Ветер настоящего несет нас к землям будущего

Борис Стругацкий сожалел, что сбылись самые грустные их с братом прогнозы.
Фото Интерпресс/PhotoXPress.ru

6 декабря 1991 года прах Аркадия Натановича Стругацкого был развеян в Подмосковье. Прах Бориса Натановича Стругацкого, согласно его последней воле, будет развеян над Пулковскими высотами.

В жизни бывают удивительные сближения: в конце августа 1946 года, согласно завещанию покойного, над Ла-Маншем был развеян прах Герберта Джорджа Уэллса. Кто знает, случайно ли земные судьбы великого фантаста первой половины ХХ века и великих фантастов второй половины столетия завершились сходным образом...

* * *

Несколько поколений выросло на книгах Аркадия и Бориса Стругацких. Мы знали эти книги наизусть, говорили цитатами из Стругацких. Эти фразы были нашим паролем, по которому мы узнавали друг друга, как члены какого-нибудь тайного ордена; узнаем и сейчас. Быков, Юрковский, Горбовский, Румата, Перец, Рэд Шухарт, Вечеровский… Как много мы, школьники начала 60-х, взяли – не понимая, быть может, тогда этого сами, – из их духовного опыта, жизненной философии, взглядов и пристрастий, оценки людей и событий…

Тысячи и тысячи людей стали лучше, потому что, вступая в жизнь, читали Стругацких (как точно сказал Высоцкий о том, как важно в детстве «нужные книги» читать!) и живут, вспоминая в трудные минуты слова героев их книг: «Жизнь дает человеку три радости… Друга, любовь и работу. Каждая из этих радостей отдельно уже стоит многого. Но как редко они собираются вместе!» (Дауге), «Нет ничего невозможного. Есть только маловероятное» (Юрковский), «Как это прекрасно – человек, желающий странного!» (Саул Репнин), «Уверяю тебя, дружок, что Улисс не рвался в герои. Он просто БЫЛ героем – натура у него была такая, не мог он иначе» (Кацман), «Когда мне плохо, я работаю… Когда у меня неприятности, когда у меня хандра, когда скучно жить, я сажусь работать. Наверное, существуют другие рецепты, но я их не знаю» (Вечеровский).

По книгам Стругацких мы учились быть честными и верными, ненавидеть ложь и подлость, никогда не изменять себе и своим друзьям, не терять чувства собственного достоинства, сохранять внутреннюю свободу.

Стругацкие учили нас не только сопереживать герою, но и думать с ним. Одна из важнейших максим Стругацких гласит: «Думать – это не развлечение, а обязанность».

Книги Стругацких написаны с удивительным доверием к читателю, рассчитаны на со-размышление, со-чувствование, со-творчество. Как тут не вспомнить Льва Толстого, в обращении «К читателям» своей биографической трилогии писавшего: «Чтобы быть приняту в число моих избранных читателей, я требую очень немногого<…> главное, чтобы вы были человеком понимающим<…>. Трудно, и даже мне кажется невозможным разделять людей на умных, глупых, добрых, злых, но понимающий и непонимающий – это для меня такая резкая черта, которую я невольно провожу между всеми людьми, которых знаю<…> Итак, главное требование мое – понимание».

Стругацкие были не первыми, кто показал, что литература не дает ответов – она только формулирует вопросы, ответы же за нами, за читателями. Первыми в нашей фантастике они начали ставить перед читателем (и перед героем!) не технические, а этические задачи, проблему нравственного выбора. И важно, что словами одного из самых своих ярких героев, Горбовского, писатели подсказывали, как поступать в любой жизненной ситуации: из всех решений выбирать самое доброе.

Стругацкие писали, что фантастика должна показывать вторжение будущего в настоящее. Не это ли мы видим сейчас – и убеждаемся, как правы были писатели, предостерегавшие нас о многих бедах будущего, которое уже наступило. Стругацкие не раз предупреждали нас о многом – и наша беда, что мы не услышали.

В «Хищных вещах века» говорится о самой главной опасности, которую несет развитие научно-технического прогресса: о появлении того социального типа, который Стругацкие назвали Сытый Массовый Невоспитанный Человек. Культ сытости, преуспевания, потребления – то, что с таким наслаждением и завистью обличали наши партийные функционеры как смертный грех на Западе, – воцарился и у нас. Почти полвека тому назад Стругацкие говорили о том, что настало, увы, очень скоро: слег, дрожка, меценаты (не раскрываю эти реалии – читавший поймет). Борис Натанович неоднократно говорил, что, к сожалению, «Хищные вещи века» – их самая актуальная книга.

