Владимир Солоненко
|
|
Нашлась только одна фотография Павла Германа, и та – с удостоверения. Фото РГАЛИ. 1944 |
Павел Давидович Герман родился в 1896 году в городе Каменец-Подольском, центре Подольской губернии (ныне Хмельницкая область Украины). В 1914 году переехал в Киев. Здесь работал для театра легкой комедии и оперетты Пэлл-Мэлл, Театра миниатюр Антона Кручинина, был членом литературно-художественного клуба Х.Л.А.М. Писал скетчи, куплеты, юморески. Первые вокальные произведения на его стихи датированы 1915 годом (композиторы Григорий Березовский и Николай Харито). Но наиболее известные произведения созданы после революции.
В Википедии имеется информация о том, что после Гражданской войны поэт жил в Риге, потом в Париже, где у него в 1927 году вышел сборник стихов «Париж пламенеющий». Но в хранящихся в РГАЛИ рукописях произведений, написанных по 1925 год, местом создания указан Киев, а начиная с 1928 года – Москва (кое-что и более раннее помечено Москвой). Значит, для Риги и Парижа остаются 1926–1927 годы. Но ни одна рукопись не помечена этими городами. Что поэт делал за границей и был ли он там на самом деле, непонятно. Впрочем, упоминать о пребывании в Риге и Париже в то время было небезопасно.
***
Что касается книги, то ее существование подтверждается указателем русской поэзии первой половины ХХ века Льва Турчинского, который дополнил известную библиографию Анатолия Тарасенкова (2004). Им же зафиксировано еще одно издания поэта: «Цветы на асфальте» (Киев: Изд. Идзиковского, 1919).
***
В конце 30-х годов Павел Герман работал заместителем председателя Московского группового комитета драматургов (Мосгрупкомдрама). Когда началась война, он заведовал литературной частью Агит-театра Управления милиции города Москвы, созданного в июле 1941 года, а с ноября 1941-го получившего название «Ястребок». Здесь же музыкальной частью заведовал композитор Борис Фомин. Вскоре Герман с семьей был эвакуирован в Ташкент, где занимал должность помощника ответственного секретаря Союза советских писателей Узбекистана. Находясь в эвакуации, Герман узнал, что его квартира в Москве на Новослободской улице обворована. Вступил в переписку с районной прокуратурой Москвы, но чем дело закончилось, неизвестно.
Вернувшись в Москву, поступил на службу в Центральный дом культуры железнодорожников в качестве заместителя начальника коллектива малых форм. В 1945–1946 годы служил в Телеграфном агентстве Советского Союза при Совнаркоме СССР, в редакции «Окна ТАСС». Здесь он выпустил свыше 30 политических плакатов со своими стихотворными текстами. И последнее место работы: Главное управление цирков, где поэт заведовал литературно-репертуарной частью.
Упомянутый «Авиамарш» создан в 1921 году. Тогда же появился известный романс «Все, что было…» Внизу листа пометка: «Москва, 10.IV.1921». Автор музыки в данной рукописи не указан, на другом листе с тем же текстом автором музыки указан Дмитрий Покрасс. При записи романса композитором назывались Самуил Покрасс или Юрий Давыдов. Так что с авторством музыки есть сложности, но они разрешаются, если обратиться к публикациям. Везде автором музыки указывался Дмитрий Покрасс, а Юрий Давыдов был аранжировщиком. На пластинки в 30-е годы романс записан Юрием Морфесси, Петром Лещенко, Екатериной Юровской, а позже – Аллой Баяновой, Иосифом Кобзоном и др. На многочисленных дисках, воспроизводящих романс сегодня, композитором указывают Давыдова. Пора исправить эту ошибку.
