Тени прошлого

В XIX веке ночь, с ее отсутствием солнца, с луной и звездами, была совершенно особым и загадочным временем суток. Исаак Левитан. Тени. Лунная ночь. 1880-е

В литературе прежнего времени тени играют огромную роль. Начиналось с Фета:

Свет ночной, ночные тени,

Тени без конца,

Ряд волшебных изменений

Милого лица…

А завершалось Пастернаком:

На озаренный потолок

Ложились тени,

Скрещенья рук, скрещенья ног,

Судьбы скрещенья.

Игра теней была сквозным сюжетом, Толстой в «Анне Карениной» писал: «Вдруг тень ширмы заколебалась, захватила весь карниз, весь потолок, другие тени с другой стороны рванулись ей навстречу; на мгновение тени сбежали, но потом с новой быстротой надвинулись, поколебались, слились, и все стало темно». И в эти же самые годы Флобер добавлял в «Буваре и Пекюше»: «Светильники и лохани вдоль стен роняли на пол косые тени; а св. Петр, повернутый в профиль, отбрасывал на потолок силуэт своего носа, напоминавший чудовищных размеров охотничий рог».

Не будем томить читателя разгадкой столь навязчивого обращения к темному и неясному предмету. Все объясняется просто – устройством тогдашнего освещения. Свечи давали слабый свет и отбрасывали длинные тени на стены, потолок, пол. Нам сегодняшним, не знающим ничего, кроме мощного электрического освещения, полностью заливающего ярким светом помещение и не оставляющего места для заметных теней, трудно понять автора того времени, у которого перед глазами бегали тени от тусклого огонька свечи или масляной лампы. Потому Пастернак и вдалбливает в голову:

Свеча горела на столе,

Свеча горела.

И Толстой уточняет: «Она лежала в постели с открытыми глазами, глядя при свете одной догоравшей свечи на лепной карниз потолка и на захватывающую часть его тень от ширмы». И три классика говорят в унисон с ним. Тургенев: «Нагоревшая свеча трещит, беглые тени колеблются на низком потолке». Чехов: «Перед образом горит зеленая лампадка; через всю комнату от угла до угла тянется веревка, на которой висят пеленки и большие черные панталоны. От лампадки ложится на потолок большое зеленое пятно, а пеленки и панталоны бросают длинные тени на печку, колыбель, на Варьку... Когда лампадка начинает мигать, пятно и тени оживают и приходят в движение, как от ветра» . А Бунин добавляет уже в стихах: «Чтоб мрак спугнуть, я две свечи зажег, И весело огни их заблестели, И побежали тени в потолок».

И неважно, свечка ли это, или, например, лучинушка, как у Шаляпина в воспоминаниях в записи Максима Горького: «Лучина воткнута в железное держальце – светец; отгорающие угли падают в ушат с водой, и шипят, и вздыхают, а по стенам ползают тени, точно кто-то невидимый развешивает черную кисею».

У многих народов возникает театр теней, появляется волшебный фонарь, детей пугают или веселят тенями на стене, образованными скрещениями пальцев и рук. Тень указывает время на солнечных часах. С ее помощью рисуют силуэты. Она активно работает на человека, как пар или ветер в парусах.

Не было и мощного электрического освещения на улицах по ночам, что оставляло простор для теней от лунного света, как у Фета в вышеприведенных строках или у того же Толстого: «В окна, обращенные на лес, ударяла почти полная луна. Длинная белая фигура юродивого с одной стороны была освещена бледными, серебристыми лучами месяца, с другой – черной тенью; вместе с тенями от рам падала на пол, стены и доставала до потолка». Впрочем, последний эффект связан и со слабым освещением внутри дома, когда лунный свет проникал в жилище.

Неслучайны стихи Александра Боровиковского:

Пусть говорят – ночная

полутень

Введет в обман и призраки

покажет.

Нет! Только ночь тебе

всю правду скажет.

А дню не верь.

Обманывает день.

Нам не понять, какое значение имела ночь в те темные времена. Наступающие сумерки не разгоняют более гуляющих, света от уличного освещения полно. В квартирах даже не замечают – темно или нет за окном, световой день продлен до бесконечности. И название романа классика соцреализма «Тени исчезают в полдень» понимаются только условно. Вот каковы последствия революции электрического освещения. Все привычные понятия, связанные с чередованием дня и ночи, света и тьмы, исчезли.

А в XIX веке ночь, с ее отсутствием солнца, с луной и звездами, была совершенно особым и загадочным временем суток, достаточно вспомнить цикл «Ночи» Мюссе или «Выхожу один я на дорогу» Лермонтова. И точно так же почти язычески поклонялись наступавшему утру с его первыми солнечными лучами, возвещавшими возвращение света в мир:

Я пришел к тебе с приветом,

Рассказать, что солнце встало,

Что оно горячим светом

По листам затрепетало.