На литераторе шапка горит

Настоящий писатель Евгений Весник. Фото из книги Евгения Весника «Записки артиста»

Предлагаю проект: памятник планете Земля в натуральную величину. Ну, может быть, чуть побольше – раза в три. Не считая, разумеется, постамента. Стоять памятник должен на ордена Солженицына улице Солженицына имени Солженицына.

Сиськи здесь

Сидим в редакции, все в поту трудимся, над очередным номером газеты убиваемся. Миша Б. спрашивает: какой, дескать, лозунг можно написать на лифчике? Не вдаваясь в подробности – надо так надо:

«Сиськи – здесь!» – отвечаю.

Три тысячи знаков

Писатель знакомый звонит, спрашивает:

– Какой у тебя размер?

Пауза...

– Три тысячи знаков, – отвечаю.

Весник. ЦДЛ

Евгений Весник. Более известен как актер, хотя и член Союза писателей Москвы. Как актер вызывал симпатию, полюбил же я его, увидев в ЦДЛ, в Нижнем буфете. Был вечер, кажется, альманаха «Кольцо А», в представляемом номере присутствовал и Весник. В качестве автора. Вечер начинается, я мирно перекусываю в буфете: водка, пиво, какая-то нехитрая снедь (еще одно пиво?). Входит Весник, ветеран войны, народный артист. Берет сто граммов (может, сто пятьдесят), запивает соком, отправляется к литераторам. На вечер альманаха «Кольцо А». Я тоже потом поднялся, слушал его. Выступил он прекрасно, читал смешное, настоящий писатель.

Из жизни литераторов

Забрел я тут в Центральный дом, сами понимаете, литераторов. На вечер поэта Сергея Каратова. Иду в туалет. А там в курилке стоят упомянутый уже Каратов и литератор Михаил С. Стоят и беседуют. Ну, я здороваюсь с Сережей, здороваюсь и с литератором Михаилом С. Говорю с Каратовым. Через пять минут Михаил С. спрашивает Каратова: кто, мол, рядом с тобой, не Лесин ли? Лесин, признается Каратов.

– Я отменяю свое рукопожатие! – торжественно восклицает литератор С. И исчезает.

На литераторе шапка горит

Странная, хотя, полагаю, естественная закономерность. Чем хуже пишет литератор, чем сильнее он нуждается в редакторской правке, тем трепетнее к ней относится, тем капризнее и несговорчивее. Аналогично и с рецензиями. Про хорошего писателя напишешь ругательную рецензию, а он благодарит, поит дорогой водкой. Про плохого – какую бы хвалебную, восторженную ни написал – начинает ненавидеть, обижается, всюду жалуется. Меня, мол, хотят извести.

И еще.

На литераторах всегда горит шапка.

Вот нынешний мой текст каждый ведь применит к себе. Плохой писатель решит, что я именно на него возвел свой поклеп и сочинил пасквиль (мол, три года назад я написал на него гадскую рецензию с ужасающими фактическими ошибками, а он предельно деликатно указал, да и то лишь на самые вопиющие), хороший... ну да про хорошего уже все сказано. Хорошие – они почему-то всегда еще и сговорчивые. Исключения, возможно, и есть, но я пока не встречал.

Современная русская проза

Современная русская проза… Она не там, где вы ищете. Совсем не там. Зато она есть, например, в телеанонсах, судите сами, цитирую: «Ярославский инженер травил своих жен таллием – они ему быстро надоедали, кроме того, он таким же способом лишил жизни дочь, тещу, соседей, сослуживцев и даже следователя, который его допрашивал».

Уверен: автор анонса – блестящий русский прозаик. И продолжение, где отравлены также и адвокат, и прокурор, и президент Аргентины, где отравлен сам воздух нашего глупого отечества – планеты Земля, – он, наверное, писал в стол.

А вы говорите.

Этика критика

Обязательно спать и (или) бухать со всеми, о ком пишешь, и уж тем более – с теми редкими птицами, кто пишет про тебя. Обязательно.

Прибалты

3 часа ночи. Телефонный звонок. Писатель срывающимся от волнения голосом:

– Але! Лесин! Срочно! Позарез! Умираю... очень надо!

– Что... надо? (А сам паникую: умирает ведь, небось водки просит, и чтоб ему везли ее через весь город или еще чего...)

– Рифму на слово «прибалты»!

– Задолбал ты!

Вот и поговорили.

И ведь нормальная рифма, кстати.

Из жизни литераторов

Звонок в редакцию:

– Здравствуйте, я профессор. Написал книгу. Приличную. По объему. Когда будет рецензия?

– Вы хоть, – вздыхаю, – саму книжку принесите...

В ответ, разумеется, отборная матерщина и угрозы.

Литератраурный критик

Опечатал я опечатку. Вместо «литературный критик» написал «литератраурный критик». Так не хотелось исправлять...

Журналист

Вот что пишет писатель Кувалдин: «Болтовня в тексте от первого лица – основной признак журналиста. Там, где писатель покажет выражение лица героини, там журналист испишет несколько страниц. Писатель отсекает лишнее. Журналист накручивает строки».

На самом деле все как раз наоборот. Там, где писатель напишет страницу, журналист напишет 6 строк. Или 350 знаков. А хороший журналист – 348 знаков. А у плохого, да, у плохого обязательно будет глагол в заголовке.