Рукопись романса под названием «День и ночь (Только раз)» имела пометку «Киев, 1923, 19 октября», а автором музыки указан Каган. Чуть позже стихи Павла Германа положил на музыку Борис Фомин, клавир был издан в 1924 году. Первой исполнительницей романса стала Изабелла Юрьева. На пластинку записала его она же, а также Александр Вертинский, Юрий Морфесси, Вадим Козин, Тамара Церетели. Известны записи Галины Каревой, Рашида Бейбутова, Дмитрия Гнатюка, Бориса Штоколова, Капиталины Лазаренко, Нани Брегвадзе, Владимира Трошина и многих других артистов. «Только раз» – несомненно, лучший и самый известный романс на стихи Павла Германа. Борис Фомин первой публикации романса 1924 года предпослал посвящение – нет, не Изабелле Юрьевой, не своей невесте Марии Сергеевне Небольсиной, а будущей теще Марии Федоровне Небольсиной-Массальской.
«Песня о кирпичном заводе» написана, как это явствует из пометки, в Киеве в мае 1924 года. Она имеет подзаголовок «Из песен нового быта». Действительно, поэт написал песню на современную тему, но о советских реалиях – только в четвертом куплете. Музыку написал Валентин Кручинин, взяв за основу, по мнению ряда исследователей, мелодию дореволюционного вальса «Две собачки», созданного музыкантом-кларнетистом Семеном Бейлезоном. Были публикации «Кирпичиков» с музыкой Бориса Прозоровского, которого, как и Кручинина, правильнее назвать аранжировщиком. Исполняли «Кирпичики» и записывали на пластинки Юрий Морфесси, Алла Баянова, в наше время – Аркадий Северный и др.
В конце 1939 года Клавдия Шульженко участвовала в первом Всесоюзном конкурсе артистов эстрады. Ей тогда было 33 года, то есть артистка чуть-чуть не дотягивала до предельного возраста для участников конкурса – 35 лет. Она прошла все три тура и получила четвертую премию. Среди трех исполненных песен была «Записка» (музыка Бродского, слова Германа). 18 декабря опубликовали результаты конкурса, а уже 29 января 1940 года вышла пластинка с «Запиской». Почитатели творчества Шульженко, прочитав имя композитора, подумали: кто-то из наших молодых. Но нет! Эта песня была написана австро-венгерским композитором Николасом Бродским для немецкого музыкального фильма «Гитта открывает свое сердце» (1932). Кстати, этот Бродский родился в Одессе в 1905 году, умер в Голливуде в 1958-м.
Значит, то, что сочинил Павел Герман, следует считать не оригинальным стихотворением, а переложением на русский язык немецкого текста. Вот его начало по рукописи, датированной 8 марта 1934 года:
Я нашла вчера, совсем
случайно,
У себя в шкафу, где Шопен
и Григ,
То, что много лет дремало
тайной
В темных корешках
пожелтевших книг.
Вашу записку в несколько
строчек…
И т.д. Клавдия Ивановна несколько подправила текст, в частности вместо «Шопен» она пела «Моцарт» с ударением на «а».
Через три года Герман сочинил песню «Саша» с залихватской музыкой Фомина, которую включила в свой репертуар все та же Изабелла Юрьева.
Суровые годы испытаний потребовали другого поэтического слова. Павел Герман сочинял что-то вроде «Марша моряков» или «Песни московских летчиков», композиторы писали на эти стихи музыку, но популярными они не стали. Зрителям полюбились лирические песни о войне: «Тихо в избушке», «Письмо с фронта» (обе – композитор Фомин). В программе театра «Ястребок» прозвучали сатирические куплеты «Часы пока идут» (музыка Фомина). В 1943 году их записал на пластинку Владимир Коралли, в 1944-м – Владимир Хенкин. Завершаются куплеты такими словами:
Германию знобит,
кликушествует Геринг,
Гниением несет от Гитлера
речей.
И Гиммлер голосит, и Геббельс
врет как мерин,
И тают корпуса фашистских
палачей.
Часы пока идут, и маятник
качается,
И стрелочки бегут, и все как
полагается.
Но механизм там плохого
сорта:
Часы скрипят, пружина
стерта.
