Почему рядовое духовенство вступилось за осужденных по "московскому делу"

На фото Алексий Уминский. Фото сайта hram-troicy.prihod.ru

Никто не ожидал, что православные священники столь ярко и консолидированно могут выступить в защиту несправедливо осужденных и оппозиционно настроенных граждан. Ранее были случаи, когда епископы и духовенство ходатайствовали за губернаторов, мэров и глав районов, которые хотя и были коррупционерами, но строили храмы. Однако открытой фронды по отношению к власти и к определенной части общества со стороны представителей РПЦ не было никогда.

Открытое письмо священников в защиту заключенных по «московскому делу» от 17 сентября, безусловно, войдет в историю. Его подписало уже более ста духовных лиц (иереев, протоиереев и диаконов), и число подписей прибавляется. Это не просто призыв отпустить кого-то из заключенных (хотя под петицией в поддержку актера Павла Устинова также уже есть подписи священнослужителей). «Дело Константина Котова»  приводится лишь как пример прежде всего потому, что он был задержан с плакатом со словами протоиерея Александра Меня: «Милосердие – то, к чему мы призываем» – и призывом к обмену пленными с Украиной. Письмо является своего рода декларацией ценности прав личности, понимания справедливости, этического кодекса сотрудников правоохранительных и судебных органов. Неслучайно целый абзац посвящен именно соблюдению прав человека в суде, поскольку карательное правосудие и безнаказанность представителей власти стали самой обсуждаемой общественной проблемой. Священникам удалось избежать радикальной политизации своей акции, так как они не выразили поддержки ни одной политической партии или кандидатам в Мосгордуму. Составители письма также не стали давать оценку московским протестам в целом.

Уникальность этого обращения не только в том, что это первая подобного рода политическая и нравственная акция духовенства. В новейшей истории России еще не было таких масштабных выступлений. Письмо поддержали не только священники, которых считают «православными либералами» (Алексий Уминский, Александр Борисов), но и широкий круг батюшек из российской провинции, из дальнего и ближнего зарубежья, которые не считаются ни известными консерваторами, ни либералами. После того как число подписавших перевалило за 40 человек, сработал эффект снежного кома, и многие другие рядовые священнослужители потеряли страх перед начальством и стали подписывать обращение. Многие, только узнав о наличии такого письма, поставили свою подпись. Среди таких известных подписантов – диссидент советского и постсоветского времени протоиерей Георгий Эдельштейн, клирик Костромской епархии. К обращению присоединился и представитель Русской архиепископии в Западной Европе, недавно перешедшей в РПЦ, историк и публицист диакон Александр Занемонец  и многие другие.

Но само по себе обращение выходит далеко за пределы обычного политического манифеста с требованием правды и милосердия по отношению к жестокой власти. В церковно-политическом смысле произошел бунт рядового духовенства против высшего церковного начальства и его где-то молчаливой, где-то абсолютно лояльной властям позиции. Среди подписавших письмо нет ни одного епископа, хотя в РПЦ их более 300, и около 100 епископов представляют собой новое поколение, появившееся при патриархе Кирилле в ходе раздела митрополий на небольшие епархии.

Молодое поколение приходского духовенства (30–50 лет), составляющее значительную часть подписавших письмо, громко заявило о себе. Теперь с этим фактором придется считаться всем – и массмедиа, и епископату, и чиновникам. Новое поколение оказалось по роду своего служения ближе к интересам людей. Как не раз отмечал патриарх Кирилл в своих проповедях, в церковь пришло много молодежи за последние 10 лет, это уже не бабушки в платочках. Костяк общин, особенно в мегаполисах – это активные граждане среднего возраста с детьми. Конечно, большая часть верующих настроена скептически по поводу далеких «московских протестов» и любой оппозиционной деятельности, ориентируясь на установки телевидения. Однако молодое духовенство прислушивается к активным прихожанам, к тому поколению, которое осознанно пришло в храм и резонно ожидает того, чтобы церковь была совестью общества. В каком-то смысле священники как практики выбирают будущее православия, свободное от идеологической связи с государством и связанное со вполне осознанной неформальной евангельской миссией, с желанием не потерять молодежь для христианской веры.

