Игорь Панкратенко
Фото Askin Kiyagan/Anadolu Agency/Getty Images
Большой базар Тегерана, экономическое сердце иранской столицы и главный нерв ее общественной жизни, то место, где без малого сорок лет назад начиналась исламская революция, в понедельник прошлой недели закрылся буквально за час. Покупатели с недоумением наблюдали, как опускаются жалюзи на витринах многочисленных магазинов, как деловито выходят на улицу торговцы, а в адрес тех, кто медлил с закрытием и чего-то выжидал, летели гневные выкрики: «Трус! Испугался! Ты не мужчина!» Людские ручейки из торговых переходов сливались в поток, который двигался в сторону здания иранского парламента, у его ограды уже спешно выстраивались в цепь столичные полицейские – сосредоточенные, решительные, но все же слегка растерянные. Поскольку столь бурной реакции столичной «улицы» на двукратный скачок стоимости доллара – вечером за него давали 42 тыс. местных риалов, а утром просили уже 90 тыс. – власти страны явно не ожидали.
Лояльные президенту страны массмедиа тут же назвали происходящее «бунтом лавочников», несознательных элементов, не понимающих всей сложности обстановки и склонных к панике из-за «всего лишь» падения в два раза курса национальной валюты и, как следствие, такого же двукратного роста цен. В таком же ключе выступил с телеобращением к иранцам и сам Хасан Рухани. «Виноваты во всем США и те, кто верит иностранной пропаганде, – чеканил он с экрана. – Я обещаю, что основные потребности народа будут удовлетворены. У нас достаточно сахара, пшеницы и растительного масла. У нас достаточно иностранной валюты для приобретения всего необходимого населению».
Может быть, кто-то ему и поверил. Но уж во всяком случае, не депутаты иранского Меджлиса, 187 из которых (а всего в парламенте 290 депутатов) подписали в дни «бунта лавочников» обращение к верховному лидеру страны Али Хаменеи с просьбой заставить президента сменить экономический блок своего кабинета. В полном составе. Поскольку именно эти чиновники, по мнению и самих депутатов, и большей части иранского общества, виновны в ухудшении социально-экономического положения в стране, результатом чего являются происходящие массовые протесты. И если каждое выступление в городах и провинциях Ирана считать тревожным звонком, то совершенно очевидно, что этот социальный «будильник» за последние девять месяцев явно «взбесился».
«Бунт лавочников» – лишь эпизод в цепи массовых выступлений, по сути и не прекращавшихся в Иране после «горячего января», когда протесты против экономической политики нынешней администрации президента Ирана прокатились по 75 городам страны, не обойдя практически ни одну провинцию Исламской Республики. Лояльные Рухани местные элиты, что в тот раз, что в нынешнем случае, винят во всем американцев и израильтян, а попутно – и своих политических противников, консерваторов. Которые, по мнению проправительственных кругов, если и не сами организуют протесты, то как минимум негласно их поддерживают.
Парадоксально, но определенная доля правды в этих заявлениях есть – и в отношении «руки США и Израиля», и в отношении того, что консерваторы публично критикуют Рухани с максимальной жесткостью. Но именно что доля, поскольку больше, чем экономическая и социальная политика его же команды, Хасану Рухани не вредит никто. Нет у его оппонентов возможности причинить ему неприятностей больше, чем делают его же приближенные.
Банкротство внутренней и внешней политики иранского президента очевидно. От проводимых им реформ выиграла только узкая прослойка жителей «северного Тегерана», где на виллах с бассейнами и собственными конюшнями проживают наиболее успешные местные бизнесмены, «состоявшиеся» на экспортно-импортных и финансовых операциях. Безработица, этот бич иранской молодежи, продолжает расти, доходы населения падают, из страны в прошлом году было вывезено 27 млрд долл. – рекордная сумма за последние десятилетия. А «светлые времена», обещанные реформаторами, не только не приближаются, но и становятся какой-то уж совершенно туманной перспективой.
И если раньше Рухани и его команда говорили, что во многом виной всему коррупция предшественников, то сейчас и этот аргумент уже не работает. Поскольку «лихостью на руку» реформаторы давно уже превзошли коррупционеров из консервативного лагеря. Причем превзошли настолько, что буквально на днях аятолла Садек Амоли Лариджани, глава судебной системы Ирана и брат спикера Меджлиса, Али Лариджани, пообещал коррупционерам и лицам, причастным к экономическим преступлениям, ужесточить наказания по соответствующим статьям до 20 лет заключения – или вообще введения смертной казни.
Но все это, возможно, и не носило бы критического характера – в большинстве стран ситуация мало чем отличается от иранской, и ведь как-то справляются – если бы не крайне тревожный симптом. Социальный протест для Ирана – дело достаточно привычное, народ там, вопреки стереотипам, достаточно активен и в отстаивании своих прав, и в выражении общественного недовольства чиновникам. Но в последнее время сигналы «взбесившегося будильника» начинают доноситься из регионов, которые в России назвали бы «национальными окраинами».
За месяц до «бунта лавочников» протестовал Хузестан, богатейшая по запасам нефти провинция, где проживают иранские арабы. Причем протест был густо замешан и на экономических требованиях, и на обвинениях центральных властей в дискриминации по национальному признаку.
Всего за пару недель до того, как вышли на улицу труженики Большого базара в Тегеране, волнения происходили в провинции Систан-Белуджистан, настоящей проблемной точке Ирана, граничащей с Афганистаном и Пакистаном. Там протестующие требовали наказать чиновников, виновных в укрывательстве серии массовых изнасилований местных девушек.
Более того, не успел успокоиться Тегеран, как с новой силой вспыхнули протесты в Хузестане – на этот раз в связи с серьезным дефицитом питьевой воды. И для разгона протестующих власти вынуждены были применить силу…
И эти протесты в провинциях, тем более в многонациональных, самое тревожное для руководства Ирана. То, на что надо реагировать даже с риском нарушить сложившийся баланс между элитами. Нет, верховный лидер скорее всего не отправит Хасана Рухани в отставку. Но то, что он заставит его серьезно изменить политику кабинета, – вполне очевидно. Другого способа выключить «взбесившийся будильник» у руководства Ирана просто нет.
комментарии(0)