Титан эпохи 90-х

Руслан Элинин и Владимир Сорокин в клубе «Классики XXI века» на презентации романа Владимира Сорокина «Тридцатая любовь Марины». Фото из архива Елены Пахомовой

Завтра исполняется 55 лет со дня рождения поэта и культуртрегера Руслана Элинина, культового персонажа литературной жизни 1990-х годов. В результате несчастного случая он ушел из жизни в возрасте 38 лет. Поэт и прозаик Андрей Цуканов общался с Русланом в те годы, ощутил его энергию, обаяние, креатив. «НГ-EL» публикует статью Андрея Цуканова о Руслане Элинине, занявшую второе место на Конкурсе за лучшее эссе «Уйти. Остаться. Жить», проведенном в рамках Пятых литературных чтений «Они ушли. Они остались».

Не часто, но бывает, что время как бы подхватывает человека и дарует ему необычную с точки зрения обыденности возможность формировать вокруг себя время и пространство. В эпоху Возрождения таких людей называли титанами. Большая удача и непередаваемое счастье – возможность близкого взаимодействия с таким человеком. Со мной это случилось. Весной 1988 года мне позвонил мой приятель Витя Р. и, услышав, что я начал писать стихи, вызвался отвести меня в недавно созданное неким Леонидом Жуковым лито «Сретенский бульвар». Там я и познакомился с ныне известными всем любителям современной литературы Людмилой Вязмитиновой, Русланом Элининым (тогда Нурудиновым), Еленой Пахомовой и Андреем Урицким.

Здесь я хотел бы оговорить одну вещь. О Руслане-поэте, прошедшем путь от талантливого эпигона Есенина до минималиста, а затем – вступившем на путь метаметафориста (трагически оборванный вследствие 

Наибольшей ценностью для Руслана Элинина была свобода – делать то, что душе хочется.

несчастного случая), хорошо написала в своем эссе «Как это начиналось (Руслан Элинин – поэт и культуртрегер)» Людмила Вязмитинова. Полный его вариант опубликован в № 2 журнала «Арион» за 2014 год, а сокращенный – в антологии литературных чтений «Они ушли. Они остались» (2012–2016) – «Уйти. Остаться. Жить» (2016). Я бы хотел рассказать в основном о его второй ипостаси – культуртрегера, в качестве которого он, судя по всему, осуществил себя гораздо более полно и оставил в жизни литературы, да и в душах знавших его людей, больший след. Начну с описания эпохи.

Тому, кто разминулся в водах Леты со временем конца 1980-х, практически невозможно передать, что творилось тогда в Москве (а творилось такое, что, будучи москвичом, я могу поручиться только за происходившее там, но не во всем СССР). Как сказал Окуджава (в отношении другого времени, но это не важно), «когда-нибудь мы вспомним это, и не поверится самим». Помнится, что происходившее вокруг ощущалось нами как совершенно невозможное, абсолютно не осмысляемое с позиций какой-либо логики и невообразимо прекрасное. Представьте себе, что, допустим, всем разрешено (сама постановка вопроса непонятна нынешним молодым) читать Цветаеву, но еще запрещено читать Гумилева, а назавтра разрешено читать Гумилева, но еще запрещено Бродского, послезавтра уже разрешено Бродского, но все еще запрещено Солженицына, и так далее и тому подобное. А одновременно все более широкому кругу все более интересующихся становились все более известны до того мало кому знакомые авторы андеграундной, или второй, культуры, многие из которых ныне стали классиками. Такие как, скажем, Генрих Сапгир или Дмитрий Александрович Пригов. Короче, крыша ехала практически у всех, никто не знал, что будет завтра, и уж тем более никто и предположить не мог, что через пару-тройку лет не станет ни всемогущей КПСС, ни самого СССР. А пока власти запретили водку и вырубали по всей стране виноградники, разрешив интеллигенции читать в толстых журналах то, что она давно прочитала в самиздате.

Самое интересное, что по мере разрешения того и сего аппетит на свободу возрастал. Советские власти предержащие, может быть, не понимали, что, приоткрыв наглухо завинченную в течение 70 лет крышку совково-партийного автоклава, они приоткрыли ящик Пандоры. А его нельзя приоткрыть – он сразу же распахивается настежь. Вкусившей – после того как абсолютно все писавшие и пишущие были разрешены для печати – совершенно свободного чтения интеллигенции захотелось до того абсолютно немыслимого – совершенно свободного творчества. Все вдруг захотели сами издавать свои произведения, собираться где хотят (или сумеют договориться), читать и писать что хотят, и говорить, о чем хотят. И вот тогда настало время таких людей, как Руслан Элинин.

