Оправдывает ли самодержавие святость

Кадр из видео YouTube

Война за чувства православных верующих, которую депутат Государственной думы Наталья Поклонская ведет с режиссером Алексеем Учителем, обогатилась на днях очередным эпизодом: 8 сентября на своей странице в Facebook Поклонская написала о том, что Учитель стал ответчиком в иске о защите чести и достоинства царской семьи. Октябрьский районный суд Петербурга подтвердил информацию об иске к возглавляемому режиссером художественному объединению «Рок» – он был подан по доверенности Ольги Куликовской-Романовой, вдовы родного племянника Николая II Тихона Николаевича Куликовского-Романова. Как ни странно, но в этой войне режиссер и депутат представляют одну сторону – и очень схожий взгляд на фигуру Николая II.

Это может показаться парадоксальным, особенно в свете последних событий «антиматильдовской» кампании – атаки с применением коктейлей Молотова на студию Алексея Учителя в Петербурге и поджога противником проката «Матильды» екатеринбургского кинотеатра «Космос». Но и для сторонников, и для противников демонстрации ставшей скандально известной задолго до выхода на экраны киноленты Николай II больше чем просто персонаж. «Существует мнение, что Николай II был мягкий, слабый человек, неэффективный правитель, который привел страну к революции. Я считаю это совершенно неправильным. Николай II вступил на престол в 1896 году, и в 1913-м благодаря собранной им команде Россия занимала положение в мире, которого у нее не было никогда ни до, ни после» – говорил Алексей Учитель в интервью Би-би-си в декабре 2016 года, и эта точка зрения на период царствования Николая Александровича Романова мало отличается от той, которую разделяют люди, 1 августа вышедшие на молитвенное стояние в защиту доброго имени царя. История его отношений с Матильдой Кшесинской, казалось бы, может обойтись без оценки деятельности Николая II как главы государства, однако трейлеры фильма показывают, что не обойдется – об этом свидетельствует символически сжимающий Россию в кулак, показывая сыну, как надо ее держать, Александр III (Сергей Гармаш). «Эта особа несет угрозу Российской империи гораздо больше любой бомбы!» – говорит о Кшесинской начальник сыскной полиции Власов (Виталий Кищенко); горячие монархисты скорее всего с ним согласятся. Наконец, сама Кшесинская (Михалина Ольшанская), пророчащая гибель всем, кого любит молодой Николай Романов, предрекает мученичество будущего царя и его семьи. Фактически общественный раскол, который действительно наметился, проходит не между защитниками попранной святости и творческой свободы режиссера, а между теми, для кого Российская империя и Гражданская война давно стали историей, и теми, кто до сих пор не прожил их до конца. Конфликт вокруг образа Николая II в фильме при этом идет между «светским» и «религиозным» крылом последних.

Иск к режиссеру от имени 91-летней вдовы родственника царя диктует сама логика его развития. Символизм этого события достоин исторического экскурса. Первыми фильм увидят сегодня жители Владивостока – последнего российского города, оставленного войсками Белого движения в 1922 году. Их главнокомандующим был генерал Михаил Дитерихс – ярый монархист, председатель колчаковской комиссии по расследованию убийства царской семьи, организатор православных и мусульманских добровольческих отрядов – дружин Святого Креста и Зеленого Знамени, провозгласивший общий крестовый поход против большевизма. Именно его версию о ритуальном убийстве царской семьи транслирует депутат Поклонская: ее пост в Facebook, из которого стало известно об иске к режиссеру, называет фильм «продолжением ритуала, начатого 100 лет назад, в ходе которого зверски убили всю Царскую Семью». Особо оскорбительным она считает показ фильма в день Усекновения главы Иоанна Предтечи – Дитерихс, кстати, писал об отправленных «центральным изуверам Израиля» отрубленных головах царственных мучеников. Риторика конфликта за 100 лет не поменялась, и участие в нем вдовы родившегося в августе 1917 года племянника императора превращает его в финальный аккорд Гражданской войны. При этом фильм, судя по трейлерам, снят в ставшей уже привычной для зрителя гламурной стилистике «России, которую мы потеряли», через призму которой воспринимают предреволюционные десятилетия и режиссер Учитель, и депутат Поклонская. Император, воплощающий в себе эпоху, – неотъемлемая часть обоих ее вариантов: и светского, и религиозного. И ни в одном из них невозможно рассказать историю любви молодого дворянина к балерине, не превратив ее в политический манифест, представляющий бойню Гражданской войны, даже оставленную за кадром, как карикатурное противостояние добра со злом.

Сегодня много говорят о необходимости общественного примирения в отношении событий 1917 года. Однако для того чтобы разговор о них перестал делить общество на лагеря, необходима прежде всего их взвешенная моральная оценка. Когда-то со стороны Русской православной церкви ею стало прославление Николая II в чине страстотерпца, поставившее его в один ряд со святыми Борисом и Глебом. Однако немногие оказались готовы воспринять его в таком качестве. Канонизация отрекшегося от престола ради сохранения мира царя опрокинулась в прошлое и вывернула идею примирения наизнанку, сделав залогом святости не подвиг отречения и мученичества, а самодержавное правление.

Сельский священник Кунгурского уезда Михаил Жедяев в 1918 году был одним из самых активных организаторов комитета бедноты в своем селе. За что и был убит отрядом наступавших колчаковцев – и прославлен в сонме новомучеников и исповедников российских. Общая память и молитва об отрекшемся царе и простом сельском священнике могли бы стать свидетельством того, что история наконец стала историей, но для этого нужно, чтобы фигура императора Николая II перестала заслонять собой фигуру мученика Николая Романова. Пока что предполагается, что святость определяется самодержавной властью, а не отказом от нее. Те же, кто считает иначе, в беспредметной для них дискуссии вокруг «Матильды» не представлены и вынуждены занимать стороны в так и не осмысленной до конца Гражданской войне. Ее долгожданное завершение в общественном сознании стало бы лучшим итогом начавшегося революцией 100-летия.