Напрасные надежды на Брежнева

«Тов. Твардовский А.Т. – выдающийся советский поэт». Фото © РИА Новости

«Считали бы целесообразным поручить секретариату правления Союза писателей СССР (т. Федину) решить вопрос о руководстве журнала «Новый мир».

Когда и что решил литгенералитет, по бумагам Союза писателей СССР установить не удалось. Если верить сохранившимся в фондах РГАЛИ протоколам этого Союза за 1968 год, вопрос об отставке Твардовского литначальство официально не поднимало. В бывшем архиве ЦК КПСС тоже никаких записок писательского начальства на эту тему, датированных весной или летом 1968 года, обнаружить пока не удалось.

Но это вовсе не означало, что под ковром ничего против Твардовского не затевалось. Смотрите, какая помета осталась на записке двух партчиновников – Степакова и Шауро: «На заседании Секретариата ЦК 14/VI-1968 (пр. № 53) дано согласие правлению Союза писателей СССР на утверждение в качестве редактора журнала «Новый мир» т. Кожевникова В.М.».

Согласитесь, интересный поворот. Но вот что странно: по бюрократическим правилам того времени такому решению должна была предшествовать записка соответствующих отделов ЦК о поддержке внесенной писательским начальством кандидатуры. А тут этой записки не оказалось. Почему? Одна из версий: на таком исходе, возможно, настаивал влиятельный член Политбюро ЦК Андрей Кириленко, который уже давно точил зуб на «Новый мир». В пользу этой версии говорит и то, что именно Кириленко председательствовал 14 июня 1968 года на заседании секретариата ЦК, где вскользь был затронут вопрос и о «Новом мире».

Но идем дальше. О принятом в ЦК решении ничего тогда не узнала не только читающая публика. Это осталось тайной даже для большинства литначальников. Ничего не было сообщено об этом и Твардовскому. Почему? Может, вдруг принципиальность проявил Кожевников, который с 1949 года редактировал другой журнал – «Знамя»? Если бы. Кожевников всегда и во всем подчинялся партийным решениям. Напомню: это он в начале 60-х годов сдал чекистам рукопись крамольного романа Василия Гроссмана «Жизнь и судьба». Скорее всего летом 1968 года остановил расправу над Твардовским другой член Политбюро ЦК – Михаил Суслов. Выйдя из отпуска и узнав о состоявшемся решении секретариата ЦК, он смог все переиграть и все оставить как было, правда, для вида поручив секретарю ЦК по вопросам пропаганды Петру Демичеву вновь поэта слегка пожурить. Все изменилось после появления в западной печати крамольной поэмы Твардовского «По праву памяти», в которой, по сути, продолжалось развенчание Сталина. Не дожидаясь выяснения всех обстоятельств, как рукопись поэта могла оказаться в Европе, отдел культуры ЦК потребовал укрепить руководство журнала. Исполняя волю партаппаратчиков, литгенералитет в начале февраля 1970 года направил в «Новый мир» двух новых заместителей главреда – Дмитрия Большова и Олега Смирнова – и несколько новых членов редколлегии, в частности Валерия Косолапова, Александра Овчаренко и Александра Рекемчука. Еще планировалось усилить «новомирскую» редколлегию поэтом Сергеем Наровчатовым. При этом с Твардовским ни одна из этих кандидатур даже не обсуждалась.

Поэт сильно возмутился и стал угрожать отставкой. А властям, похоже, это только и требовалось. Им это было выгодно. Ведь в таком случае получилось, что это не они уволили поэта, а поэт сам подал заявление об уходе.

На освободившееся место намечался Сергей Наровчатов. Его не случайно собирались перед этим ввести в редколлегию «Нового мира». Но поэт, давно мечтавший получить в свои руки какой-нибудь крупный журнал, в той ситуации, которая сложилась вокруг Твардовского, предпочел своей репутацией не рисковать и на какое-то время воздержаться от похода в «Новый мир». После этого партийная верхушка сделала ставку на издателя Валерия Косолапова.