Он был человеком, буквально генерирующим идеи и руководящим сразу несколькими проектами, при этом сильно отличаясь от себе подобных. Обычно такие люди идут от идей и проектов и ищут нужных для их осуществления исполнителей. Руслан поступал ровно наоборот – он шел от людей. Будучи невероятно легок на знакомства, которые происходили у него каждую минуту абсолютно везде, где он появлялся (с одной из сотрудниц созданного им литературно-издательского агентства он познакомился в мужском отделении бани, куда она зашла по близорукости), он моментально распознавал, какой у человека талант и что сам этот человек хотел бы делать, то есть какую идею можно из этого извлечь и какой проект затеять. При этом он часто срывался с места и даже пропадал на время, а потом появлялся, как Высоцкий – «не пройдет и полгода», «весь в друзьях и в делах», и обязательно с какой-нибудь новой идеей или проектом. Иными словами, кинь его в какую-либо социальную среду, он вынырнет из нее с проектом в зубах.

Встречаешься, бывало, с ним, расставшись на два дня, и он начинает рассказывать, где был, кого встретил и какой проект закрутил. И таких проектов, инициированных встречей с каким-либо человеком или целой тусовкой, было неисчислимое множество. Они возникали в его сознании, проживали там свою призрачную жизнь, и – за исключением немногих – уходили в утиль. Но те, которые даже частично осуществились, получили от него такой заряд энергии, что продолжились и после его ухода от дел. И в конечном итоге оказали огромное влияние на структуру московской литературной тусовки и весь ход развития русскоязычной литературной жизни, навеки вписав имя Руслана Элинина в историю литературы лихих 90-х, лежащую в основании нашей нынешней литературы.

Таких проектов было не более десятка, но все они были глубоко структурированы, нацелены на будущее и при этом удивительно своевременны и востребованы современной им литературной эпохой. А главное – были люди, готовые держать их в своих руках и развивать, заряжая все новой энергией. Сам же Руслан любому проекту особое внимание уделял на его начальной стадии, далее предоставляя ему развиваться по воле осуществлявших его людей. У него на повестке дня уже были новые встречи, новые идеи и новые перспективы.

Первым проектом Руслана Элинина стала «Библиотека неизданных рукописей». Шел 1989 год. Еще не было разрешено издавать книги без задействования государственных структур. Но уже было разрешено писать и, что самое на тот момент главное, печатать почти все что душе угодно. Цензура была отменена буквально месяц назад. Руслан же, будучи одним из самых активных участников в работе лито «Сретенский бульвар», получил возможность перезнакомиться со множеством представителей московской литературной тусовки, среди которых были именитые представители бывшего андеграунда. Этому способствовал тот факт, что Леонид Жуков, бывший директор знаменитого полулегального клуба «Поэзия», создал новую структуру – «Творческий центр» с офисом в гостинице «Юность», что около станции метро «Спортивная». Руслан же снял неподалеку квартиру и перевез туда из подвала в доме рядом со станцией метро «Чистые пруды» (тогда – «Кировская»), в котором располагался «Сретенский бульвар», груду папок с рукописями, все это время складывавшихся в стоящую в подвале тумбочку приходившими в лито литераторами, самим Русланом, Жуковым и появившимся к тому времени рядом с Жуковым будущим главным редактором финансируемой Жуковым легендарной газеты «Гуманитарный фонд» Михаилом Роммом. И стал ее активно пополнять. Так была создана, наверное, единственная на тот момент в Москве публичная библиотека неофициальной литературы.

К тому времени Руслан жаждал создать собственное дело, которое повел очень своеобразно – исходя из того, что очень непродуктивно заставлять людей делать что-то… Он был одним из идеалистов рубежа 1980–1990-х, полагавших, что для каждого человека самое важное в жизни – свобода, все равно в чем, потому что – во всем, но обязательно творческая, фактически свобода проявления самого себя. И он щедро предоставлял людям эту свободу проявления себя, инициируя в них осознание заветной мечты и поддерживая их в ее реальном осуществлении. Фактически он помогал человеку найти путь к самому себе.

Постепенно проект «Библиотека неизданных рукописей» перерос в проект «Литературно-издательское агентство Р. Элинина», что было логично: рукописи требовали издания. Издавать без задействования государственных структур было еще нельзя, отсюда – агентство, то есть посредничество. Эта идея носилась в воздухе: на Западе такие агентства – дело обыкновенное. Так почему бы им и не быть в России? И Руслан заключил договор с издательством МГПУ им. Ленина «Прометей», начавшим издавать книги «за счет средств автора» и судьбоносно расположенным также рядом со станцией метро «Спортивная».

У нормального издателя, особенно сегодняшнего, издательская деятельность Руслана вызвала бы – в лучшем случае – улыбку. Первым его автором стал одесско-симферопольский литератор Вадим Алексеев с коллекцией переводов Album romanun (по слухам, большую часть тиража этой книги он утопил в Черном море). Но затем был издан составленный Дмитрием Александровичем Приговым сборник «Понедельник: семь поэтов самиздата» (Гандлевский, Пригов, Айзенберг, Сухотин, Санчук, Кибиров и Рубинштейн). Это была первая публикация на родине известных сегодня авторов, сопровождаемая обширным предисловием Михаила Айзенберга. Тираж был не менее 1000 экземпляров (а может быть, и все 5000). Сейчас это кажется фантастикой, но тогда ожидалось, что книга разлетится, как горячие пирожки, и принесет большую прибыль.

