Александр Жебин
Фото Gettyimages
Сегодня во Флориде состоится первая после избрания Дональда Трампа президентом США его встреча с китайским лидером Си Цзиньпином. Практически все обозреватели считают, что одной из основных, если не главной темой переговоров станет попытка США убедить Китай присоединиться к американским усилиям заставить Пхеньян свернуть его ракетно-ядерную программу.
Успехи северокорейцев в ее реализации в прошлом году вызвали серьезное беспокойство в Вашингтоне. Главный предмет озабоченности – оцениваемая там как реальная возможность создания КНДР к 2020 году межконтинентальной баллистической ракеты (МБР), способной доставить ядерный, а возможно, и термоядерный заряд до континентальной части США.
В преддверии встречи в интервью Financial Times Трамп фактически пригрозил Пекину: если китайцы откажутся помочь США решить «северокорейскую проблему», то американцы сделают это самостоятельно, хотя, как отметил президент, «хорошо от этого никому не будет».
Как и в случае с одним из твитов Трампа, в котором он, реагируя на заявление северокорейского лидера Ким Чен Ына о готовящемся в КНДР запуске МБР, написал, что «этого не случится», интервью американского президента вызвало волну предположений о том, что скрывается за этими нарочито двусмысленными фразами и каков же будет новый курс Вашингтона в отношении Пекина и Пхеньяна.
Не секрет, что в последнее время в США активно обсуждается идея упреждающих ударов по объектам ракетно-ядерной программы КНДР. В ходе недавней поездки госсекретаря США Рекса Тиллерсона по странам Азии она впервые была озвучена на официальном уровне, хотя и облачена в дипломатическую фразу о том, что в отношении КНДР в США рассматриваются «все варианты действий». Эти варианты интенсивно отрабатываются в ходе проводимых у границ КНДР совместных американо-южнокорейских военных учений.
В этой связи обращает на себя внимание недавний комментарий департамента информации и печати МИД России о ситуации на Корейском полуострове, в котором говорится об ответственности обеих сторон за сложившееся на полуострове положение, ставшее еще более напряженным «вследствие нового ракетного пуска КНДР 6 марта с.г. и начавшихся масштабных совместных учений вооруженных сил США и РК по отработке наступательных операций против Северной Кореи».
Вряд ли стоит удивляться, что в такой обстановке северокорейцы форсировали свою ракетно-ядерную программу. Похоже, Пхеньян вознамерился побыстрее достичь таких результатов, которые убедят США и их союзников в том, что ущерб от выбора силового варианта окажется для них неприемлемо высоким.
С учетом заявления Тиллерсона о том, что переговоры с КНДР пока преждевременны, высока вероятность того, что ситуация будет развиваться по уже известному сценарию: отказ от диалога – ракетные пуски и ядерные испытания КНДР – новые санкции СБ ООН плюс дополнительные санкции США и их союзников. Логическим финалом такого сценария может стать широкомасштабный вооруженный конфликт с высокой степенью вероятности применения оружия массового уничтожения прямо у наших границ на Дальнем Востоке.
Пока же Трамп, по-видимому, попытается убедить Китай реализовывать санкции СБ ООН против КНДР так, как их толкуют в Вашингтоне. Там надеются, что так удастся дестабилизировать КНДР, вызвать ее коллапс и тем самым открыть дорогу американским войскам на сухопутные границы КНР и РФ в Азии.
Отказ КНР даст Трампу благовидный предлог для введения антикитайских торговых санкций, о чем он столь много говорил в ходе предвыборной кампании, но на что так до сих пор и не решился. Фактически Китай будет поставлен перед альтернативой: либо посильнее «надавить» на КНДР, либо столкнуться с необходимость как-то реагировать на военную акцию США прямо у границ КНР.
Судя по всему, Корейский полуостров стал занимать все более важное место в реализации стратегии США в Азиатско-Тихоокеанском регионе, основными целями которой являются сдерживание Китая и России, продолжение военного доминирования США и обеспечение контроля над союзниками в регионе. Неурегулированность корейской проблемы используется Вашингтоном как предлог для продолжающейся уже почти 70 лет дислокации американских сил передового базирования вдоль границ России и КНР, а теперь еще и для развертывания там элементов американской глобальной ПРО. Выход корейской тематики на одно из топовых мест в американо-китайском диалоге подтверждает, что полуостров стал одним из самых сложных узлов китайско-американских противоречий, и, не исключено, может стать полигоном для пробы сил между США и КНР.
Между тем уже ясно, что одними декларациями о необходимости выполнения резолюций СБ ООН и прекращения Северной Кореей ракетных пусков и ядерных испытаний проблему не решить. И хотя компромиссный вариант решения сейчас практически не просматривается, время для его достижения еще остается.
Реалистические подходы к урегулированию ситуации могли бы включать:
– признание всеми сторонами целесообразности временного моратория на действия, вызывающие наибольшую озабоченность другой стороны как необходимого промежуточного этапа, чтобы остановить развитие обстановки по негативному сценарию;
– признание рациональности раздельного решения ракетной и ядерной проблем. Вследствие их разного характера и различных возможностей средств национального контроля за соблюдением будущих договоренностей по каждой из них их легче будет решать по отдельности;
– признание Соединенными Штатами и их союзниками наличия у КНДР законных озабоченностей в области безопасности, согласие обсуждать и поэтапно решать связанные с этим вопросы.
В целом для решения корейской проблемы нужна столь же структурно и хронологически проработанная сделка, какая была заключена с Ираном. При всем различии между корейским и иранским случаями главный урок иранской сделки для Кореи заключается в том, что тот компромисс, который из-за практически противоположных позиций США и Ирана первоначально казался недостижимым, в итоге при наличии политической воли, терпеливой дипломатии и порой «принуждения к миру» главных спорщиков остальными участниками переговоров оказался достижимым.