Чтобы потрафить либералам, партаппарат распустил слухи, будто новый назначенец – из убежденных прогрессистов, сам не раз страдавший от реакционеров. Кстати, в этом была доля правды. Действительно, осенью 1961 года Кремль собирался под давлением председателя Союза писателей России Леонида Соболева убрать Косолапова из «Литгазеты». И за что? За публикацию якобы сомнительного стихотворения Евгения Евтушенко «Бабий Яр». Но тогда расправиться с неугодным редактором «Литгазеты» помешал открывшийся XXII съезд партии. Хрущеву в тот момент важней было выбросить из Мавзолея тело Сталина. Другой раз Косолапов пострадал в конце 1962 года. На него как на очернителя истории указал на одном из правительственных приемов скульптор Вучетич. Но при этом в верхах прекрасно знали, что Косолапов никогда не был либералом и всегда верно служил партии, но, как и всякий человек, иногда допускал проколы и что-то пропускал, полагаясь на своих заместителей. Именно поэтому власть после скандала с участием Вучетича совсем убирать Косолапова из системы не стала, а просто пересадила его с должности главреда «Литгазеты» в другое, не менее значимое кресло директора Гослитиздата. И тот же Косолапов, возглавив другую структуру, сразу рьяно бросился очищать планы издательства от идейно сомнительных рукописей. При нем, в частности, был перекрыт кислород всем переводам Иосифа Бродского. Это к вопросу о том, насколько Косолапов проводил на занимаемых постах либеральную линию. Тем не менее с конца 1969 года власть сознательно запустила слухи о прогрессизме директора Гослитиздата.

Твардовскому замысел начальства стал понятен не сразу. Лишь 7 февраля 1970 года до него дошло, что на его место власть подыскала Косолапова.

«Как не вступило мне в голову, – записал он в тот день в дневник, – что Косолапов вместо меня».

Твардовский, похоже, сильно расстроился. В глубине души он рассчитывал, что его прошение об отставке будет отклонено и журнал продолжит выходить под его руководством. Кроме того, Твардовский возлагал большие надежды на обращение к генсеку Брежневу.

К слову: главред и раньше, когда сгущались тучи над «Новым миром», пытался апеллировать к Брежневу. Сколько раз он звонил генсеку, к примеру, в июле 1968 года (все его звонки зафиксировали в своих журналах дежурные секретари в приемной генсека). Но ведь лидер страны ни разу ему не перезванивал. Случайно ли это? Конечно, нет. Брежнев принципиально оставался в вопросах «Нового мира» над схваткой, считая, что для этого существовал отдел культуры ЦК и секретарь ЦК по пропаганде Петр Демичев. Но Твардовский продолжал надеяться на чудо.

Новый неприятный для поэта звоночек прозвенел 11 или 12 февраля. Новых членов редколлегии «Нового мира» принял Демичев, а его даже не позвали. Что же получалось? Партаппарат открыто проигнорировал главреда одного из лучших «толстых» журналов и в его отсутствие напичкал назначенцев инструкциями, как делать издание.

Не вытерпев, Твардовский от шантажа перешел к делу и 12 февраля отослал с курьером заявление об уходе. И только после этого один из литгенералов – некий Константин Воронков сообщил поэту, что его на днях, возможно, примет сам Брежнев, но прежде в ЦК дали указание предоставить ему новые льготы.

Дальше, похоже, началась борьба в окружении Брежнева. Есть некоторые данные, что Константин Симонов через свои связи вышел на помощников и референтов генсека Андрея Александрова-Агентова и Евгения Самотейкина. Но в этот раз влиятельных аппаратчиков вроде бы нейтрализовали люди Суслова. Аргумент сусловцев якобы сводился к одному: Твардовский публикацией на Западе своей поэмы «По праву памяти» переступил некую черту, вовремя за это не покаялся и поэтому в назидание другим должен был из журнала уйти. Не поэтому ли Брежнев умыл руки?

«Как мне передали, – сообщил 20 февраля Твардовскому публицист Юрий Буртин, – генсек вчера дал инициаторам разгрома «Нового мира» согласие на Вашу отставку».

Вопрос о новом руководстве «Нового мира» был рассмотрен на Секретариате ЦК КПСС 24 февраля 1970 года. Но Твардовский на него даже не был приглашен.

Вел заседание секретариата давний недруг поэта – Андрей Кириленко, которому уже давно не терпелось поменять в журнале редактора. До наших дней дошла протокольная запись обсуждения данного вопроса.

«КИРИЛЕНКО. Союз писателей и отделы предлагают утвердить т. Косолапова редактором журнала «Новый мир». Тов. Федин на секретариате Союза писателей голосовал поименно, и все высказались за тов. Косолапова. В редколлегию введены еще новые люди. Надо, чтобы журнал имел подлинное партийное лицо. Этого мы желаем т. Косолапову.

КОСОЛАП0В. Я многое передумал в связи с этим назначением. Я не писатель, но более 20 лет работаю с писателями. Участок предлагается трудный, надо хорошо узнать обстановку в журнале. Иду работать с желанием, надеюсь оправдать доверие».