И еще о поразительной точности и глубине социального предвидения Стругацких. Вечером 21 августа 1991 года я стоял на Лубянке в тысячной толпе и смотрел, как снимают Железного Феликса. И испытывал – как, наверное, все окружающие, – восторг, слепящую радость освобождения. И услышал, как кто-то сказал негромко за спиной: «Победы Араты Красивого волшебным образом оборачивались поражениями…» Я обернулся и увидел пожилого человека, произнесшего эту фразу. Заметив на моем лице протест, он грустно улыбнулся и сказал: «Читайте «Трудно быть богом», там все сказано, КАК развиваются восстания…». На следующий день я позвонил Аркадию Натановичу, рассказал ему о событиях прошедшего вечера и, в частности, об этом диалоге. Классик выслушал с интересом, потом вздохнул и сказал: «Кто знает, быть может, мы ошиблись, и на этот раз будет иначе?» Это был мой последний разговор с Аркадием Натановичем – когда я звонил ему в конце сентября, его супруга Елена Ильинична отвечала, что он не может подойти к телефону…

Года через три, будучи в Питере, я рассказал об этом эпизоде Борису Натановичу. Он, как и брат, вздохнул и сказал: «Да ведь так хотелось, чтобы на этот раз было по-другому. И опять не получилось…»

* * *

Конечно, мы можем только догадываться, каково было Борису Натановичу после ухода старшего брата. И как он заставил себя вернуться в литературу. Об этом дает лишь относительное представление то место в его биографической работе «Комментарии к пройденному», где Борис Натанович говорит о том, как ему пишется в одиночку – отныне приходится пилить громадное бревно двуручной пилой в одиночку; напарник ушел, но бревно и пила никуда не делись, и нужно было продолжать пилить…

Аркадий Стругацкий надеялся, что Москва не повторит ошибки Арканара. Фото с сайта www.fandom.ru, собрание Юрия Зубакина

В 1995 году вышел роман Бориса Натановича «Поиск предназначения». В 2003-м – его второй роман «Бессильные мира сего». Об этих произведениях много писали, и вовсе не однозначно. По моему мнению, это прекрасные книги – яркие, талантливые, занявшие свое место в истории литературы.

Борис Натанович был долгие годы очень нездоров, но не позволял говорить об этом. И все это время работал. Объем сделанного им поражает. Это множество опубликованных статей. Без натяжки можно утверждать, что Борис Натанович – блестящий публицист, один из лучших современных социальных мыслителей, оперировавший широкими категориями, писавший афористично, емко, глубоко.

Борис Натанович постоянно предупреждал об опасности сползания страны к тоталитаризму, считал, что «Надо отказаться от авторитаризма, ксенофобии и претензий на мировое господство», утверждал, что «Мы спасем себя сами – ценой окончательного отказа от феодального менталитета (включая холопство, стремление к халяве и имперские амбиции)».

Перо Бориса Натановича, анализировавшего ситуацию в стране, можно сравнить со скальпелем хирурга. Беспощаден был Борис Натанович как к лживым и трусливым политикам, так и к тем, кто стоит у власти: «Слишком там много людей, исповедующих имперско-державные идеи. Слишком много носителей феодального менталитета. И уже не важно, кто они по профессии, лишь бы не кухарки и истопники».

Безошибочен Борис Натанович в определении «болевых точек» нашей жизни. Говоря об опасных тенденциях в жизни страны в 2012 году – лизоблюдстве по отношению к новому-старому президенту, уравнивании оппозиции с врагами народа и т.п. – он писал: «Это называется реставрация. Конец очередной оттепели. Мы – страна задержавшегося феодализма. И от этого не денешься еще несколько поколений. Мы терпеть не можем начальство, но без начальства не умеем и не хотим».

На вопрос, думал ли он об эмиграции, Борис Натанович однажды ответил: «Я об эмиграции… не думал никогда и начинать думать не намерен. Что же касается эмиграции внутренней, то это дело привычное и, я даже сказал бы, естественное. Закрутят гайки еще круче, и все мы станем внутренними эмигрантами как миленькие».

Гражданская позиция Бориса Натановича была неизменна. Он выступал против возвращения сталинского гимна, против приговора Ходорковскому, подписывал письмо с призывом освободить Бахмину, а потом – освободить арестованных по «болотному делу» 6 мая. И выполнял, быть может, одну из главных задач интеллигенции нашей страны, обозначенную Пушкиным: призывать милость к павшим.

Переписка Бориса Натановича с Михаилом Ходорковским вошла в книгу «М.Б.Ходорковский. Статьи. Диалоги. Интервью» (М., 2010). Борис Натанович поддерживал Ходорковского во время процесса и после него – в частности, в 2005 году подписал письмо, призывающее международное правозащитное сообщество признать Михаила Ходорковского политическим заключенным.

