И носит кошачьи усы

Сказочный Кощей – волшебник и царь, хозяин жизни и смерти. Кадр из мультфильма «Сказка сказывается». 1970

В народных говорах имя Кощей понимается как «тощий человек», «ходячий скелет». В древнерусских памятниках это слово означает «отрок» или «раб». Эпитет «Бессмертный» указывает на потустороннее происхождение этого героя.

Сказочный Кощей – царь и волшебник. Царство его – подземное, оно находится на краю света. Жилище Кощея – замок, дворец или терем, набитый золотом и драгоценностями.

Кощей может превратить в камень целое царство и обернуться котом или вороном. Черные коты и черные кони – его тотемные животные. В собственном обличье Кощей – худой долговязый старец либо карлик. Его атрибуты – длинная седая борода либо кошачьи усы.

Кощей летает, как вихрь. От его чиха богатыри, как комары летят, меч он носит в пятьсот пудов. Но сила Кощея не беспредельна: женщины вьют из него веревки, пленница-невеста ввергает его в подземелье. Там Кощей чахнет и сохнет, но возвращает свою силу, напившись воды.

Кощей – хозяин жизни и смерти. Но могущество его не распространяется на собственную смерть. На острове Буяне стоит дуб, на дубу сундук, в сундуке заяц, в зайце утка, в утке яйцо, в яйце игла. Иглу нужно сломать, тогда Кощею придет конец. В одном из вариантов сказки смерть его заключена в раскаленном угольке.

Миф о Кощее очень продуктивен в русской культуре. Кощеевы черты носят такие правители, как Иван Грозный, Петр Первый и Иосиф Сталин (точнее, их мифические образы). И такие литературные герои, как булгаковский Мастер, доктор Живаго и Киса Воробьянинов.

Четыре Ипполита

Ипполит Матвеевич – несомненный Кощей. Он предпочитает дубовые гробы (сделка с Безенчуком), дубовые двери и дубовую мебель (описание воробьянинского особняка, ныне богадельни). Он долговяз и носит кошачьи усы. Он занимается в загсе вопросами смерти. Он подпадает под женские чары. Источник его беспокойства – спрятанные в стуле сокровища. Но самое интересное, как всегда, в деталях.

Пара Воробьянинов–Бендер задумывалась по типу пары Дон Кихот–Санчо Панса: высокий и сумрачный герой-дворянин – и его веселый слуга, плебей и шалопай. И Ипполит Матвеевич сохранил некоторые черты рыцаря печального образа, хотя победительный Остап быстро оттеснил его на второй план.

Юрий Щеглов полагает, что в «Золотом теленке» соединены две сюжетные схемы: «маг и его свита» (шекспировский Просперо, булгаковский Воланд) и «путешествующий герой и его неразумные спутники» (Одиссей и его команда). В «Двенадцати стульях», где Бендера сопровождает дурак-компаньон, часто действующий во вред общему делу, представлена только вторая схема.

На мой взгляд, это слишком грубый схематизм. Кто у Гете маг и кто человек свиты – Фауст или Мефистофель? Кто у Сервантеса герой, а кто дурак-компаньон – Дон Кихот или Санчо? Воробьянинов бездарно прокручивает деньги, и это вызывает фиаско на аукционе. Но он же героически спасает предпоследний стул во время землетрясения в Ялте, когда Бендер уже готов отступиться. Так что и здесь не все так просто.

Фамилию Воробьянинов сопоставляют с фамилией Обольянинов (герой булгаковской «Зойкиной квартиры», опустившийся аристократ). Воробей в славянских поверьях – нечистая птица, с ним связаны дурные приметы, его облик может принимать покойник.

Имя Ипполит значит «распрягающий коней» (от иппос – «лошадь»). В греческой мифологии известны два Ипполита. Первый – гигант, сраженный Гермесом во время гигантомахии. Гиганты – порождения Геи-Земли: чудовища огромного роста со змеями вместо ног.

Отметим в наружности И.М. хтонические и титанические черты. Это высокий рост, «лунный жилет, усыпанный мелкой серебряной звездой», «коротко остриженные алюминиевые волосы». Ртутная слеза, электрические искры из усов, «зеленые и ультрафиолетовые» волосы после неудачной перекраски и т.п. «Крысиный смешок» в сценах ялтинского землетрясения и «крик простреленной насмерть волчицы» в финальной сцене. В первом варианте «Двенадцати стульев» мелькало сравнение Воробьянинова со скульптурой «Отчаяние идола».

