Насилие над Нобелевской премией по литературе

Фото pixabay.com

Вместо того чтобы наслаждаться шедеврами новоиспеченных лауреатов «Нобеля-2018» по литературе, публика вынуждена читать уголовные хроники о фигурантах скандала, в связи с которыми премия в этом году присуждаться не будет. Более того, вопрос с премией столь сложен, что высказываются опасения о более продолжительном эмбарго на ее присуждение, чем 2019 год. До этого история премии знает только один перерыв – во время Второй мировой войны, с 1940 по 1943 год.

Ныне всему виной не мировые диктаторы и даже не писатель – а фотограф. И вообще человек, формальная связь которого с главной мировой премией в области словесности исчерпывается супружескими отношениями с членом комитета Шведской академии, присуждающего «Нобеля» по литературе. Мужчину зовут Жан-Клод Арно. Невзирая на 72-летний возраст, фотографа обвинили в том, что он семь лет назад в ночь  на 6 октября совершил то ли изнасилование, то ли сексуальное домогательство по отношению к женщине. Нынче в западном мире трудно отличить одно от другого. В связи с распространением кампании #MeToo легче сказать, что секса нет, чем объяснять, почему его хочешь. Причем хочешь настолько сильно, что 65-летний возраст не помеха.

1 октября с.г. суд в Стокгольме признал Жан-Клода Арно виновным в преступлении и осудил его на два года заключения. Но это только одно ночное приключение бонвивана. Против Арно выдвинули обвинения в общей сложности 18 женщин, осознавших всю неприглядность его поступка после начала кампании #MeToo. Пишут, что любовные приключения фотографа происходили в Литературном клубе и в других помещениях академии.

Но самое удивительное, что из-за любовных похождений пожилого ловеласа пострадала карьера его супруги, члена пресловутой Шведской академии, поэта и писателя Катерины Фростенсон. Казалось бы, она должна быть признана в этой ситуации жертвой, а оказалась соучастницей. Предполагают, что любвеобильный супруг оказывал на решения Нобелевского комитета решающее воздействие. По крайней мере супруга-академик на Арно не жаловалась. Катерина Фростенсон и глава академии профессор Сара Даниус были вынуждены подать в отставку.

Непонятно, как связана с этим влиянием на комитет ни сексуальная агрессия, ни предполагаемый мужской шарм Арно. Если мы возьмем нобелевских лауреатов последних лет, то не найдем среди них даже потенциальных фаворитов влиятельного фотографа.

С другой стороны, высказываются предположения, что подоплекой скандала стал не харассмент, происходивший одной стокгольмской ночью, а теневые явления коррупционного характера, пронизавшие всю систему Шведской академии сверху донизу. Критики утверждают, что решения по присуждению премии принимает очень узкий круг лиц, тесно связанных между собой. Претенденты оцениваются кулуарно, публике непонятен принцип отбора. В 2016 году общественность была изумлена, когда премию присудили певцу Бобу Дилану, а позже курьез перерос в скандал, когда лауреат упорно отказывался приезжать на вручение награды и согласился лишь после долгих уговоров.

Многим кажется небезупречным и выбор более традиционных лауреатов последних лет. Патрик Модиано (2014) и Эллис Манро (2013) так и не стали популярнее от вхождения в список лауреатов. Подобные примеры можно в избытке найти и в прошлом начиная с 1901 года. Пожалуй, только произведения Кадзуо Исигуро после оглашения результатов голосования Нобелевского комитета в 2017 году мгновенно стали хитами в библиотеках, по крайней мере московских.

Насколько происходящее в Стокгольме фатально для литературного процесса? Мы видим широкий спектр литературных премий и в мире, и у нас в стране, но не знаем случая, чтобы лауреатами становились на основе всенародного, то есть «всечитательского», голосования. Страшно себе представить, если бы изысканные награды стали получать те авторы, которые действительно любимы народными массами. Возможно, случился бы еще больший конфуз, если бы народ вообще не захотел голосовать за книги. Просто по той причине, что публика в основной своей массе утратила вкус к чтению.

Остается заключить, что наилучшей формой для формализованного признания по-прежнему будет узкий круг специалистов. Как известно, на одного литератора нужно две премии: одной добиваться, а другую – всей душой презирать. Если мы проанализируем все разнообразие литературных премий, существующих, скажем, в нашей стране, мы обнаружим всю ту же заигранную колоду. Одни и те же литераторы кочуют из шорт-листа в жюри и обратно. Элитаризм – судьба современной «высокой» литературы.

В 1990-е годы конкурентная среда создавалась за счет существования разных кружков писателей: от условных либералов до условных национал-патриотов, и эти сосуды не сообщались. Однако в нулевые годы произошло сращение литературного бомонда. Над этим равнинным пейзажем выделяются такие экзотические проекты, как патриаршая премия РПЦ, где критерии отбора вообще не подлежат эстетическому осмыслению. Впрочем, и в бородатую среду церковной «благословесности», похоже, скоро проникнут фигуранты шорт-листов общероссийских премий.

Но вернемся в Стокгольм. Самое опасное обвинение, которое звучит в адрес Нобелевской премии по литературе, – превращение ее в инструмент политической конъюнктуры, а то и вовсе политического манипулирования. Обвинение губительное – особенно в восприятии русской интеллигенции. Если это так, то возникают сомнения в справедливости лауреатства таких политических и эстетических диссидентов, как Солженицын, Пастернак, Бродский. В наше время – Светлана Алексиевич (2015). Критики «Нобеля» давно ведут списки русских писателей XX века, которые, на их взгляд, были достойны главной мировой награды, но не получили ее, так как не вписывались в образ борцов с советским режимом или пострадавших от него.

Из этой трясины безнадежности, в которую погрузились те, кто каждый год по осени с нетерпением ожидает оглашения имен лауреатов, есть весьма экстравагантный способ выбраться. Возможно, найдется хоть один талант, который в основу своего романа положит криминально-альковную историю, что разворачивается ныне в Стокгольме вокруг Жан-Клода Арно и его сумеречного либидо. Думается, Нобелевский комитет не откажется от награды для такого автора – просто чтобы избежать обвинений в пристрастности.