Какой процент российских семей окажется на грани выживания

Фото pixabay.com

Сегодня нас пытаются удивить невиданным прогрессом в построении цифровой экономики, развитии искусственного интеллекта, в различных регионах проводятся дорогостоящие форумы экономической и финансовой направленности. Понятно, что отчасти это требование времени и отставать от других в этих сферах наша страна не должна.

Однако при этом социальная функция не может отодвигаться на второй и третий план. Я говорю об отношении и реализуемой политике в отношении инвалидов, и особенно детей-инвалидов. К большому сожалению, получается так, что наше общество относится к данной категории социально незащищенных сограждан с изрядной долей брезгливости. Создается такое впечатление, что было бы лучше, если бы инвалиды стали просто невидимками, жили в зазеркалье, по ту сторону нашей счастливой и суетной действительности.

На днях в одном из российских городов произошел дикий случай. Ребенка-инвалида, страдающего ДЦП, поднимала одна мама. Они жили вдвоем в квартире, к ним регулярно приходили социальные работники, чтобы оказывать помощь в получении образования. Но произошла беда – мама ребенка внезапно скончалась. Ребенок-инвалид, который не мог самостоятельно себя обслуживать, неделю промучился рядом с умершей матерью и тоже скончался. И никому не пришло в голову вскрыть дверь и проверить, что там происходит. Социальные работники подумали, что они куда-то уехали…

Это наплевательское отношение, бездушие и халатность, проявленные со стороны конкретных работников социальной сферы. Но сегодня складывается и более общая тревожная тенденция, когда по решениям комиссий Бюро медико-социальной экспертизы (МСЭ) инвалидность снимается с детей, страдающих тяжкими заболеваниями. Это позволяет приказ Минтруда 1024, определяющий инвалидность не по наличию тяжкого заболевания или их совокупности, а по критериям функциональных ограничений жизнедеятельности человека, измеряемых в процентах. Таким образом, признание человека инвалидом или лишение его этого статуса отдается на откуп субъективному мнению членов комиссий, которые могут на свое усмотрение прибавлять или убавлять те самые проценты.

На практике это приводит к массовому лишению тяжелобольных детей статуса инвалида. Это, в свою очередь, влечет за собой лишение таких семей всякой социальной поддержки государства, что фактически ставит их на грань выживания. К сожалению, дети-инвалиды часто растут в неполных семьях, как правило, их поднимают мамы и представители старшего поколения. Таким образом, вопрос помощи мамам, у которых дети-инвалиды были лишены этого статуса, а их небольшие семьи остались за бортом жизни, приобретает повышенную социальную значимость и общественный резонанс. Кто теперь поможет им с финансированием лекарственного обеспечения, реабилитации, доступа к высокотехнологичной медицинской технике и т.д.?

В начале ноября этого года произошло важное для социальной жизни страны событие. На встрече с представителями общественности Калининградской области президент России Владимир Путин допустил, что наказание для медиков, допускающих ошибки при назначении инвалидности, могут ужесточить. Глава государства подчеркнул, что это очень чувствительная тема, как и в целом вопрос о положении граждан, нуждающихся в поддержке государства из-за ограничений по здоровью.

Действительно, наказание предусмотрено, но практически не применяется. В том числе и к тем, кто безжалостно лишает статуса инвалида самых незащищенных – детей. Примером может служить история Беллы Исаевой, мамы 12-летнего Ильяса из Москвы. У ребенка после шести лет инвалидности, которая ежегодно подтверждалась госпитализацией, диагностикой, врачебными заключениями и консилиумами, в апреле 2018 года на фоне ухудшения эта инвалидность была снята. Несмотря на сочетание двух угрожающих жизни диагнозов: персистируюшей бронхиальной астмы и криптогенной фокальной эпилепсии. Мама с ребенком прошла девять комиссий МСЭ разного уровня, но все было бесполезно.

Такой ребенок нуждается в постоянном лечении и реабилитации, занятиях со специалистами в школе и длительном медикаментозном лечении. В среднем это 60 тыс. руб. в месяц. Белла – одинокая и неработающая женщина, а кроме ребенка-инвалида у нее на руках еще и мама, больная онкологией. Неужели бюджетная экономия должна приводить к тому, что жизнь этой и других семей становится невыносимой? Мне кажется, что здесь не должно быть чиновничьих отговорок, ведь тяжелая болезнь ребенка – это настоящий многолетний крест для его родителей, а его воспитание – настоящий подвиг. Бюджетная экономия не должна приводить к бездушному и черствому подходу в таких случаях. Мы просто обязаны быть добрее и не допускать таких случаев!

Поэтому на основе полученных от мам больных детей историй их мытарств мною было подготовлено обращение на имя Генерального прокурора РФ Юрия Чайки. В нем отмечается, что все жалобы матерей детей с тяжкими заболеваниями бесконечно и безуспешно ходят по чиновничьему кругу, оказываясь в итоге все в тех же Бюро МСЭ, которые сами проводят комиссии, сами рассматривают на себя жалобы, сами за собой надзирают и сами себя «наказывают».

Также отмечено, что существующий порядок определения детской инвалидности является одним из наиболее неудачных из всех возможных вариантов. Прежде всего потому, что он порождает чудовищную несправедливость и, как следствие, приводит к росту социальной напряженности в обществе.

С большой надеждой жду, что прокуратурой будет оперативно рассмотрено это обращение, в котором я также попросил провести проверку целевого расходования бюджетных средств, выделенных на установление камер видеонаблюдения в помещениях Бюро МСЭ, а еще – выполнения в указанных органах приказа Минтруда от 11 октября 2012 года № 310н «Об утверждении Порядка организации и деятельности федеральных государственных учреждений медико-социальной экспертизы». И надеюсь, что при выявлении нарушений будут приняты меры прокурорского реагирования в целях защиты прав социально незащищенных категорий граждан РФ.