Конечно, с течением времени она, как и последующие такого же рода книги, разошлась, став ныне библиографической редкостью. Но вот прибыль… Надо сказать, что при большом стремлении казаться успешным предпринимателем (не бизнесменом – а именно предпринимателем) Руслан никогда не ставил деньги на первое место. Наибольшей ценностью для него была – своя и чужая – свобода делать то, что душе хочется. А деньги – это уже как Господь распорядится. И надо сказать, когда Руслан начинал осуществлять задуманное, они появлялись невесть откуда – вместе с необходимыми людьми и обстоятельствами. Полагаю, он обладал удивительным качеством – чувством того, что именно время или жизнь требуют прямо сейчас.

А тем временем государство наконец разрешило частные издательства. И Руслан тут же создал издательство, объединив его с агентством. Тогда я занимался в «ЛИА Р. Элинина» тем, что рецензировал присылаемые со всех концов страны рукописи. Они были разного качества, но Руслан считал, что людей необходимо уважать, и требовал профессиональных рецензий на все присылаемое в агентство. Из тех времен мне запомнился один разговор – о том, где и как достать деньги на издательские проекты, то есть, говоря современным языком, заполучить спонсоров. Какой-то поэт сказал при Руслане, что не собирается продаваться. А Руслан грустно и в то же время насмешливо посмотрел на него и сказал: «Да купил бы кто – за хорошие деньги!» Для меня он многое этой фразой поставил на место: ты и твои рукописи должны быть настолько ценными, то есть мастерски написанными, что всегда найдутся люди, готовые их купить за хорошую цену.

По ходу времени «Издательство Р. Элинина» выпустило «Верьфлием» Константина Кедрова, «Потерю потери» Зинаиды Миркиной, «00» Татьяны Щербины, сборник пьес «Язык и действие», представивший сразу нескольких авторов во главе с Владимиром Сорокиным, и многое другое. Хотя и здесь – пока – еще не могло обойтись без вынужденных игр с государством: сначала он выпускал книги как номера «Альманаха ЛИА Р. Элинина». Таковы были заданные условия, но Руслан и здесь нашел идею и проект – своего литературного альманаха.

Его активное общение с людьми, а значит, и появление новых проектов, не прерывалось никогда. Одним из самых ярких из них стал центр, объединяющий в своей деятельности книгоиздание, организацию музыкально-литературных вечеров и выставок, осуществляемый на базе профкома московских драматургов в подвале дома у станции метро «Третьяковская», где у Руслана даже появился свой кабинет. Там проходили вечера – Константина Кедрова, Генриха Сапгира и других авторов, презентации выпусков «Альманаха ЛИА Р. Элинина» и многое другое. А главное – это было место, куда можно было запросто прийти в любое время суток и многое почерпнуть для себя и как творческой личности, и просто как человека, нуждающегося в дружеской поддержке. Затем, уже в помещении на Якиманке, прошли семинары, на которых была опробована идея совмещения теории и практики литературы. Отсюда было рукой подать до задуманного Русланом в 1993 году проекта «Фонд поддержки некоммерческих издательских программ». А через некоторое время совместно с Библиотекой им. А.П. Чехова был открыт литературный салон «Классики XXI века» (ныне – знаменитая «Чеховка»), принявший первых посетителей 25 мая 1994 года. И спустя время стало видно, что Руслан очередной раз угадал запрос времени – на открытые для всех постоянно действующие площадки, жизненно необходимые на тот момент для наступившего «салонного» этапа литературной жизни.

Таково беглое и далеко не полное изложение наследия Руслана Элинина, трагически прервавшего свою деятельность летом 1996 года и отошедшего в мир иной в декабре 2001 года. И при размышлении о его личности мне всегда вспоминаются слова Джона Голсуорси из первой книги его знаменитой «Саги о Форсайтах» – «Собственник»: «Любовь не тепличный цветок, а свободное растение, рожденное сырой ночью, рожденное мигом солнечного тепла, поднявшееся из свободного семени, брошенного возле дороги свободным ветром. Свободное растение, которое мы зовем цветком, если волей случая оно распускается у нас в саду; зовем плевелом, если оно распускается на воле; но цветок это или плевел – в запахе его и красках всегда свобода!» и «Стоит только подняться этому свободному растению, как люди, словно мошки, летят на бледный язычок его пламени».

Голсуорси хотел пропеть гимн любви, но пропел гимн свободе – той истинной свободе, которая является необходимым условием не только истинной любви, но и истинного творчества, а в сущности – проявления истинного «я» человека, без которого нет истинной радости бытия и истинного жизненного пути. Руслан был носителем самого духа этой свободы, излучающим его во всем диапазоне проявления своей личности. По воле случая или, наверное, Высшей силы его жизнь пришлась на лихие 90-е, распустившись – хотя бы на время (а что в нашей жизни не на время?) – тем «цветком», о котором пишет Голсуорси. Не хочется думать, чем бы стала его жизнь, если бы она пришлась на другое время.