Станислав Варыханов 
Фото Sefa Karacan/Anadolu Agency/Getty Images
Триумф Владимира Путина на президентских выборах вызвал смешанные чувства. Не хотелось быть ни с теми, кто по этому поводу разливал шампанское, ни с теми, кто с горя пил горькую. Эта безоговорочная победа заставляет вспомнить формулу, которую вывел нынешний председатель Госдумы Вячеслав Володин: «Есть Путин – есть Россия, нет Путина – нет России». Эта формула вызывает тревогу, особенно если Володин прав.
Для родившихся в 1960-е годы Путин не первый политический долгожитель. Злые критики сравнивают его с Брежневым, но это сравнение хромает на обе ноги. Для моего поколения Брежнев – это человек, с трудом передвигающийся в пространстве, герой анекдотов, которые рассказывала вся страна. А Путин лучится энергией и сарказмом, выглядит моложе и свежее, чем Ангела Меркель, также избранная на четвертый срок. Он чем-то напоминает Пьера Трюдо, прослужившего четыре срока на посту главы Канады и заложившего основы процветания страны, стабильно занимающей призовые места в мировых рейтингах качества жизни. И если современную Канаду можно с некоторой долей условности считать Канадой Пьера Трюдо, то сегодняшняя Россия является Россией Путина – без тени условности.
Если в вашей памяти запечатлелись 1990-е годы, то вам, вероятно, знакомо ощущение, которое в то время охватывало многих. Это было ощущение отсутствия государства. Россия той эпохи представляла собой дикое поле, усеянное обломками советской технократической цивилизации, богатое природными ресурсами, за которые воевали нувориши, бандиты, кавказские террористы, чиновники и силовики. Так древние кочевые племена сражались с конкурентами за право облагать данью города и веси разоренных ими государств.
Придя к власти, Путин «сшил» рвущееся полотно России, практически не прибегая к методам, практиковавшимся его ведомством в более мрачные эпохи. Получилось не очень хорошо: современная Россия унаследовала многие темные стороны первой постсоветской декады. Она остается страной сияющей роскоши и допотопной нищеты, государством, в котором, как в восточных деспотиях, власть покупается, продается и служит источником доходов. Если вы живете не в фарфоровой башне, а в реальной России, то вы видите деградацию социальной сферы, образования, медицины (об этом упомянул и сам Путин в недавнем Послании). Наконец, сумасшедшая коррупция, ставшая нормой жизни, – с такой гирей на шее трудно бегать наперегонки на мировой арене, даже если на твоем запасном пути стоит бронепоезд, способный успешно отразить атаку космических пришельцев.
Ситуация усугубляется тем, что вступило во взрослую жизнь поколение, не знавшее никакой иной России, кроме России Путина, но при этом неплохо информированное о том, как устроена жизнь у наших геополитических недругов. Политически активные юноши и девушки чувствуют себя потерянным поколением и тиражируют свой гнев в социальных сетях, они обвиняют во всех бедах систему, построенную только что переизбранным президентом.
В течение его четвертого срока молодая фронда будет играть заметную роль среди ровесников. Молодежь вряд ли убедят доводы старших, которые помнят, что до первого восхождения Путина на президентский пост все было еще хуже, настолько хуже, что в течение ельцинского десятилетия страна балансировала на краю исторической пропасти, в которую рухнул СССР. Как журналист, чья карьера начиналась в 1990-х, я считаю, что именно Путин не дал совершиться катастрофе.
Однако любой, даже «мягкий» абсолютизм в наше время стал анахронизмом. Упомянутая выше Канада следует курсом Пьера Трюдо не в силу его способности руководить страной из потустороннего мира, а благодаря эффективной работе государственных институтов, чутких к симпатиям канадцев.
Со времен французского философа XVIII века Шарля Монтескье не изобретено ничего более разумного для управления государством, чем разделение властей. Хотя разделение исполнительной, законодательной и судебной власти еще не гарантирует народного счастья. Посмотрите хотя бы на Молдову, где нет вечных президентов, где жестко разграничены полномочия властных ветвей, но при этом половина трудоспособного населения работает либо в Европе, либо в белоснежных полях под Москвой. Однако все благополучные современные государства сконструированы по эскизам Монтескье.
Есть ли разделение властей в России? На этот вопрос дает неплохой ответ недавнее исследование фонда «Общественное мнение». Согласно его данным, за происходящим в парламенте следят 26% россиян. 74% уверены: Госдума нынешнего созыва не приняла ни одного полезного закона. Фамилию председателя парламента назвали 22% граждан, при этом 13% не ошиблись.
Не лучше и с властью судебной. По опросам ВЦИОМа, в рейтинге доверия политическим и государственным институтам судебная система стабильно занимает 9–10-е место из 14.
Сравните эти данные с количеством голосов, отданных на выборах за Путина, и вы получите исчерпывающий ответ на вопрос, существует ли в современной России разделение властей. Но мне кажется, что Путин является не столько виновником, сколько главной жертвой российского неоабсолютизма.
Вот что считает политолог Алексей Макаркин: «Если мы говорим не об элитах в целом, а о самой верхней части, то после выборов она будет интересоваться вопросом «политического транзита», потому что с высокой долей вероятности в 2024 году будет уже другой кандидат в президенты. За этот период, видимо, будут заложены определенные основы для трансформации режима. Сейчас можно только гадать, что это будет. Но, вполне возможно, это будет режим менее персонализированный, режим, более напоминающий некое политбюро, но уже в другом формате. Это не политбюро ЦК КПСС, а куда менее идеологизированная структура, аналог коллективного руководства. Возможно, будут новые институты. Вопрос о том, какова будет конструкция власти, – это вопрос не 2024 года, это вопрос более ранний».
К словам политолога можно добавить, что для коллективного руководства нам вряд ли стоит изобретать новые институты, в частности новое «политбюро». В России и так есть двухпалатный федеральный парламент, законодательные органы всех уровней, вертикаль судебной власти, структуры местного самоуправления. Я убежден, что главная задача избранного на четвертый срок Путина заключается не в том, чтобы назло врагам водрузить российское знамя над Донецком, Луганском, Дамаском и обратной стороной Луны, а в том, чтобы вдохнуть жизнь в номинально существующие институты разделения властей, избавляющие лидера государства от царской короны. В XXI веке эта корона становится слишком тяжелой как для самого лидера, так и для страны.
комментарии(0)