Сохранилась и выписка из протокола заседания секретариата ЦК. В ней сообщалось:

«Принять предложения секретариата правления Союза писателей СССР:

а) об освобождении т. Твардовского А.Т. от обязанностей главного редактора журнала «Новый мир», согласно его просьбе;

б) об утверждении т. Косолапова В.А. главным редактором журнала «Новый мир», освободив его от должности директора издательства «Художественная литература».

Обратите внимание, как все подал аппарат. Твардовского никто не снимал, его освободили по его просьбе. Во как! Но почему тогда поэта не предупредили о готовившемся постановлении? И почему с ним не посоветовались о преемнике?

Повторю: Твардовский о состоявшемся 24 февраля в ЦК утверждении нового редактора «Нового мира» еще несколько дней ничего не знал. В день заседания секретариата ЦК он по привычке прибыл в журнал и сидел в редакции до трех часов.

По словам уже уволенного из «Нового мира» заместителя Твардовского – Алексея Кондратовича, поэт 24 февраля еще продолжал надеяться на чудо.

«…выдержка его [Твардовского. – В.О.] удивительна, – записал 24 февраля 1970 года в дневник Кондратович. – Объясняется это, по-видимому, многими причинами, и прежде всего надеждой на встречу с Брежневым».

Твардовский полагал, что ему еще дадут подписать в печать один или два номера журнала. Но он ошибся. Играть с журналом поэту больше не позволили. Правда, и совсем игнорировать поэта власть не собиралась. Его планировали ублажить разными подачками бытового характера, в частности, пообещали приобрести вне очереди страшно дефицитную легковую машину для дочери.

2 марта 1970 года Твардовского по поручению Кремля принял секретарь ЦК по пропаганде Петр Демичев. Но разговор получился неудачным. Демичев касался в основном малозначимых тем.

Вернувшись из ЦК, Твардовский кратко изложил суть встречи своим соратникам.

«Видно было, – отметил в своем дневнике Алексей Кондратович, – что А.Т. не хочет говорить о встрече. Сказал мало, односложно: «По протоколу, полагалось час. Просидели час. Я уже делал некоторые телодвижения, показывающие, что можно и кончить, все ясно. Идти на обострение я не хотел. Какая нужда...»

– Коснулись поэмы? – спросил Хитров. «Да, и поэмы коснулись. Но тоже как-то так, что ничего не поймешь... Он говорит мне: «Ходит слух, в том числе в партийном аппарате, что вас сняли за то, что вы якобы передали поэму за границу». Утешает меня: «Ну это ерунда. Мы никого в этом не обвиняем, а уж вас-то тем более». Но он же спустя полгода скажет другое».

Тут что еще интересно?! Официальная пресса продолжала по поводу уже состоявшейся отставки Твардовского хранить молчание. Даже в среду, 4 марта 1970 года, «Литгазета» вышла без какой-либо информации на эту тему.

К слову: примерно в те же дни кураторы «Нового мира» из отдела культуры и отдела пропаганды ЦК изъявили желание встретиться с новым руководством журнала. Косолапов и обновленная редколлегия получили установку делать журнал по уровню не ниже, чем раньше. В ЦК четко дали понять, с какими авторами редакция «Нового мира» могла продолжить сотрудничество.

Меж тем вскоре предстояло 60-летие Твардовского. В Кремле задумались: как отмечать. Совсем игнорировать это событие, все понимали, было нельзя. Во-первых, Твардовский при всех претензиях к нему оставался очень советским человеком и убежденным коммунистом. И, во-вторых, следовало учитывать заслуги Твардовского как большого поэта. В партаппарате даже возникла дискуссия, представлять ли Твардовского к звезде Героя Социалистического Труда или к четвертому ордену Ленина.

«Наибольшая опасность и коварство моих опекунов, – записал Твардовский 23 мая 1970 года в свой дневник, – четвертый орден , коих у меня уже три, – это и безупречно высокая награда, ничего не скажешь, и вместе с тем отнесение меня ко второму разряду, вроде депутатства РСФСР».

Почему Твардовский очень хотел получить Звезду Героя? Дело было не только в тщеславии. Звезда Героя могла бы помочь ему реабилитировать поэму «По праву памяти». Появилась бы надежда на скорую ее републикацию в советской печати. Четвертый же по счету орден Ленина, по мнению поэта, откладывал бы вопрос о печати поэмы в нашей стране на неопределенное время.