В апреле 2008-го Ходорковский, поздравляя Бориса Натановича с 75-летием, написал: «Ваши книги – мои друзья с ранней юности и до сегодняшнего дня. Очень надеюсь, что их будет больше, так как друзей много не бывает». Борис Натанович ответил: «Высокая честь и награда судьбы для писателя – иметь такого читателя, как Вы».

Ах, как было бы здорово издать сборник публицистики Бориса Натановича, его статей, написанных обо всех нас…

Борис Натанович был человеком не публичным. Не выступал по радио и ТВ, не любил общаться с журналистами, тем более не рассказывал никогда о личной жизни. Но он был открыт с теми людьми, которые ему интересны, и тогда, когда речь шла о том, что ему интересно.

Борис Натанович дал множество интервью – и ни в одном он не повторялся, в каждом был ярок и парадоксален. Конечно же, большинство вопросов касалось фантастики. Например, на вопрос: «Чем писатели-фантасты отличаются от писателей других направлений?» – последовал ответ, сочетающий иронию (и самоиронию!..) и глубокое понимание вопроса: «Насколько я знаю, от писателей всех прочих направлений они ничем существенным не отличаются. Они точно так же делятся на талантливых и не очень, на трудяг и лентяев, на моцартов и сальери, на удачливых и бедолаг, на сильно пьющих и употребляющих умеренно. У фантастов, пожалуй, только уровень образования повыше. В среднем… ».

С 1998 года Борис Натанович регулярно отвечал на вопросы любителей фантастики, приходившие в гостевую книгу сайта Стругацких. За эти годы Борис Натанович ответил на 8620 вопросов – большой, серьезный труд. Хочется надеяться, что стараниями группы «Людены», самоотверженно занимающейся изучением творчества Стругацких, эта переписка будет издана отдельной книгой.

Из того, что написано Борисом Натановичем в последние годы о фантастике, выделяется его предисловие к сборнику рассказов Льва Гурского «Попались». Размышляя над тем, как трансформируется фантастическое в творчестве автора сборника, Борис Натанович пишет: «Бывают времена, когда окружающая нас суконная реальность оказывается доступна адекватному отображению только средствами фантастики, иногда же действительность становится настолько фантастичной сама по себе, что возникает острая необходимость приправить ее вполне кондовым реализмом, чтобы избежать чрезмерного уже перебора. И тогда самые крутые фантасты становятся вдруг записными реалистами к вящему изумлению опытного читателя. Трансформация жанровой направленности писателя – вопрос тонкий и многозначительный одновременно. Солома показывает, куда дует ветер, ветер настоящего несет нас к землям будущего...»

Много сил отдавал Борис Натанович семинару, руководителем которого он был с 1974 года (среди его «выпускников» немало ярких имен: Вячеслав Рыбаков, Андрей Измайлов, Михаил Веллер), работе в журнале «Полдень. XXI век», появившемся в 2002 году, премии «Бронзовая улитка». Семинар, журнал, премия – это груды рукописей и книг. И все это он читал, не позволяя отделаться отпиской, давал глубокую и точную оценку.

* * *

Смерть Бориса Натановича потрясла писательский мир. Умно и хорошо говорили Борис Акунин, Юрий Арабов, Дмитрий Быков. Запомнился горестный вздох Даниила Гранина: «Беднеем, беднеем, беднеем…»

Жизнь Бориса Натановича Стругацкого, его преданность своей профессии и своему народу – камертон, по которому следовало выстраивать жизнь общества. Идеал порядочности и бескомпромиссности, он был нравственным эталоном нации. Это о таких людях – слова евангелиста: соль земли и свет мира.

Потому его уход – уход морального авторитета, человека, которому верили, как никому другому (сама мысль о том, что он есть, жив и работает, давала силы), – был воспринят людьми, далекими от фантастики, как личное горе. Чувство невосполнимой потери, осиротелости охватило многих и многих. В октябре 1991 года вместе с болью утраты от ухода Аркадия Натановича была и спасительная мысль, что Борис Натанович жив, он с нами. Сейчас не стало и его…

* * *

Когда в конце XIX века умер английский писатель Уильям Моррис, для многих современников бывший олицетворением мужества и благородства в жизни и искусстве знаменитый художник Эдвард Берн-Джонс, словно обобщив слова скорби и горести, назвал своего друга «скалой защиты для всех нас, и замком на вершине скалы, и знаменем на вершине замка». Это – и о Борисе Натановиче...

Но я не хотел бы заканчивать на этой ноте. Я хотел бы сказать нам всем, кому стало так пусто и зябко в тот черный понедельник 19 ноября, когда мысль о том, что его больше нет, станет нестерпима, вспомните: «Подождите. Есть одна история… На острове Хонсю, в ущелье горы Титигатакэ, в непроходимом лесу нашли пещеру…»