Общественная палата перекручивает гайки

Фото пресс-службы Общественной Палаты России

Доклад «Ксенофобия, радикализм и преступления на почве ненависти в России в 2016 году», который был прочитан в Общественной палате 19 сентября с.г., изобиловал заявлениями об успехах в борьбе с экстремизмом (см. «НГ» от 20.09.17). Члены ОП считают, что они были достигнуты благодаря прошлогодним поправкам к антиэкстремистскому законодательству, более известным как «пакет Яровой». Оптимизм общественников, приветствующих лавину заведенных за высказывания в Интернете уголовных дел как знак улучшающегося общественного климата, понятен. Однако оправдан ли?

Число экстремистских преступлений, по данным Генпрокуратуры, за год только увеличилось. При этом на треть упало количество преступлений насильственных. Из 1450 преступлений, зарегистрированных в 2016 году (что на 121 случай превышает показатели 2015 года и на 416 – практически на треть – 2014 года), насильственными являются только 77 (по сравнению с 2015 годом их стало на 57 меньше). В подавляющем большинстве, таким образом, уголовные дела по экстремистским статьям стали возбуждаться за ненасильственные преступления, совершенные в Интернете, – и это, считают в ОП, абсолютно правильно.

Из ненасильственных интернет-преступлений 59%, по информации авторов доклада, классифицируются 280-й статьей УК РФ и представляют собой публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности – их количество за описанный в докладе период выросло более чем в три раза. 38% описываются 282-й статьей («Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства»). Итак, заключает доклад, у правоохранителей в отношении Сети оказались развязаны руки, правоприменительные практики развиваются в сторону ужесточения, но голос радикалов в Интернете зазвучал громче прежнего на фоне фактического превращения борьбы с экстремизмом в мониторинг Сети на предмет потенциальных преступников. В Общественной палате это считают безусловным успехом. Но является ли такая оценка ситуации продуктивной?

Судя по количеству приговоров за преступления в Интернете, приведенному авторами, всего за три года Рунет стал на 3% более расистским и ксенофобным. Но принятие статистики данных за истину в последней инстанции зачастую ведет к искажению картины описываемых явлений, особенно если речь идет о такой напряженной для России теме, как экстремизм. Оптимистические выводы о победах правоохранителей над радикалами в докладе делаются на основании изучения структуры уголовных дел, заведенных по экстремистским статьям. Предвзятое отношение к попадающим в поле зрения правоохранителей лицам на основании этнической или религиозной принадлежности (в основном к мусульманам), неопределенность содержащихся в антиэкстремистском законодательстве понятий – эти обстоятельства были отмечены в докладе.

Однако предвзятость в классификации правонарушений – палка о двух концах. Так, во время состоявшегося в Москве 3 сентября с.г. несанкционированного митинга против гонений на мусульман-рохинджа из толпы протестующих неоднократно раздавался лозунг: «Буддисты – террористы!» Является ли он оскорбительным и экстремистским? А ведь допущенные в проповедях «Свидетелей Иеговы» негативные высказывания о католиках стали одним из оснований для запрета деятельности их управленческого центра. В свою очередь, избиение дежурившего на месте убийства политика Бориса Немцова волонтера, ставшее причиной его смерти, статистику насильственных экстремистских преступлений за 2017 год вряд ли пополнит.

Доклад в ОП упоминает жалобы представителей других христианских конфессий на «переманивание» прихожан «Свидетелями Иеговы». Но религиозные убеждения гражданина, согласно 28-й статье Конституции, являются результатом его свободного выбора, и не очень понятно, почему члены ОП отказывают россиянам в праве его совершения. Запрету за экстремизм, по мнению авторов доклада, подверглась не религия, а религиозная организация «Свидетелей Иеговы», и верующим ничто не мешает создать новую. Но эту логику они не распространяют на ксенофобные настроения: если запрет религиозной организации не означает запрета религии, то почему приговор по экстремистской статье говорит об ослабевании ксенофобии? Декларируется снижение уровня экстремистской преступности, но при этом количество уголовных дел по ней растет в результате уголовного преследования за высказывания, содержащие разжигание розни (хейтспич), в социальных сетях – и в этом авторы доклада сами себе противоречат.

Так или иначе, оздоровят ли атмосферу Рунета приговоры предполагаемым экстремистам «за репосты»? Когда-то в США преследование белых расистов за символику Третьего рейха привело к формированию новой – например заряженного нумерологическим смыслом числа 1488. Нет оснований предполагать, что в России не произойдет подобного. При этом вполне реальные экстремисты – то же запрещенное в России «Исламское государство», ИГ – прекрасно понимают Сеть и используют неизбежные перегибы в ограничивающих хейтспич законах для продуцирования мемов и обвинений властей в ограничении свободы слова. Наступление правоохранителей на позиции экстремистов в социальных сетях скорее всего только укрепит их пользователей во мнении, что государство мало волнует судьба летящих из-под топора ужесточенного законодательства щепок.

При этом правоприменение в отношении религиозных фундаменталистов остается, мягко говоря, избирательным. Так, глава «Христианского государства» Александр Калинин, призывавший сжигать кинотеатры из-за фильма «Матильда», был задержан только после нескольких насильственных акций своих единомышленников. Подобные проявления нетерпимости, укладывающиеся в текущую «консервативную» политическую повестку, от внимания ОП и вовсе ускользают. Это дает повод усомниться в обоснованности однозначной апологии антиэкстремистских законов, пронизавших все сферы общественной жизни, как залога здорового общества.