0
5038

15.03.2023 20:30:00

Чернопегая, широкозадая…

Суки, кобели, кобылы и жеребцы русской литературы

Максим Артемьев

Об авторе: Максим Анатольевич Артемьев – историк, журналист.

Тэги: проза, история, собаки, лошади, толстой, гоголь, чехов


проза, история, собаки, лошади, толстой, гоголь, чехов Раньше все отличали кобеля от суки. Илья Репин. Лучший друг человека (Пес). 1908. Частное собрание

Перечитывая русскую классику, натыкаешься на любопытную особенность той эпохи: глаз современника был хорошо натренирован на определение пола животных, по крайней мере домашних. Соответственно он назывался.

Лев Толстой, «Война и мир»: «Да и сука-то моя мышастая поймала… небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом и на выкате черными глазами, краснопегая сучка… Николай указал ему на его краснопегую суку. – Хороша у вас эта сучка!.. выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля… Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки… Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными навыкате глазами… Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками».

Как видим, для графа было важно отмечать пол животных, сегодня подобные разговоры показались бы странными, мол, собака и собака, зачем подчеркивать – она или он?

Так же писали и другие наши классики. Гоголь: «...визжал борзой кобель, присев задом к земле». Достоевский: «И собакой в Москве травил, по всей улице, борзою сукой. Ужастенная сука». Куприн: «...спускает с цепи старого, злого, лохматого и седомордого, осиплого от лая кобеля». И Есенин писал про «суку» не только в переносном смысле, но и в прямом: «Семерых ощенила сука».

И для героя Чехова умение отличить суку от кобеля – признак взрослости: «Милка не мужеского пола? – изумился поручик. – Кнапс, что с вами? Милка не мужеского... пола?! Ха-ха! Так что же она по-вашему? Сука? Ха-ха... Хорош мальчик! Он еще не умеет отличить кобеля от суки!»

Правда, в «Каштанке» Чехов ни разу не называет Каштанку сукой или сучкой. В несколько затянутой тургеневской «Муму» это слово используется только один раз: «Собака оказалась сучкой». Итого два самых известных произведения русской литературы о собаках обошлись без «сук» и «кобелей». Но в хрестоматийном «Ваньке»: «За ним, опустив головы, шагают старая Каштанка и кобелек Вьюн».

Думается, не случайно устойчивое выражение «сукин сын» звучит именно так, а не «собачий». Россия XIX века внимательно вглядывалась в меньших братьев – и в крестьянской избе, и на графской усадьбе. Многое шло от охотников, у которых немало значил пол животного, и имелся собственный, в том числе собачий жаргон, из-за которого сцена охоты у Толстого мало понятна современному читателю: «Ругай, на пазанку!... Она вымахалась, три угонки дала одна… Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает».

Что относится к собакам, применимо и к лошадям (два животных с равноправными синонимичными названиями: собака – пес, лошадь – конь, причем истинно русские «конь» и «пес» оказались на втором плане). От Пушкина – «кобылица молодая» через Ершова: «И увидел кобылицу» и до Блока: «Летит, летит степная кобылица». Но примечательно, что у графа в «Анне Карениной» с ее скачками лишь два раза используется «кобыла» и девять раз – «жеребец». Зато в «Холстомере» «кобыла-кобылка» – тридцать два раза, а «жеребец» только два.

Лошадь была еще важнее собаки, так что в них все разбирались, как сегодня разбираются в марках машин. Владимир Короленко выводит нас еще на одно наблюдение: «В середине этой толпы виднеются три малорослые лошади: сивая кобыла, старый мерин, именуемый по прежнему владельцу Банькевичем, и третий – молодой конек, почти жеребенок». Люди тогда сразу подмечали кастрированных животных и мерина с жеребцом не путали. Главный герой «Холстомера» – именно «пегий мерин». И у Бунина: «...быстро понес его на своем сытом меринке». Так что если автор писал про волов и боровков, то не просто так. Михаил Шолохов еще отличает в советские времена холощеную животину от нехолощеной: «Семен знает, какая овца окотная, у какой уже есть ягнята. Он ловит, на ощупь выбирает валухов, баранов, ярок… хватает валуха за холодную рубчатую извилину закрученного рога».

Любопытно, что у французов это различие перекидывается на птиц: «жирные каплуны» у Дюма и Дрюона, заставлявшие советских читателей мучиться вопросом, что это такое. У них же есть слово matou – некастрированный кот-производитель. Отсюда уже переход к холощеному-нехолощеному человеку, метафорический или прямой: «Безусый скопцеватый Аникей подмигивал Григорию, морща голое, бабье лицо» (Шолохов), «...рослый, но рыхлый, желтолицый скопец» (Фадеев).

И последнее: у диких зверей самец и самка различались – волчица и волк, заяц и зайчиха. Вспомним Пушкина: «Отверзлись вещие зеницы, Как у испуганной орлицы» – почему не как у «орла»? А вот лисице не повезло отчего-то. Излюбленная героиня русских народных сказок существует исключительно в женском роде. А «лис» используется только в переводах, как, например, в «Романе о Лисе», где герой никак не мог быть передан «лисой». Но ни в народной речи, ни в произведениях русской классики «лиса» нет.


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


О красивой жизни накануне революции 1917 года

О красивой жизни накануне революции 1917 года

Анастасия Башкатова

В какое будущее газовали "паккарды" новых русских буржуа, читающих первый отечественный глянец

0
1979
Когда кумиры становятся коллегами

Когда кумиры становятся коллегами

Ирина Кулагина

Новый виток литературной мастерской Сергея Лукьяненко

1
2176
У меня к вам идеал!

У меня к вам идеал!

История о бороде и назидательное, но, возможно, где-то философское эссе

0
2168
Поговори со мной

Поговори со мной

Арсений Анненков

В диалогах Юрия Беликова буквально на ходу рождаются и умирают открытия, разочарования, истины и заблуждения

0
1028

Другие новости