Другой мифический Ипполит – страстный охотник, сын афинского царя Тесея и царицы амазонок Антиопы. Он отверг любовь своей мачехи Федры и прогневал Афродиту. В угоду богине любви Посейдон устроил смерть Ипполита от его собственных коней. Позднее по воле Артемиды этот герой был воскрешен Асклепием. То есть в самом имени Ипполит кроется возможность если не бессмертия, то воскрешения.

В комедии Рязанова «Ирония судьбы» Ипполит – мрачный ревнивец, погребенный в своем автомобиле под снегом, а затем принимающий душ в пальто. Это облегченный вариант мести Посейдона, который напугал коней античного Ипполита огромной волной.

Семейство лошадиных

Отметим обилие в «Двенадцати стульях» лошадей и всего с ними связанного.

В снах тещи Воробьянинова фигурируют «лошади, обшитые желтым драгунским кантом». После получения известия о бриллиантах И.М. представляется «черный длинный рысак, презрительно хрюкающий на пешеходов». Дворника Тихона сопровождают лошадиные обертоны (реплика «Кому и кобыла невеста»; сон о пропавшей лошади, собирание конских яблок). В сцене перекрашивания в дворницкой Остап рассказывает историю поддельного орловского рысака Мак-Магона. Герой отдельной вставной новеллы – граф Буланов, гусар-схимник и кучер конной базы.

Кощеевы черты есть и у Ивана Грозного, и у  Петра Первого, и у булгаковского Мастера… И у Кисы Воробьянинова.  Кадр из фильма «Двенадцать стульев». 1971

Особенно сгущаются эти мотивы в Васюках: шахматная секция «в коридоре управления коннозаводством», «клуб четырех коней», единственная белая лошадь, «уцелевшая после механизации васюкинского транспорта», в видениях Остапа, желание его съесть зажаренного шахматного коня, неправильный ход конем в партии против одноглазого председателя.

После отплытия из Васюков Остап предлагает: «Откроем «Пти шво» и с этого «Пти шво» будем иметь верный гран-кусок хлеба». Одесский и Фельдман поясняют: «Пти шво (от фр. petits chevaux – лошадки) – настольная игра, имитирующая бега на ипподроме, где противники передвигают от старта к финишу фишки в форме лошадей».

В кавказских сценах мелькает «скала, похожая на лошадиный зуб». В Ялте – одежды концессионеров «в яблоках», имитирующих конские масти. Самого Воробьянинова в сцене бунта в Ялте Остап сравнивает с Коньком-Горбунком («Ипполит Матвеевич мигом преобразился. Грудь его выгнулась, как Дворцовый мост в Ленинграде, глаза метнули огонь, и из ноздрей, как показалось Остапу, повалил густой дым»).

Примерно в середине романа Остап выясняет гимназическую кличку И.М. – Киса. По возвращении в Москву кошачьи черты в облике И.М. усиливаются («Выражение глаз сделалось дикое, и ус торчал уже не параллельно земной поверхности, а почти перпендикулярно, как у пожилого кота»).

В кульминации романа, перед убийством Бендера, эти темы соединяются: «С улицы донеслось цоканье копыт извозчичьей лошади, нарочито громкое и отчетливое, как будто бы считали на счетах. Предводитель кошачьим шагом вернулся в комнату, вынул из висящего на стуле пиджака Остапа двадцать рублей и плоскогубцы, надел на себя грязную адмиральскую фуражку и снова прислушался. Остап спал тихо, не сопя».

С улицы доносится поступь судьбы; она отзывается в походке героя. И это возвращает нас к образу Кощея Бессмертного, связанного и с конями, и с котами.

Служитель смерти

Мотивы смерти сопровождают И.М. с первых страниц. По утрам, направляясь на службу в загс, он видит вывески и витрины гробовщиков: бюро «Нимфа», мастера Безенчука, конторы «Милости просим». Притом что «люди в городе N умирали редко», и И.М. «знал это лучше кого бы то ни было, потому что служил в загсе, где ведал столом регистрации смертей и браков». Письменный стол его «походил на старую надгробную плиту».

