Китай – спящий гигант. Пусть он спит

Даже добродетели китайцев нас пугают. Василий Верещагин. Развалины китайской кумирни. Ак-Кент. 1869–1870. ГТГ

Принимая популярный комплимент (иногда упрек) «Россия литературоцентрична», отметим: и в Европе некоторые сложные проблемы, особенно выходящие за рамки «старого континента», лучше, раньше прочих формулируют писатели. По популярной ныне теме синофобии знаменитый английский писатель, поэт и философ Гилберт Кит Честертон (в России более всего известен как автор детективных рассказов) в «Вечном человеке», «лучшей книге ХХ века» по определению Грэма Грина, еще в 1920-х годах сформулировал:

«Между нами и Китаем нет моста. С (древними. – И.Ш.) Египтом, Израилем, Грецией есть. Геродот гораздо ближе нам, чем китаец в современном дорогом костюме, сидящий за соседним столиком в лондонском кафе. Мы знаем, что чувствовал Давид или Исайя, но не уверен, знаем ли, что чувствует Ли Хунчжан. Грехи, связанные с именами Елены или Вирсавии, для нас примеры трогательной человеческой слабости, но даже добродетели китайцев нас пугают».

Важнейшая проговорка Честертона: страх даже пред добродетелями китайцев повисла тревожной нотой, какой в фильмах обычно помечают подступающую угрозу. Одним из «пруфов», доказывающих гениальность Наполеона, помимо выигранных битв, считают его пророчество 1803 года: «Китай – спящий гигант. Пусть он спит. Если проснется, он потрясет мир». В общем, и старались не только не будить, но добавить в его сон опиумные грезы. Кого «разбудили», так это Герцена, революционных/либеральных демократов, сделавших спящий, отсталый Китай популярнейшим журнальным «мемом» XIX века. Вслед Западу наши западники XIX века твердили: «китайщина». Белинский в письме, за чтение которого Достоевский едва избег расстрела, ругал Гоголя: «Ваша мысль ведет к ханжеству, китаизму».

По китайским мифам драконы – это самые сильные карпы, что смогли против течения добраться до верховий реки. Ограбленный, раздробленный, подсаженный на опий Китай оказался сильным карпом. Помню, в феврале 2020 года политэксперты хоронили «главную жертву ковида»: бомба пандемии ударила в Ухань, центр Китая, там-де и будет эпицентр мирового краха. А потом все завороженно следили за кадрами словно ускоренной перемотки: китайцы за семь дней строят гигантский госпиталь.

Строители моста взаимопонимания, отсутствие которого по Честертону вело к экзистенциальному ужасу, в России преодолели белинско-западнические штампы. Духовный титан Лев Толстой (казанский студент отделения восточной словесности) всю жизнь восхищался Лао Цзы, считал книгу «Дао дэ цзин» верхом человеческой мудрости. Немало оценок и с той стороны Великой стены. Китайский классик Лао Шэ: «Толстой – самое глубокое и самое необъятное море в океане художественной прозы. Из всех писателей-романистов мира прошлого и настоящего он один заслуживает этого сравнения».

В 2015 году на международной книжной ярмарке в Минске в выступлении китайского писателя прозвучало: «Мы издадим пятитомник Добролюбова». Позже за столиком их павильона, прихлебывая кофе, я как мог вежливо поинтересовался: «Почему?» Или даже: «Зачем?» И ощутил себя «бледнолицым (хотя и покрасневшим) варваром», слушая пояснения китайца: «Добролюбов же первым оценил Льва Толстого!»

Собирая примеры взаимопостижения, я писал в «НГ-EL» о сказке «Принц Дунь-Дунь и Великий Волшебник» Ольги и Александра Никишиных, где впервые русские герои Медведь, Колобок живут в поле китайских классических мифов: «Путешествие на Запад», «Чан Э улетает на Луну», «Нефритовый заяц толчет лекарства».

Недавний пример ментального контакта: конференция Ассоциации союзов писателей и издателей на ММКЯ-2022, представленные АСПИ книги. «Отечественная словесность – не только русская, но и множество талантливых национальных литератур. Наша серия «Местоимения» познакомит широкого читателя с современной прозой и поэзией народов России», – отметил председатель АСПИ Сергей Шаргунов.

Один из представленных авторов той серии АСПИ – классик советской, российской и якутской литературы Николай Лугинов. Сам Николай Алексеевич, даром что прозаик, со всех трибун, в частных беседах, в том числе с автором сих строк, запальчиво повторяет: «Главное – поэзия. Без нее нет литературы, театра, музыки, даже живописи!»

Подобно Честертону Киплинг монументален: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут». Наш товарищ Сухов вроде не возражает: «Восток – дело тонкое», но за его бесподобной интонацией – российское желание понять Другого. Даже не желание – Обязанность. Долг – единственной страны, граничащей с Европой и Китаем.