В нем угадывался человек бывалый

Хрипун, удавленник, фагот…  Фото 1915 года из Нью-Йоркской публичной библиотеки

В этой версии «хрипун» – чисто русское изобретение. Очень может быть. Но раз офицеры были помешаны на всем французском, то нельзя ли предположить заимствование из Франции? Во французском языке того времени было словечко roquentin, буквально «хрипун», от глагола rauquer – «хрипеть». Так называли старых военных в отставке. Но не только их. Возьмем роман Гюстава Флобера «Бувар и Пекюше»: «Bouvard l’emportait par d’autres côtés. Sa chaîne de montre en cheveux et la manière dont il battait la rémolade décelaient le roquentin plein d’expérience». Или: «Бувар превосходил его в других отношениях. По его сделанной из волос часовой цепочке и по манере, с какою он сбивал соус, в нем угадывался человек бывалый» – так перевел Исай Мандельштам, человек знающий. Бувар не является ни старым, ни военным. То есть «хрипун» по-французски означал и умеющего жить напоказ человека.

Поэтому можно выдвинуть гипотезу о буквальном заимствовании, точнее кальке с французского, «хрипуна». Смысл в русском немного поменялся, но сама основа, корень слова сохранились. Сегодня в России так может сдвигаться значение того или иного англицизма, активно перенимаемого современными Скалозубами и Молчалиными.

* * *

Все помнят характеристику из Лермонтова: «Полковник наш рожден был хватом: Слуга царю, отец солдатам». Понятны и «хват», и «слуга», и «отец» – это не «удавленник» с «фаготом». То, что хороший полковник – отец родной солдатам, объяснять не нужно. Оригинальности в эпитете немного. Чтобы его придумать, особого воображения не требуется. Но придумал ли его Лермонтов? Или взял готовый образ?

Мысль об этом закралась при чтении драмы Фридриха Шиллера «Лагерь Валленштейна»:

Daß uns keine Gewalt noch List

Von dem Friedländer weg soll treiben,

Der ein Soldatenvater ist.

То есть: «…что никакая сила или хитрость от фридландца не оторвут, который есть отец солдатам». «Фридландцем» здесь зовется полководец Валленштейн.

Михаил Лермонтов был хорошо знаком с творчеством Шиллера. В 1829 году, в 14–15 лет он сделал шесть стихотворных переводов из него. Можно, несколько утрируя, сказать, что одним из стимулов к поэтическому творчеству стали шиллеровские переводы. Соответственно нет никаких оснований считать, что Лермонтов не читал «Лагерь Валленштейна». Напомним, что «Бородино» он написал в 1837-м, и даже если он не ознакомился с драмой подростком, то вполне мог сделать это к тому времени. В отличие от Пушкина Лермонтов немецкий знал неплохо. Уже ближе к концу жизни он сделал классические переводы из Гете, Гейне и Цедлица. Поэтому шиллеровская характеристика командира как Soldatenvater могла запасть ему в память.

Примечательно, что эти слова вложены в уста простого кирасира – так же как в «Бородино» про «отца солдатам» говорит один из рядовых воинов-ветеранов, то есть в обоих случаях взгляд направлен снизу вверх, подчиненный так аттестует начальника. Сам Шиллер, сын офицера, окончил военную академию и служил какое-то время полковым врачом. Так что психология солдат ему была хорошо знакома.