3 июня 1970 года заведующий отделом культуры ЦК Василий Шауро сообщил партруководству:

«Секретариат правления Союза писателей СССР (т. Федин К.А.) ходатайствует о награждении орденом Ленина поэта Твардовского А.Т. за большие заслуги в развитии советской поэзии и в связи с 60-летием со дня рождения, исполняющимся 21 июня с.г.

Тов. Твардовский Александр Трифонович, 1910 года рождения, русский, член КПСС с 1940 года, член Союза писателей СССР.

Тов. Твардовский А.Т. – выдающийся советский поэт. Его лучшие поэтические произведения «Страна Муравия», «Дом у дороги», «Василий Теркин», «За далью – даль» и другие пользуются широкой популярностью у советских и зарубежных читателей. Творчество поэта глубоко народно, оно оказало и продолжает оказывать большое влияние на отечественную поэзию.

Тов. Твардовский А.Т. награжден тремя орденами Ленина (1939, 1960, 1967 гг.), орденом Красной Звезды, орденами Отечественной войны I и II степени, четырьмя медалями. Он удостоен Ленинской премии (1961 г.), трижды ему присуждались Государственные премии СССР.

Отдел культуры ЦК КПСС считает возможным поддержать предложение секретариата правления Союза писателей СССР о награждении поэта Твардовского А.Т. орденом Ленина за большие заслуги в развитии советской поэзии и в связи с шестидесятилетием со дня рождения.

Проекты постановления ЦК КПСС и Указа Президиума Верховного Совета СССР прилагаются».

Добавлю: первоначальный проект постановления ЦК о награждении Твардовского орденом Ленина успели завизировать инструктор отдела культуры ЦК Михаил Грибанов, завсектором художественной литературы ЦК Альберт Беляев, заместитель заведующего отделом культуры ЦК Зоя Туманова и сам Василий Шауро.

Кстати, чуть позже завсектором ЦК Альберт Беляев многих уверял, что вообще-то отдел культуры ЦК предлагал присвоить Твардовскому звание Героя Социалистического Труда. Но это, повторю, было не так.

Окончательно вопрос о награждении Твардовского должен был решиться на секретариате ЦК КПСС. Очередное заседание этого партийного органа стояло в плане на 7 июня. Но перед самым началом заседания кто-то успел передать председательствовавшему Андрею Кириленко весть о том, будто поэт где-то выступил с протестом против помещения в психиатрическую больницу известного биолога с диссидентскими взглядами Жореса Медведева. И у Кириленко появился прекрасный повод повременить с награждением ненавистного ему бывшего редактора «Нового мира». Под его напором партруководство приняло 7 июня весьма уклончивое решение. Было заявлено:

«Секретариат ЦК в принципе высказался за награждение поэта Твардовского орденом Ленина в связи с 60-летием. Окончательное решение вопроса отложено до выяснения участия Твардовского в подготовке письма с протестом о якобы незаконном помещении в больницу Ж. Медведева».

Выяснение заняло полторы недели. Но Твардовскому об этом никто ничего не сообщил. Поэт продолжал гадать, чем все-таки его собирались наградить.

Прошедший 17 июня 1970 года под председательством Михаила Суслова секретариат ЦК КПСС постановил:

«1. За заслуги в развитии советской поэзии и в связи с шестидесятилетием со дня рождения наградить поэта Твардовского А.Т. орденом Трудового Красного Знамени.

Одобрить проект Указа Президиума Верховного Совета СССР по этому вопросу (прилагается).

2. Внести на утверждение Политбюро».

Твардовский воспринял «трудовика» (так на партийном сленге именовался орден Трудового Красного Знамени) как большое унижение. Но партаппаратчики считали, что он сам во всем был виноват.

5 августа 1970 года Кондратович вспомнил, что ему рассказывала сотрудница Главлита Эмилия Проскурнина. Якобы заведующий сектором литературы отдела культуры ЦК КПСС Альберт Беляев в минуту откровения сообщил цензорам:

«Нам А.Т. [Твардовский. – В.О.] своим письмом (в Калужскую больницу о Жоресе – не в ЦК и никуда выше, – только в больницу…) все дело испортил. Мы же хотели ему дать Героя, а после его письма это стало невозможным» (Алексей Кондратович. Новомирский дневник.. – М., 2001).

Но Беляев лукавил. Отдел культуры ЦК к званию Героя Социалистического Труда Твардовского, повторю, никогда не представлял.

Сильно на всех обидевшись, Твардовский в свой юбилей не удержался и ушел в очередной запой. А что еще ему оставалось делать?