Исправить их нельзя, –
прислушайтесь к часам, –
Они в истории останутся,
как хлам.
|
|
Книга «Цветы на асфальте» вышла в Киеве. РГАЛИ. 1919 |
И вот лет десять назад смотрю по ТВ музыкальную программу «Унесенные ветром» (эстрадные шлягеры первой половины ХХ века) с ведущим – знаменитым балетмейстером Владимиром Васильевым, с «Вивальди-оркестром» Светланы Безродной. Песню «Настанет день» блестяще исполнила Ирина Крутова. Вот ее фрагмент:
Снова светло,
Снова тепло,
В дымке лежат поля,
И цветут, цветут,
как прежде, тополя.
Старый наш дом,
Сад за окном,
Каждый в саду цветок
Ждут тебя, любимый мой,
и свиданья срок
Уж недалек!
Настанет день счастливой
встречи,
И я на все тебе отвечу,
И обо всем тебе, любимый,
расскажу,
И обниму, и успокою,
И в жизни самое святое –
Твои же письма, письма
с фронта покажу.
Я знала все, что думал ты,
И что в письме не писано
тобой,
Я так ждала, когда ты будешь
вновь со мной.
Вновь!..
И в этот день счастливой
встречи
Твоим глазам я все отвечу,
И расскажу всю правду им,
родной.
Нетрудно заметить, что рядом с именем поэта чаще всего встречается имя композитора Бориса Фомина. По приблизительным подсчетам около половины ставших известными песен на стихи Германа создано Фоминым. И около четверти песен Фомина написано на стихи Германа.
Поэт и композитор были друзьями. Судьба Фомина складывалась удачно только в 20-е годы. Заболев туберкулезом, он успешно лечился, регулярно выезжая на Кавказ. В 1937 году был арестован, более года провел в Бутырке, где болезнь обострилась. Но не отправился по этапу, уцелел. Пережил два периода борьбы с легкой музыкой, цыганщиной, романсами, танго и фокстротами: 30-е годы, затем – вторая половина 40-х. Умер в 1948 году в возрасте 48 лет.
Герман был более удачлив. Чтобы выжить или хотя бы заработать, писал песенную публицистику, официоз. У него даже были «Марш ОГПУ» и «Песня о доблестных чекистах».
В архиве поэта обнаружены два документа. Первый от 21 декабря 1940 года. «Групповой комитет московских драматургов удостоверяет, что предъявитель сего Герман П.Д. совместно с композитором Фоминым Б.И. выезжает в город Кисловодск по творческим делам». Второй от 10 апреля 1948 года. Черновик письма Фомина генеральному секретарю Союза советских композиторов Хренникову. Автор писал о своих заслугах, о более чем 30-летнем служении музыкальному творчеству, но вначале сделал оговорку: «Тяжелая и длительная болезнь лишает меня возможности лично побеседовать с Вами. Думаю, что мое письменное обращение к Вам встретит у Вас такое же внимание и поддержку». К письму прилагалось заявление о приеме в члены ССК. Думается, поскольку письмо хранится в архиве поэта, они сообща его сочинили. Как об этом стало известно из книги о композиторе, оргкомитет Союза композиторов принял положительное решение, но слишком поздно, когда дни Фомина были сочтены.
Павел Герман поддерживал дружеские отношения с Клавдией Шульженко и ее супругом Владимиром Коралли. Еще в 1924 году он приехал из Киева в Харьков, чтобы познакомиться с начинающей певицей и вручить ей две свои недавно сочиненные песни. Причем это были «наши советские песни про наш советский быт». Первая называлась «Шахта № 3», вторая – «Песня о кирпичном заводе». Так что победоносное шествие «Кирпичиков» по стране началось в Харькове.
В 1947 году Герман принимается за серьезную вещь – сюиту «Встреча с поэтом», заранее адресуя ее Шульженко. Сюита – это собственно вальс из музыки Арама Хачатуряна к спектаклю «Маскарад», поставленному Театром им. Е. Вахтангова в 1941 году по драме Лермонтова. Композитор засомневался: «Этот вальс не для эстрады, не для голоса». Но потом одобрил и стихи, и исполнение (кстати, консультировал поэта Ираклий Андроников).