То, насколько изменилась РПЦ за последние годы, хорошо видно, если сравнить с ситуацией 2012 года. В то время лишь несколько энергичных священников заявляли о своем несогласии с властью, причем и со светской, и с церковной. За честные выборы выступали священники Дмитрий Свердлов (уволен за штат), Федор Людоговский (подписал нынешнее обращение), тогда же было в той или иной степени запрещено выступать с оппозиционными речами и статьями игумену Петру (Мещеринову), а протодиакон Андрей Кураев стал главным критиком патриарха Кирилла и недостатков внутрицерковной жизни. Для руководства РПЦ такое поведение ряда священников стало шоком, особенно после скандала вокруг Pussy Riot, и патриарх Кирилл назвал диссидентов «предателями в рясах». Изменилась сама атмосфера, еще в начале 2000-х годов рядовое духовенство в епархиях было забитым и боялось сказать даже слово о чем-либо, не говоря уже о критике архиерея. Теперь все по-другому, появилась смелость и самостоятельность в высказываниях и творческих инициативах, которые строятся на демократических принципах. Тем более что молодым епископам требуется все больше социальных и культурных проектов для отчета наверх. Фактическое противопоставление РПЦ демократическому движению и любым протестам одновременно с бюрократизацией самой патриархии и выстраиванием вертикали власти – все это, по мнению многих батюшек, сильно повредило миссионерству среди молодого поколения.

Контраст между мировоззрением этого активного духовенства и начальством виден в оценке письма священников со стороны зампредседателя Отдела по взаимоотношениям с обществом и СМИ Вахтанга Кипшидзе. В сухом бюрократическом тоне представитель синодального отдела обвинил священников в политической и даже правозащитной деятельности, хотя в этом нет ничего постыдного или греховного. Кипшидзе посоветовал духовенству вместо призывов к милосердию собирать средства на адвокатов – то ли для себя, то ли для осужденных оппозиционеров. Официальная реакция синодального отдела во главе с Владимиром Легойдой в заявлении 18 сентября оказалась оригинальной. Основные призывы духовенства были проигнорированы. Проверка виновности фигурантов «московского дела» была возложена на Правозащитный центр Всемирного русского народного собора (ВРНС), который стал известен защитой тех, кто разгромил выставку в Манеже в 2016 году, а также намерением решать вопросы, связанные с противодействием строительству храмов. При этом священники были обвинены в непрофессионализме, так как им «неизвестны детали уголовных дел».

Особенно цинично эта оценка выглядит на фоне угрозы, которая нависла теперь над многими провинциальными священниками. Ясно, что популярных московских клириков никто не тронет, но кто знает, какие меры местные епископы предпримут к подписавшим обращение иереям из Кузнецкой, Братской или Урюпинской епархий, из Нижнего Новгорода, Кемерова, Тамбова и т.д. Сочтут ли их неблагонадежными, выгонят ли с богатого прихода и пошлют ли в бедный. Как недавно рассказал митрополит Иларион (Алфеев), рядовые священники живут очень скромно, на 10–15 тыс. руб. Бесправие священников с женами и детьми перед епископской властью позволяет говорить о большой смелости подписавших обращение.

Меньше всего представители духовенства думали об имидже церкви, но потенциально это во многом миссионерская, а не только политическая акция. Когда еще «главный атеист страны» телеведущий Владимир Познер согласился бы с церковью хоть в чем-либо, но сейчас он с этими священниками. Возможно, что они не правы в некоторых конкретных деталях уголовных дел и «московские протесты» совсем не протесты праведников. Однако честные и открытые ответы на острые и наболевшие вопросы о справедливости, нравственности правосудия, уважении к личности, о милосердии сполна искупают возможные ошибки.