Семь лет внушаемого траура в Польше

Фото Gettyimages

Сегодня в Польше с раннего утра и до полуночи будут вспоминать жертв авиакатастрофы президентского самолета. Только в Варшаве состоятся несколько санкционированных мэрией демонстраций и шествий, а также десятки митингов и концертов. Президент Анджей Дуда посетит места памяти жертв катастрофы, выступит перед президентским дворцом, побывает на торжественной мессе.

Трагедия под Смоленском унесла жизни 96 человек, среди которых были в основном высокопоставленные лица во главе с президентской четой Лехом и Марией Качиньскими. Все они направлялись на траурные мероприятия, посвященные 70-летию расстрела польских офицеров в Катыни. Российские и польские эксперты еще в 2011 году представили официальные причины катастрофы, суть которых сводилась к решению экипажа в условиях резкого ухудшения погоды не уходить на запасной аэродром, а идти на посадку именно в Смоленск-Северный.

У этой трагедии началось неожиданное летоисчисление в «месёнчницах» (от слова «месяц»), которое завел брат-близнец погибшего президента Ярослав Качиньский вместе с приверженцами возглавляемой им партии «Закон и справедливость» (ЗиС). Каждый месяц 10-го числа в Варшаве и 18-го числа в Кракове (день погребения супругов Качиньских в Вавельском замке) проводятся траурные мероприятия. Кульминационным пунктом становится манифестация в столице перед президентским дворцом, которая, как правило, увязывает авиакатастрофу с заговором политических противников из «Гражданской платформы» (ГП) с Москвой и постоянным рефреном «Мы все ближе к правде». И так уже будет в 84-й раз.

Однако каждую очередную «месёнчницу» проводить становится все труднее. Поляки устали быть заложниками внушаемого траура и навязанного ритуала, который стал демонстрацией ЗиС, пришедшей к власти в 2015 году. Месяц назад в Варшаве и Кракове Качиньскому пришлось выслушать протестующих, скандирующих «Свободная Польша без Качора!» и «Остановить партийное присвоение Вавеля!». Стала вызывать сомнения работа так называемой смоленской подкомиссии, созданная при власти ЗиС министром обороны Антони Мачеревичем.

Долгое время насаждалась версия взрыва на борту президентского лайнера перед заходом на посадку. Она хорошо вписывалась в теорию заговора. Объявленная в приказном порядке эксгумация жертв началась, дабы это подтвердить. Сама эксгумация вызвала у общественности возмущение. Протестную часть возглавил журналист Павел Дереш, чья жена – Йоланта Шиманек-Дереш, политик, юрист, многолетняя глава администрации президента Александра Квасьневского – была на борту злополучного самолета. Дереш сказал «НГ»: «Нас никто не спрашивал. Госаппарат вторгся в частную жизнь, личную память и скорбь. Нам только пообещали, что мы будем в списке последними, а если что-то существенное выяснится раньше, то могилы наших родных ворошить не будут. Эксгумации же идут по плану, но медленно. Иногда анонимно. Уже сказали, что этим годом не закончатся. А результат пока мизерный, никаких новых фактов: выявили лишь пару «чужих» фрагментов останков, что можно было предполагать еще при тяжких процедурах опознания. Что же до следов взрывчатых веществ, то о них речи нет. Но «руку Москвы» искать продолжают».

В «руку Москвы» все меньше верят поляки: согласно опросу Rzeczpospolita, только 14%. Лех Валенса в интервью Zeit говорит, что Ярослав Качиньский на самом деле не верит в заговор и покушение на брата. Вину за катастрофу Валенса возлагает на обоих братьев, объясняя, что до такого совершенно неподготовленного визита вообще не должно было дойти. «Ярослав Качиньский отягчен чувством вины, которую пытается взвалить на других», – подчеркивает Валенса и настаивает на публикации последнего телефонного разговора братьев, предполагая, что оставшийся на земле Ярослав твердо настаивал на приземлении во что бы то ни стало. А Лех во всем его слушался.

Тем не менее неделю назад Генпрокуратура Польши обнаружила «исполнителей заговора», выдвинув обвинения против российских диспетчеров, умышленные действия которых якобы привели к крушению самолета. На это последовал незамедлительный ответ официального представителя МИД России Марии Захаровой: «Польские власти продолжают использовать трагедию для сведения политических счетов у себя в стране… Считаем эту тактику бесперспективной, наносящей ущерб российско-польским отношениям, которые и без того находятся не в лучшем состоянии».

Похоже, что отношения Москвы с Варшавой в ближайшее время не улучшатся. Повод для такого утверждения дает разразившийся скандал вокруг установленных в музейном комплексе в Катыни стендов о судьбе красноармейцев в польском плену в ходе советско-польской войны 1919–1922 годов. На одном из них можно прочитать: «Как свидетельствуют отчеты Красного Креста, рапорты и донесения польских властей, свидетельства Американской ассоциации христианской молодежи и другие документы, условия содержания пленных в лагерях были ужасающими. Сырые и плохо отапливаемые бараки и полуземлянки, плохое и нерегулярное питание, острая нехватка обуви и одежды, инфекционные болезни, грубое и жестокое обращение с пленными, произвол лагерной администрации – все это привело к гибели десятков тысяч красноармейцев». За 20 месяцев войны в польском плену оказались около 157 тыс. красноармейцев, из них на родину после войны вернулись около 75 тыс.

В Варшаве с «беспокойством и разочарованием» восприняли, что сведения о погибших красноармейцах были размещены на кладбище польских офицеров, да еще в канун 77-й годовщины их гибели и в 7-ю годовщину смоленской авиакатастрофы. В заявлении польского МИДа отмечено, что многие плененные солдаты погибли в Польше не из-за условий содержания в лагерях, а «в результате драматической экономической ситуации, в которой оказались польские земли после длительной борьбы за независимость».

Государственный центральный музей современной истории России, филиалом которого является мемориальный комплекс «Катынь», отвечая на заявление польского МИДа, уточняет, что «представленные на стендах данные о числе погибших советских солдат основаны на результатах исследований ведущих российских ученых, согласно которым в общей сложности в польском плену могло умереть от 25 до 28 тыс. человек».

За всей этой историей видится поднимаемый время от времени тезис, что интернирование и расстрел органами НКВД польских офицеров в начале Второй мировой войны были ответным шагом на факт массовой гибели красноармейцев в польском плену.