Британская идентичность дает трещину

Фото Chris Furlong/Getty Images

Итоги досрочных парламентских выборов в Великобритании показали, что вместо традиционного разделения на левых/правых линия разграничения теперь проходит по брекзиту – за или против членства страны в Европейском союзе. Страна оказалась расколотой прежде всего по этому вопросу, где в отличие от лидера консерваторов Бориса Джонсона лидер лейбористов Джереми Корбин занял двусмысленную позицию. В итоге лейбористы впервые с 1970-х потерпели такое сокрушительное поражение.

Свою роль сыграла и «социалистическая» направленность экономической программы лейбористов. В числе намерений – обещание усилить государственное вмешательство в экономику, национализировать около 10% крупных предприятий, железные дороги, электросети, повысить налоги на прибыли корпораций и высокие личные доходы, упразднить частные школы и т.д. Джонсон, со свойственным ему артистизмом эксплуатируя имидж «человека от народа», тоже пообещал после брекзита расширить социальную программу, вкладывать больше средств в здравоохранение, увеличить на 25 тыс. человек штат полицейских. Правда, его обещания были скромнее лейбористских ровно настолько, чтобы их принял рядовой избиратель, и свою кампанию он построил преимущественно на лозунге «Осуществить брекзит» (Get Brexit done).

Британский электорат, прежде всего из среднего класса, оказался перед сложным выбором: между Сциллой брекзита и Харибдой леворадикальной программы лейбористов. Даже зажиточные лондонцы, изначально не поддержавшие брекзит, проголосовали за консерваторов, испугавшись радикальной программы Корбина. И послевоенный «бастион» лейбористов – промышленный север страны – на этот раз поддержал консерваторов. Нервное напряжение на протяжении трех лет после референдума по членству в ЕС сказалось на результате выборов – фактор времени сыграл в пользу тори.

Особенность прошедшей избирательной кампании – ее обращение не к придерживающимся умеренных, центристских взглядов избирателям, а эксплуатация консерваторами идей национализма. Убедительная победа избранного на пять лет Джонсона развязывает ему руки не только внутри страны, но и укрепляет его позиции, расширяя поле маневра в торге с Брюсселем по поводу выхода из ЕС. Вместе с тем проведение успешной избирательной кампании создает возможности проявления в его действиях большего прагматизма, к которому скорее всего премьеру придется обратиться. Пока политика берет верх над экономикой, но при этом неясны долговременные перспективы курса Джонсона, если соотечественники не почувствуют обещанного улучшения положения после брекзита.

Дональд Трамп приветствовал победу партии Джонсона в Twitter со словами «Браво, Борис!» (видимо, имея в виду в том числе и избавление Великобритании от пут брюссельской бюрократии). Президент США пообещал заключить с Великобританией масштабное торговое соглашение.

Пока Евросоюз для Великобритании является гораздо более важным экономическим партнером, чем США, и британское законодательство в основном приведено в соответствие с европейским. При этом исторически экономический цикл в Великобритании больше синхронизирован с США (как метрополии и бывшей колонии). Дополнительный импульс синхронизации придал глобальный финансово-экономический кризис 2008–2009 годов.

В самом Соединенном Королевстве проведенный в 2016 году референдум о членстве в ЕС вызвал подъем национализма. Речь в данном случае идет не только об Англии. Перед парламентскими выборами в Великобритании влиятельная французская газета Figaro вышла с заголовком «Шотландия – минное поле для Джонсона». Оглушительная победа лично Джонсона может превратиться в пиррову для Соединенного Королевства в целом, поскольку на него и его партию ложится ответственность за сохранение государственности страны в том виде, в каком он ее принял.

Никола Стёрджен, лидер партии шотландских националистов, занявшей по итогам выборов третье место, подчеркнула, что Джонсон получил мандат на брекзит от Англии, но не от Шотландии. Отметим, что в 2014 году, когда на референдуме в Шотландии с небольшим перевесом победили сторонники сохранения ее в составе Великобритании, о выходе из ЕС не было и речи. Шотландия голосовала за сохранение членства в единой стране и европейском интеграционном объединении. Сейчас ситуация радикально поменялась. С брекзитом шотландцы вправе потребовать нового референдума, чего очень не хочется Лондону, и Джонсон уже негативно высказался на этот счет.

Однако в перспективе главную опасность представляет ирландская проблема. В таких обстоятельствах нельзя исключить движение к объединению Северной Ирландии, ныне части юга Великобритании, с Ирландией – членом ЕС. Пресловутая британская идентичность дает трещину. Неизвестно, как поведет себя и пока хранящий молчание Уэльс, со своим особым языком и культурой.

Пока послевкусие от парламентских выборов в Великобритании таково, что они создали больше проблем и вопросов, на которые придется давать ответы. В числе таких вопросов: правомочно ли считать эти выборы вторым (или даже третьим, с учетом майских выборов в Европарламент) референдумом по поводу членства страны в Евросоюзе? За что все-таки проголосовали граждане Великобритании: а) за консерваторов, б) за брекзит, в) против лейбористов с их программой? Возможны разные варианты ответов, и будущее покажет, как будут развиваться события и не разочарует ли британцев их выбор.

Если говорить о влиянии объявленного брекзита на единство Евросоюза, то пока желающих последовать примеру Великобритании не обнаружилось. Скорее наоборот – «потеря» не самого покладистого члена интеграционного объединения, постоянно требовавшего к себе особого отношения и привилегий, привела к видимому сплочению стран внутри ЕС – исходя из того же прагматизма, который всегда приписывают Великобритании.