Вернется ли Россия в Афганистан

Фото Gettyimages

14 февраля на заседании Госдумы планируется принять постановление «О заявлении Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации «О политической оценке участия ограниченного контингента советских войск в урегулировании военного конфликта на территории Афганистана в 1979–1989 годах», внесенное в повестку комитетом Государственной думы по обороне. Его главная суть – историческая и моральная переоценка участия советского ограниченного военного контингента в войне в Афганистане в 1979–1989 годах, отмена выраженной в постановлении Съезда народных депутатов СССР от 24 декабря 1989 года уничижительной оценки, принятой на тогдашней, полной эйфории гласности и демократии, волне тотального отрицания всего положительного советского времени. Документ, безусловно, необходимый и важный как для утверждения в самосознании российского общества, так и с точки зрения социальной – в проекте постановления речь идет и о повышении эффективности всего пакета поддержки ветеранов той войны.

Историческая объективность и беспристрастность всегда предпочтительнее конъюнктурной ангажированности, направленной как минимум на серьезные деформации в мировоззрении новых поколений граждан. Однако история не существует сама по себе и лишь в идеологической сфере, она имеет свойство часто и всерьез перекликаться с настоящим и будущим, оказывая порой на них весьма существенное воздействие.

5–6 февраля нынешнего года в Москве произошло событие, способное серьезно повлиять на дальнейший ход российской внешней политики, а значит, и на национальные интересы России на афганском, среднеазиатском направлении, да и на международные позиции России в целом. Состоявшийся «Межафганский диалог» впервые за всю историю попыток афганского урегулирования вовлек в переговорный процесс, помимо двух формально понимаемых до этого сторон конфликта – движения «Талибан» и кабульского правительства, – третью силу, без чьего участия афганское урегулирование априори невозможно. Это легальные, или системные политические партии, находящиеся в оппозиции к официальному Кабулу, среди которых принципиально важна роль партий, отражающих интересы этнических меньшинств Афганистана. Кабульское правительство, отрицающее российское участие в принципе, сейчас судорожно пытается проигнорировать этот факт, впрочем, политика этого правительства и ранее никогда не была лояльной к России, отражая как интересы своих американских кураторов, так и сохраняющуюся с 1980-х годов немалую фобию в отношении России (в том числе как преемника СССР) в информационном и политическом пространстве Афганистана.

Эта фобия выражается не только в регулярной риторике с требованиями к России о многомиллиардных компенсациях за ту войну, но и, например, в очевидном системном блокировании все последние годы попыток какого-либо серьезного участия России в экономических проектах и, что особенно важно, во влиянии на сферу безопасности в регионе, где Россия объективно имеет свои жизненно важные интересы. Понятно, что делается это не без поддержки западных союзников официального Кабула.

Настороженное отношение к России свойственно всем социальным и этническим стратам афганского общества, это относится к пуштунам и таджикам, хазарейцам и узбекам, к правительственной стороне, к оппозиции, к талибам. Подавляющее большинство сегодняшней афганской политической элиты – люди, так или иначе причастные к той войне, и вовсе не на стороне тогдашнего кабульского правительства и СССР. Что важно – новое поколение афганцев формирует свое отношение к России в той информационной среде, тональность которой задается совсем не русофилами. Начиная с первых непростых попыток российского МИДа установить контакты с «Талибаном» три года назад, в сознание афганцев вполне успешно внедряется мнение о якобы российской поддержке терроризма в Афганистане. «Межафганский диалог», прошедший в Москве, почти полностью дезавуирует этот тезис, кардинально меняя восприятие России и способствуя позитивному восприятию России, восстановлению статуса России как полноправного внешнего актора афганской политики. Московская встреча, позиционируемая как неофициальное мероприятие, тем не менее заставляет все причастные стороны учитывать позиции России, это заметно уже даже по первым реакциям главного внешнего переговорщика по Афганистану – США. Принятие сейчас постановления Госдумы будет резко отрицательно воспринято в Афганистане и мгновенно будет использовано против наметившихся, но пока еще неустойчивых, зыбких позитивных тенденций.

Афганистан не находится в числе приоритетных направлений российской внешней политики, однако просто отмахнуться от участия в происходящих сейчас процессах невозможно. Хотя бы с точки зрения интересов национальной безопасности самой России. Нельзя создать новый железный занавес ни на границе с Казахстаном, ни на таджикско-афганской, узбекско-афганской или туркменско-афганской границе. Отстраненность России от афганской ситуации будет означать, что все угрозы безопасности, исходящие с этого направления, будут действовать в прежнем режиме. Отстраненность России будет означать и все большее вовлечение стран Центральной Азии и в экономические, транспортные и – со временем – политические процессы взаимодействия с Афганистаном, во многом противоречащие российским интересам.

Историческая справедливость, конечно, должна быть восстановлена, но есть серьезнейшие опасения, что принятое именно в эти дни постановление Госдумы может возыметь не только историческое, но и конкретное – негативное для интересов страны – современное воздействие. Откинув российское «возвращение в Афганистан» даже не на годы, а на многие десятилетия, которые обернутся серьезнейшим ущербом для интересов страны.

Да и в конце концов давать переоценку вводу советских войск в Афганистан логичнее не к 30-летию вывода (что само по себе уже было признанием противоречивости тогдашних событий), а к предстоящей в декабре 2019 года 40-й годовщине ввода войск, который, собственно, переоценке и должен подлежать.