. В Верховном суде США только 9 судей, а конституционного суда нет вообще. Но, во-первых, и сейчас наш КС просто завален делами, по многим из которых сроки рассмотрения чрезмерно большие, а во-вторых, одной из поправок предполагается добавить КС еще одну функцию: по просьбе президента РФ давать свои заключения по законопроектам. Могу представить, какой это объем дополнительной работы!

Как согласуются эти две новации? Смею утверждать, что сегодня в Конституционном суде собраны наиболее квалифицированные правоведы в стране! Теоретики и знатоки практики высочайшего класса! Почти каждое постановление КС по серьезным вопросам – это юридический шедевр. Возьмите, например, постановление КС от 10.02.17 по проверке конституционности ст. 212.1 УК РФ. КС сегодня фактически стал научно-консультационным судом, да простят меня коллеги. Думаю, речь должна идти о расширении его юрисдикционных полномочий.

Вторая новация в этой части – предоставление президенту права вносить представление Совету Федерации о прекращении полномочий судей и Конституционного и Верховного судов. Сейчас это, в частности, происходит по норме ст. 18 закона «О Конституционном суде РФ»: представление о лишении полномочий (как сказал президент – «отрешении») вносит в СФ исключительно сам Конституционный суд.

Что тут сказать? Во-первых, очень многое, если не все, определяется глубинными, не юридическими, а нравственными обстоятельствами, этической зрелостью гражданского общества и его лидеров. В отрыве от этого оценивать процедуры назначения, представления, отрешения от должности смысла нет. Позвольте привести цитату: «Прочность основ демократического правопорядка во многом зависит от того, насколько законы, на которых он базируется, согласуются с общечеловеческими нормами и принципами таких категорий, как справедливость, честь, достоинство, уважение человеческой личности». Взята она из монографии доктора юридических наук Т.Н. Москальковой.

Поживем – увидим. В любом случае очень любопытно было бы узнать мнение самого, так сказать, объекта «реновации» – судейского сообщества.

Второе. Существует одно из многих определений права, которое для российской (и советской) юридической доктрины является (или являлось) приоритетным: «Право есть возведенная в закон воля… господствующего класса». Как эта формула реализуется сегодня в российском законодательном процессе в целом и в нашем конкретном случае? Думаю, этот вопрос нуждается в конституционном осмыслении. Благо, что возникает запрос практики.

Третье. Практически все предложения президента сразу же получили полное одобрение юридической общественности. (Мне это напомнило слова Наполеона: «Дайте мне власть, и найдутся философы, историки и юристы, которые оправдают ее».) Может быть, дискуссия еще предстоит – перед вторым чтением? Судоустройство, например, располагает несколькими концепциями организации отправления правосудия в России – от лидера эсеров Александра Керенского до лидера ЛДПР Владимира Жириновского. Каждая заслуживает внимания. Да и сопредседатель нынешней рабочей группы Андрей Клишас в марте 2015 года в соавторстве с именитыми юристами Михаилом Федотовым, Михаилом Барщевским, Сергеем Пашиным опубликовал статью, которую я бы назвал программной для судебно-правовой реформы, обеспечения реальной независимости суда, – «Суд идет. Сам»...

Широкое обсуждение актуальных проблем на фоне конституционной реформы было бы очень важным и интересным событием в развитии политико-государственной системы нашего общества, осмыслением того, в какой точке траектории цивилизационного развития находится наше государство. И что гораздо более важно – куда движется. Quo vadis, Россия?