Мастер Безенчук (с глазами «ярко-желтыми, как у кота») излагает целую типологию смертных случаев: старушки «преставляются» или «богу душу отдают»; о мужчинах видных говорится «в ящик сыграл»; о купцах – «приказал долго жить», о простолюдинах – «перекинулся» или «ноги протянул», о начальстве – «дуба дал».

Тема смерти вскоре подхватывается изображением кроличьего мора в хозяйстве отца Федора и аллегорической картинкой в его доме: «Рядом с зеркалом висела старинная народная картинка «Зерцало грешного», печатанная с медной доски... Картинка ясно показывала бренность всего земного. По верхнему ее ряду шли четыре рисунка, подписанные славянской вязью, значительные и умиротворяющие душу: «Сим молитву деет, Хам пшеницу сеет, Яфет власть имеет, смерть всем владеет». Смерть была с косою и песочными часами с крыльями. Смерть была сделана как бы из протезов и ортопедических частей и стояла, широко расставив ноги, на пустой холмистой земле. Вид ее ясно говорил, что неудача с кроликами – дело пустое».

В романе упоминаются черные сны И.М. («микробы, угрозыск, бархатные толстовки и гробовых дел мастер Безенчук в смокинге, но небритый») и репродукция «Острова мертвых» Бёклина в жилище гадалки Елены Станиславовны. Линия ладони вдовы Грицацуевой предрекает, что ее обладательница «должна дожить до Страшного суда» (в первом варианте «Двенадцати стульев» – «до мировой революции»).

Замечено, что в старгородских сценах изображены два своеобразных филиала царства мертвых: «второй дом собеса» в бывшем особняке Воробьянинова (Щеглов сравнивает его с голодными пансионами Диккенса) и жилище архивариуса Коробейникова (хотя архив – царство не только тлена, но и вечности).

В ранней редакции романа карлик Коробейников связан с темой смерти еще плотнее. Он страхует свою 102-летнюю бабушку, но она нипочем не хочет умирать. На четвертый год Коробейников, «твердый, как диабаз», отказывается возобновить страхование. Покидая Старгород, концессионеры видят похоронную процессию: «каверзная бабушка» умирает в тот самый год, когда Варфоломеич перестает делать страховые взносы.

По всему тексту «Двенадцати стульев» рассыпаны смертоносные детали: вербовка в «Союз меча и орала» с упоминаниями смертельной опасности; мысли о жизни и смерти гусара-схимника Буланова; клопы, окочурившиеся при виде фининспектора; самопадающий скелет в общежитии химиков; приезд Безенчука в Москву, вызванный слухами о повальной эпидемии; лозунг «Дело помощи утопающим – дело рук самих утопающих»; некролог и автонекролог, сочиненные Бендером во время плавания по Волге.

Упомянем и еще один сон Воробьянинова с гибелью свиньи-копилки: «В руках Ипполита Матвеевича очутился кинжал. Им он ударил свинью в бок, и из большой широкой раны посыпались и заскакали по цементу бриллианты... Под конец их стук стал невыносим и страшен».

Ближе к концу романа приметы скорой смерти сгущаются: «По ночам Ипполиту Матвеевичу виделись горные хребты, украшенные дикими транспарантами, летал перед его глазами Изнуренков, подрагивая коричневыми ляжками, переворачивались лодки, тонули люди, падал с неба кирпич и разверзшаяся земля пускала в глаза серный дым».

Хрустальный гроб иллюзий

Итог романа – смерть Остапа Бендера и безумие Федора Вострикова и Ипполита Воробьянинова. Отметим, что крах постигает И.М., когда он сам наконец настигает сокровище. И видит, что оно превратилось в стеклянный дворец культуры.

Хрустальные дворцы – не только частый элемент утопий вроде пресловутого сна Веры Павловны, но и принадлежность сказочного Тридевятого царства. По словам Владимира Проппа, хрустальные дворцы, как и стеклянные гробы спящих царевен, восходят к магическим кристаллам, известным еще в древнейшей шаманской магии.

Заметим, что путь концессионеров из Старгорода начинается близ «светящегося острова железнодорожного клуба» (рядом с ним Остап получает ордера у Коробейникова и узнает свой дальнейший маршрут). А кончается у сияющего дворца железнодорожников в Москве. Примерно на полпути между ними лежат утопические небоскребы Нью-Васюков.

Но этим наша тема не исчерпывается. В следующий раз мы поговорим о яйцах и угольках, о стульях и бюстах, о ведьмах и двойниках, об алхимии и бессмертии.