«Эта вещь стоит особняком в обширном творчестве Шульженко, – писал Вячеслав Хотулёв. – Она ни на что не похожа. Она не имела продолжения, развития. Она оказалась кометой, ярко сверкнувшей на ее звездном небосклоне и навсегда исчезнувшей. Жаль. В ней Клавдия Ивановна предстала перед своими почитателями с новой, неожиданной стороны, продемонстрировав не только высочайшую технику исполнения, но и такие глубины души своей, о которых, возможно, и сама не подозревала». Шульженко исполнила сюиту в саду «Эрмитаж».
23 июня 1950 года высокая комиссия обсуждала программу концерта Шульженко и Коралли. Среди девяти членов комиссии был и Павел Герман. Он не только принял участие в обсуждении, но и застенографировал все выступления.
В начале 1952 года Шульженко и Коралли гастролировали в Риге. Дирекция Дома работников искусств Латвийской ССР решила организовать встречу Шульженко с рижской театральной общественностью. Представителю Дома работников искусств было отказано во встрече. Те направили в редакцию газеты «Советская Латвия» возмущенное письмо, обвинив артистов в нарушении норм этики (напечатано 16 января).
Герман, оказавшийся посвященным в этот конфликт, написал письмо в защиту артистов, объяснив все простудой Клавдии Ивановны. Черновик письма находится в архиве. Неизвестно, отправил ли его автор в редакцию, но думается, оно вряд ли могло быть напечатано. Ответ парторганизации Гастрольбюро Комитета по делам искусств при Совмине СССР появился в «Советской Латвии» 16 февраля. Парторганизация приняла к сведению заявление Коралли, признавшего свою ошибку.
Вот еще пара примеров, когда Герман проявлял смелость и принципиальность в общении с государственными структурами. 1937 год. «В Главрепертком от поэта Павла Германа заявление. Прошу разрешить исполнение моей песни «Саша» (из воспоминаний), музыка Бориса Фомина, написанной для Изабеллы Юрьевой». Певице первоначальный текст показался неудачным, по ее настоянию Герман улучшил стихотворение. Первая пластинка вышла в 1938 году. Обращение поэта возымело действие.
Иной ситуация оказалась в 1946 году. Главное управление по контролю за зрелищами и репертуаром активно изымало из производства и торговли «неправильные» грампластинки. Герман по поручению секции драматургов Союза писателей написал 18 декабря 1946 года «Заключение»: «14 приказов Главного управления по контролю за зрелищами и репертуаром за октябрь месяц (с 30 сентября по 24 октября 1946 года) насчитывают 300 запрещенных произведений различных жанров. Запрещены стихи С. Маршака, сказка «Мельник, мальчик и осел», басня «Поросята», эпиграмма «На художника-портретиста»; стихи А. Безыменского «Слушая радио», лирическая песня В. Лебедева-Кумача «Руки», песня Е. Долматовского «Случайный вальс», «Романс старого актера» И. Дунаевского. Наряду с неизвестными произведениями, о которых нельзя судить по одним названиям, в списки (приказы) включены произведения, широко известные и популярные в стране». Поэт недоумевал и робко просил управление вернуться к своим поспешным приказам. Все напрасно.
Павла Германа не стоит считать большим поэтом. Да он и сам не переоценивал свои возможности. Но он вошел в историю как талантливый поэт-романсист. Он находится в одном ряду с авторами, которые прославились ранее, кто – тремя-четырьмя, а кто – лишь единственным шлягером. И, как это часто бывает, неизвестны даты их жизни, почти нет других биографических данных, а случается, что даже инициал расшифровать не удается.
О Павле Германе мы кое-что узнали.
Он умер в 1952 году в Москве. Среди множества документов в архиве поэта нашлась одна фотокарточка, да и та – из удостоверения, с оттиском печати поверх снимка.
комментарии(0)