Земельный спор с ингушской спецификой

Кадр из видео/Twitter

Начавшиеся в сентябре в столице Ингушетии Магасе митинги протеста против передачи Чечне приграничных нежилых территорий Ингушетии в октябре трансформировались в бессрочный митинг – общенародный сход на площади у парламента республики. Идет сбор подписей за отставку главы Ингушетии Юнус-Бека Евкурова, и, судя по развитию ситуации, мяч пока не на стороне руководителя республики. Солидарность со сходом выразили ингушские общины Москвы, Петербурга и других регионов, жители Кабардино-Балкарии, Чечни, Дагестана, стран зарубежья.

Под влиянием протестующих парламент Ингушетии аннулировал итоги голосования по ратификации законопроекта авторства Евкурова, закрепляющего отход ингушских земель к Чечне. По официальным данным, данный документ одобрен 4 октября в парламенте большинством голосов. Накануне голосования Конституционный суд республики определил: территориальные вопросы республики решаются только референдумом. Законопроект Евкурова в парламенте якобы протащили админресурсом. Депутаты, официально голосовавшие «за», заявили протестующим, что их голоса оформили задним числом. 

В минувшую пятницу, когда митингующие совершали коллективный намаз, к ним присоединились стоявшие в оцеплении на площади полицейские. ОМОН молился в полной боевой экипировке у заградительного забора, а некоторые правоохранители на время намаза меняли форменные головные уборы на тюбетейки и расстилали коврики рядом с протестующими. 

Митингующие считают: полиция постепенно переходит на сторону народа. 4 октября ингушский ОМОН заблокировал въезд в Магас колонне техники федеральных силовиков.

По итогам переговоров между Евкуровым и главой Чечни Рамзаном Кадыровым к Чечне отошло около 20 тыс. га угодий заповедника «Эрзи» и нефтяное озеро возле села Даттых в Сунженском районе республики. Жителей маленькой республики возмутило не только то, что к соседям ушло 6% экономически ценных земель. Ингуши более 20 лет опасаются чеченской «экспансии», и не без основания. В 2002 году Сунженский район целиком включили в соответствующий раздел новой Конституции Чечни: на основании того, что район «несправедливо» отошел к Ингушетии в 1991 году по «ичкерийским» договоренностям между Джохаром Дудаевым и Русланом Аушевым. Исчезновение «Ичкерии» как субъекта переговоров и уход с политической сцены Аушева был воспринят чеченской стороной как повод для нового раздела территории бывшей Чечено-Ингушской АССР (ЧИАССР). После вмешательства президента Ингушетии Мурата Зязикова в Конституцию Чечни вписали сильно усеченный вариант Сунженского района: полоса левобережья реки Фортанги со станицей Ассиновской и городом Серноводском.

Линию разграничения по Фортанге – притоку Сунжи в обеих республиках называют «линией Кишиева». Мусульмане Ингушетии считают, что неделимость границ проживания чеченцев и ингушей установил еще в XIX веке вайнахский суфийский шейх Кунта Кишиев. По «линии Кишиева» проводили границу при первом разделе ЧИАССР Дудаев и Аушев – когда сугубо светский переговорный формат завел стороны в тупик и дело перенесли в компетенцию шариатского суда. Но и шариатский формат позволил определить границу только в формате неофициальных соглашений: чеченские и ингушские мусульманские авторитеты подозревали друг друга в лоббировании политических заказов. «Линия Кишиева» с тех времен так и не стала окончательной административной границей. В Грозном не очень довольны, что Сунженский район входит в состав республики целиком де-юре, но не де-факто. А в Конституции Ингушетии в отличие от Основного закона Чечни список входящих в состав республики муниципалитетов отсутствует вообще.

Зато в ст. 11 Конституции Ингушетии сказано: «Возвращение политическими средствами незаконно отторгнутой у Ингушетии территории – важнейшая задача государства». В 1944 году при расформировании ЧИАССР к Северной Осетии отошел Пригородный район, который ингуши называют Ангуштом. Попытки вернуть Ангушт, сообразуясь с «Законом о репрессированных народах» 1989 года (он же «закон Хасбулатова»), закончились в октябре 1992 года осетино-ингушским конфликтом. Конфликт заморожен, но не ликвидирован, как и не отменен до сих пор «закон Хасбулатова». А ст. 11 Конституции в Магасе при желании могут обернуть и против официального Грозного. 

Сталинские депортации – родовая травма, возникшая на закате перестройки при становлении государственности обоих вайнахских народов и давшая рецидив в ходе военных конфликтов 90-х годов. Нации-«жертвы» избирают для себя один способ «лечения» – территориальные компенсации.

В конце сентября с.г. в разгар протестных митингов в Магасе ингушские националисты предложили Рамзану Кадырову подумать: не лучше ли чеченцам объединиться с ингушами и вернуть в состав Чечни Хасавюртовский и Новолакский районы Дагестана? Ингушские националисты сыпали Кадырову соль на «депортационные раны» и отводили взор чеченского лидера от «замороженного» вопроса размежевания с Ингушетией. Правобережные вайнахи, то есть ингуши, почему-то уверены, что вайнахи левобережные в благодарность за помощь помогут им включить в состав Ингушетии Ангушт. Данный постдепортационный пакт, развязывающий руки в отношении народов, не подвергшихся сталинским репрессиям, исключает взаимные претензии народов, подвергшихся депортациям. Вайнахская эмиграция призывает канализировать территориальные протесты в Магасе в общекавказскую национально-освободительную борьбу против «российской оккупации».

Экстремисты из зарубежья, сами того не зная, подыграли Юнус-Беку Евкурову. Глава Ингушетии на днях заявил, что протестами в Магасе руководят исключительно религиозные экстремисты. Месседж Евкурова обращен к федеральным властям, которые привыкли воспринимать на Кавказе религиозных экстремистов исключительно в виде ваххабитов. Реальными «радикалами» оказались преимущественно традиционные мусульмане-суфии. Они на заре правления Аушева вели с чеченцами шариатскую территориальную тяжбу, а при Евкурове оказались в оппозиции к светской вертикали. Конфронтацией с муфтием Евкуров настроил против себя и далеких от религиозных дел ингушей – к примеру, фермеров. 

По информации декана экономического факультета Ингушского госуниверситета Мурата Булгучева, местные правоохранители накладывают аресты на освященный по суфийской традиции посевной материал как «противоречащий исламу». Настроив против себя суфиев, Евкуров не приобрел союзников среди других мусульманских групп. Действия официального Грозного формально законны. В Конституции Чечни нет положения о референдуме как обязательном предписании для казусов вроде ингушского.