Геополитические опыты Эмманюэля Макрона

Фото Simon Dawson/Bloomberg via Getty Images

Президент Франции Эмманюэль Макрон в интервью Economist предположил три сценария развития России. Согласно первому из них, Россия может снова стать супердержавой, однако этому мешает низкая численность населения страны, которой к тому же не хватает экономической мощи.

Второй сценарий предусматривает так называемое евразийское развитие России. Правда, Макрон обращает внимание на то, что тут «поляна» уже занята Китаем, а Россия быть вассалом Китая не захочет.

Наконец, третий сценарий, который Макрон, очевидно, считает предпочтительным, –  это «сбалансированное сотрудничество» России и ЕС. В чем это сотрудничество должно заключаться, идет ли речь об экономике или политике, Макрон не уточнил.

Впрочем, о политике он говорил днем ранее, когда заявил о «смерти мозга НАТО», имея в виду деградацию отношений ЕС и США при Дональде Трампе, утрату доверия Вашингтону и необходимости для Брюсселя «задуматься о том, что они представляют собой отдельную геополитическую силу». Но и тут Макрон обошел важную деталь – а для чего тогда вообще нужно НАТО, тем более без «мозга». Ведь блок изначально создавался для коллективной защиты. От кого?

Напомню, год назад французский лидер, говоря о необходимости создания европейской армии, заявил, что Европа «должна защищаться от Китая, России и даже от Соединенных Штатов». Ну, что у Старого Света с США – это их проблемы. А вот защищаться от России – старая тема, которая, как видим, никуда не делась и вряд ли денется. Даже на фоне разговоров о необходимости налаживания отношений.

Характерно, кстати, что в своем интервью, в котором Россия занимает значительную часть, Макрон ни словом не обмолвился о необходимости начать если не отменять, то хотя бы ослаблять антироссийские санкции, на которые уже жалуется половина Европы, теряющая деньги от этого бессмысленного противостояния. А ведь именно с этого нужно начинать выстраивать диалог, о чем европейским лидерам не раз говорили в Москве.

О каком тогда «сбалансированном сотрудничестве» идет речь? Или Макрон озвучивает ту позицию, которую много лет пытается протолкнуть коллективный Запад, мол, мы хотим дружить с Россией, хотим видеть ее сильным равноправным партнером? Правда, при этом у них весьма своеобразные представления о силе и равноправии: идеальная Россия – та, что была в 1990‑е, полностью зависимая и не имеющая собственного мнения. Если все так, то, честно говоря, как‑то странно слышать это от Макрона, которого в России привыкли воспринимать политиком новой формации, вовсе даже не в силу возраста.

Увы, заявления французского президента выдают в нем дилетанта, очень желающего поиграть в реальную большую геополитику. Он, кстати, этим занимается с самого дня вступления в должность, пытаясь примерить на себя лавры лидера Европы, чему, несомненно, способствует общий кризис Евросоюза, рост популярности правых и левых радикалов и евроскептиков, а также скорый уход из политики нынешнего «локомотива» ЕС – Ангелы Меркель.

Вот только получается у него пока что не очень убедительно, и если в начале его президентства, комментируя амбиции Макрона, СМИ называли его Наполеоном, то сейчас было бы уместнее называть Наполеончиком. Кроме громких заявлений, он пока никак не отметился ни на международной арене, ни даже у себя в стране, где уже год полыхают ожесточенные протесты.

Взять хотя бы заявление Макрона о том, что России помешает стать супердержавой недостаток населения. Во‑первых, кто ему сказал, что Россия стремится стать супердержавой? Или он озвучивает западные «страшилки» о том, что Россия будет всегда стремиться возродить СССР, причем не гнушаясь агрессией против соседей? А что он знает о народном хозяйстве России, чтобы рассуждать о роли демографии в ее развитии?

Пожалуй, все же наиболее интересным является второй сценарий – «евразийский». Он выглядит куда более реалистичным, к тому же тут Макрон озвучивает давнюю фобию Запада о сближении России и Китая. Иначе как еще объяснить его слова о том, что реализация такого сценария возможна исключительно через подчинение Москвы Пекину, который уже застолбил за собой роль гегемона на этом направлении?

Конечно, все это можно списать на неопытность – какое, спрашивается, отношение Китай имеет к «евразийскому проекту»? Разве он когда‑либо претендовал на эту роль? И России тут вряд ли стоит чего‑то опасаться. Тем более что с Китаем у нас выстроились намного более доверительные отношения, чем с Западом.

Конечно, речи не идет о создании какого‑либо военного или политического союза между Москвой и Пекином. Китай традиционно крайне осторожно относится к таким вещам, если его, конечно, к этому не подталкивают. Чем, кстати, коллективный Запад как раз и занимается в настоящее время. Тем не менее мы с Китаем пока что существуем сами по себе, не стремясь создавать какие‑то объединения против кого бы то ни было. Это как раз США и Евросоюз любят везде видеть конкуренцию и заговор.

В Европе точно так же, как и в США, видят в Китае угрозу. Но еще большей угрозой для них видятся любые движения Москвы и Пекина друг навстречу другу. Так, может, стоит остановиться и попытаться совершить какие‑то действия для того, чтобы не допустить этого? К примеру, предложить России альтернативу развороту на Восток? Но Запад продолжает упорно отталкивать Россию, делая этот разворот неизбежным.

В том числе усилиями президента Макрона, который при этом еще жалуется на Америку, мол, та все только портит. И после этого он удивляется, что в Москве не идут навстречу ЕС, видя в нем «вассала США». Не стоит ни удивляться, ни возмущаться. Россия идет туда, где ее ждут, а не туда, где протянутую ею руку грубо отталкивают, ставя условия.