Почему без сильного Минэкономразвития невозможен рост

Фото пресс-службы Минэкономразвития РФ

Одной из антикризисных мер правительства стал мораторий на повышение налогов. Еще в декабре 2014 года президент Владимир Путин в Послании Федеральному собранию предложил зафиксировать действовавшие тогда налоговые условия на следующие четыре года. В этом его поддержал Дмитрий Медведев: о том, что платежи бизнеса должны оставаться неизменными, премьер заявлял и в июне 2015 года, когда правительство обсуждало проект основных направлений налоговой политики, и в апреле 2017 года, на встрече с президентом в преддверии своего отчетного выступления в Думе.

Однако избежать усиления налоговой нагрузки не удалось. В сентябре 2015 года правительство решило сохранить таможенную пошлину на нефть на уровне 42%, хотя ранее планировалось, что она будет снижена до 36% на фоне повышения НДПИ; в результате по итогам прошлого года спад добычи у западносибирских «дочек» ЛУКОЙЛа и «Роснефти» – компаний «ЛУКОЙЛ – Западная Сибирь» и «РН-Оренбургнефть» – ускорился с 5,6 до 7,2% и с 7,9 до 8,3% соответственно (данные отчетности по МСФО). В том же 2015 году была введена плата с грузовиков, имеющих разрешенную максимальную массу более 12 т (система «Платон»), что вызвало серьезное недовольство дальнобойщиков. На региональном уровне (Москва – с 2015 года, Санкт-Петербург – с 2016 года) был введен торговый сбор и при этом были изменены правила расчета налога на имущество, который теперь калькулировался по кадастровой, а не инвентаризационной стоимости. Наконец, в 2018 году в Крыму, Ставропольском, Краснодарском и Алтайском краях начнет действовать курортный сбор.

Отчасти рост налогов связан с инерцией фискальной политики. Повышать налоги правительство начало после кризиса 2008–2009 годов. Так, в 2011 году оно отказалось отменять транспортный налог, который должен был перестать собираться в условиях повышения акцизов на топливо: акцизы были дифференцированы в зависимости от класса топлива, тогда как транспортный налог ликвидирован не был. Тогда же с 26 до 34% была повышена ставка страховых взносов. В 2012 году она была снижена до 30%, однако этот уровень нельзя назвать низким: по данным рейтинга PwC Paying Taxes-2017, Россия входит в десятку худших стран мира по доле налогов на труд в валовой выручке модельной компании (выручка минус неналоговые издержки) – 36,1% против 11,2% у Казахстана.

Повышение налогов не могла не вызвать и экспансионистская бюджетная политика: за 2006–2016 годы расходы федерального бюджета увеличились на 12,2 трлн руб., с 4,3 трлн до 16,5 трлн руб., тогда как доходы – лишь на 7,2 трлн руб., с 6,3 трлн до 13,5 трлн руб. (оценка Экономической экспертной группы). Из-за упавших цен на нефть и быстрого расходования Резервного фонда (за 2015–2016 годы он сократился в 5,5 раз – с 87,9 млрд до 16 млрд долл.) все более критичным становится ненефтегазовый дефицит, который в последние годы колеблется в районе 10% ВВП.

Впрочем, у роста налогов есть еще одна причина – высокий аппаратный вес Министерства финансов, которое по своему статусу в правительстве на голову превосходит Минэкономразвития (МЭР), не говоря уже про Минпромторг. Сопоставимое с Минфином влияние у МЭР было лишь в начале нулевых, когда у его руля стоял Герман Греф, один из авторов президентской программы 2000 года. Именно в то время правительство добилось серьезного снижения налоговой нагрузки, введя плоскую шкалу НДФЛ, унифицировав ставки социальных взносов и отменив налог с продаж. Тогда же была введена накопительная компонента пенсионной системы, осуществлено акционирование РЖД и завершена угольная реформа, в результате которой убыточная советская отрасль стала рентабельной.

Однако уже к середине нулевых структурные реформы были свернуты. Начал разрастаться госсектор, который на свое содержание требовал все больше средств: за 2005–2015 годы его доля в ВВП выросла с 35 до 70% (оценка ФАС), а исполненные федеральные расходы на экономику – с 249 млрд до 2,32 трлн руб. Это не могло не отразиться на конфигурации экономической политики: и в ходе Великой рецессии, и в кризис 2014–2016 годов правительство не пошло на сокращение госсектора, а, наоборот, стало финансировать его за счет усиления фискальной нагрузки – сопротивляться этому у МЭР не было ни желания, ни возможностей.

Для будущего это важный урок: Минфин должен быть уравновешен сильным ведомством, которое было бы ответственно за устойчивый рост. В противном случае экономика так и будет балансировать между стагнацией и слабым ростом.