Михаил Касьянов. Асад преткновения

Фото пресс-службы Президента России

Прошедшие в Сочи переговоры Владимира Путина с лидерами Турции и Ирана могут показаться крупной внешнеполитической победой российского президента. Шестилетняя гражданская война в Сирии, по его словам, подходит к концу. Но в инициированном Кремлем мирном процессе уже видны затрудняющие его ход проблемы.

На встрече в Сочи главной задачей, которую хотели решить ее участники, стал переход от силового к политическому урегулированию.

Очевидно, что Москва готова имитировать демократический процесс: дать оппозиции возможность пройти в парламент, сохранив все рычаги власти в руках клана Асада.

В январе на переговорах в Астане удалось договориться о прекращении огня и зонах деэскалации, и Путин, конечно же, сделал все, чтобы воспользоваться этим и усилить позиции Асада: теперь его силы контролируют значительную часть территории страны, а демократическая оппозиция, как и прежде, разобщена и дезорганизована. В «оппозиционном» направлении предпринимаются заметные усилия: представитель Путина присутствует на одновременной с сочинским саммитом встрече сирийской оппозиции в Эр-Рияде. Недавно несговорчивый глава Высшего комитета по переговорам Рияд Хиджаб объявил о своей отставке. Все громче звучит голос так называемой московской платформы оппозиции.

Но в своей борьбе оппозиция и ее сторонники понесли слишком большие жертвы, чтобы согласиться участвовать в управляемой Асадом политической системе. В итоговом заявлении по итогам встречи в Эр-Рияде четко обозначено – Башар аль-Асад должен оставить власть в начале переходного периода.

Не выглядит монолитным и союз сочинской тройки. Если Путин – гость на Ближнем Востоке, то Анкара и Тегеран считают себя там полноправными хозяевами. Конфликт интересов уже сейчас очевиден. Кремль, судя по всему, видит главной своей задачей выйти из войны, обеспечив гарантии для режима Асада и сохранив созданные за эти годы российские военные объекты в Сирии.

Эрдоган, стремясь сделать Турцию центром влияния суннитского мира вместо Саудовской Аравии, вряд ли пойдет на фактическое предательство суннитов в Сирии и согласится на сохранение у власти Асада и его сторонников шиитов-алавитов, которые дискриминируют суннитское большинство населения страны.

Иран участвует в гражданской войне на стороне Асада с самого ее начала. Для Тегерана гражданская война в Сирии – одна из важных побед шиитов в многовековом противостоянии с суннитским течением ислама. Иран в открытую стоит за партией войны в Дамаске, выступающей за борьбу до полной победы. В Тегеране не захотят делить с Анкарой сферы влияния и идти на значительные уступки суннитской оппозиции. Иран неофициально давно уже считает Сирию своей провинцией.

Не менее серьезно осложняет мирный процесс курдский вопрос. Ожидалось, что он станет одним из главных на сочинской встрече. Но никакой конкретики не прозвучало, что позволяет судить о несогласованности позиций тройки по этой проблеме.

Уже после встречи в Сочи американская пресса стала писать, что США помогают создавать органы управления на севере Сирии, где не представлены группы, лояльные Асаду. Вашингтон будет наращивать военное присутствие в регионе и продолжать вооружение Сирийских демократических сил.

Наличие американских сил в регионе делает невозможным попытку Путина восстановить на всей территории Сирии власть Асада и обрушивает надежды Ирана и Дамаска на войну «до победного конца».

Создается впечатление, что Путин очень торопится разыграть свою мирную карту. И это не случайно. 28 ноября стартуют переговоры под эгидой ООН в Женеве. Как и перед январской встречей в Астане, Москва всех убеждает, что сочинский саммит является всего лишь подготовкой женевских переговоров. Тем не менее Путин явно стремится довести до конца альтернативный мирный процесс, разделить его со своими «союзниками» на ближневосточном поле и стяжать лавры главного миротворца.

Российский президент не хочет подключать к процессу США и Евросоюз: на фоне череды внешнеполитических провалов развязывание сирийского узла может стать реальным успехом Кремля в международной политике, и он хочет закрепить этот успех в противовес Западу. Путин желает продемонстрировать, что именно он сделал это – завершил гражданскую войну в Сирии и принес готовую победу на блюдечке в Женеву, где за шесть лет так и не сумели разрешить конфликт.

Путин утверждает, что вмешательство России в конфликт спасло Сирию от гуманитарной катастрофы, но одновременно признает, что это были эффективные военные учения. Увы, мир увидел, что российские бомбы и ракеты принесли туда еще больше разрушений и страданий, страна находится в руинах, ее покинули миллионы беженцев. Теперь в конструкции, созданной Москвой, Тегераном и Анкарой, восстанавливать страну придется именно им. Способна ли тройка выделить сотни миллиардов долларов средств своих налогоплательщиков на это – большой вопрос.

Вполне логично, что Путин старается по максимуму зафиксировать и должным образом отобразить свой краткосрочный успех в международной модели долгосрочного урегулирования в Сирии, но это чревато новым обострением ввиду очевидного различия интересов основных игроков. Ведь Евросоюз и США не намерены позволять диктатору Асаду восстанавливать, а тем более усиливать свои позиции.

Разработка модели мирного урегулирования в Сирии должна проходить исключительно в «женевском формате», под эгидой ООН. Кремль, если он действительно желает мира, должен прекратить поддержку тиранического режима и быть готовым к полной сдаче Асада. Иран и Турция также являются сторонами конфликта, и вряд ли они имеют моральное право диктовать свою волю сирийскому народу.

Начало политического процесса можно и нужно приветствовать, но до долгожданного прочного мира еще далеко. Сегодня нужны кропотливая перестройка государства не на путинской платформе, а на демократических принципах с учетом интересов всех национальных и религиозных групп и всестороннее расследование военных преступлений. Надеюсь, что сирийский народ сможет определить свое будущее при содействии международного сообщества. Это долгий и сложный путь, но только он сможет привести к долгожданному миру на этой древней ближневосточной земле.