Вальдемар Вебер
Ирония Буша направлена не против «жертвы» или «злодея», а против самодовольства и ханжества.
В.Буш.Иллюстрация к книге «Плих и Плюх»
«Жизнь всегда помех полна»
Рассказывают такую историю. Немецкая географическая экспедиция блуждала в южноафриканских джунглях, безуспешно пытаясь выйти на побережье Атлантического океана. Окончательно выбившись из сил, исчерпав запас продовольствия, люди приготовились умирать. И тут неожиданно раздался... смех. Впервые за недели блужданий в джунглях. Все повернули головы в сторону смеявшегося. Наверное, он сошел с ума – вот оно, начало конца! Человек смеялся двустишию, произнесенному им самим: «Жизнь всегда помех полна,/ Но смертельна – смерть одна!» (Перевод Вл.Летучего.) Люди заулыбались, лагерь пришел в движение. А пробудили их силы две строки Вильгельма Буша.
Смех – великий чудодей, и Вильгельм Буш (1832–1908) – один из посвященных в тайны этого искусства. В Германии уже более ста лет имя этого автора многочисленных историй в картинках знает стар и млад. Дети, которые еще не умеют читать, находят удовольствие в его дерзких рисунках, взрослые наслаждаются простым на первый взгляд смыслом его текстов и карикатур, не замечая при этом, что Буш иронизирует над их собственными слабостями. Каждый всегда считает, что сказано не о нем, а о соседе.
Блестящий рисовальщик, продолжатель школы немецких мастеров Ренессанса и Просвещения, Буш был воспитанником дюссельдорфской, антверпенской и мюнхенской художественных академий. В молодости сосредоточенно изучал творчество мастеров прошлого и успешно развивался как живописец. Почти в каждой крупной национальной галерее Германии и Австрии есть его полотна. В этих ранних работах уже ощущался наблюдательный, насмешливый взгляд художника, любовь к житейским деталям. Но, пожалуй, в полной мере его изобразительный талант раскрылся в лаконичном, точном юмористическом рисунке.
Популярности Буша в немалой степени способствовала и филигранная, почти афористическая точность его стихотворных текстов. Альберт Эйнштейн, с раннего детства до старости не расстававшийся с книгами Буша, писал: «Вильгельм Буш, особенно писатель Буш, один из величайших мастеров стилистической точности. Я думаю, кроме, может быть, Лихтенберга <Георг КристофЛихтенберг (1742–1799) – немецкий писатель-сатирик. – В.В.>, в немецком языке ему в этом отношении нет равных».
Сочетание этих талантов позволило Бушу стать родоначальником нового жанра – историй в картинках, так называемых комиксов. В конце XIX века, еще до изобретения кинематографа и мультипликации, придуманный художником прием сочетания текста и изображения был подхвачен американской прессой и сделался весьма популярным у нью-йоркской публики, а затем и во всем мире. Хотя творчество Буша не было специально ориентировано на детей, именно дети первыми сделались самыми преданными его поклонниками. Есть мудрость зрелости, но есть и мудрость детства. Понять и выразить последнюю дано не каждому... В веселых, злых или добродушных картинках, в лаконичных текстах, которыми Буш-поэт комментирует Буша-художника, что-то поражает юные души, влюбляет их в эти незатейливые истории.
Чудаки и нескладехи
Кажется, ничего особо примечательного в его произведениях нет, кроме суматохи, беспорядка, стычек и столкновений. То опрокидывается ванна, в которой дерутся два маленьких брата. То взрывается курительная трубка учителя, которую озорные ученики начинили порохом. То ломается подпиленный теми же мальчишками мостик. То следует череда проделок маленьких шалунов, незадачливых смешных животных – щенков, воронят, уток, мышей, обезьянок... Что-то в этих историях вполне реально, но чаще реальность замешена на фантастике: вот мальчуган, дразнивший детей, поднят ими в воздух, брошен в печную трубу и попадает в суп...
Иронией над несовершенствами человеческой натуры Буш протестует против фальшивой сентиментальности. Его персонажи вечно в движении, им чуждо болото застойного благополучия. Чудаки, искатели приключений, нескладехи – его любимые герои – в столкновениях с тяжеловесными неостроумными обывателями призваны оттенить мрачность, скуку и безысходность мира обыденности. Во всех, даже самых не смешных ситуациях, Вильгельм Буш старается увидеть и подчеркнуть смешные стороны происходящего. Его дети – всегда озорники и проказники. Когда они в своих проделках заходят слишком далеко, с ними могут случиться нехорошие истории: они превращаются в сосульки, их перемалывают жернова мельницы. Так, по Бушу, наказываются пороки. Но даже эти нарочито страшные происшествия столь гротескны и юмористичны, что в них жестокость не выглядит жестокостью. Это своеобразная пародия на современные художнику слащаво-дидактические детские книжки, где зло неизменно наказано, а примерное поведение награждено.
Бушевские истории в картинках – непрерывная цепочка неловких положений героев. Порой кажется, что автор даже злорадствует, но это всего лишь карикатурный прием, дающий простор насмешке мастера. Заметим, что ирония Буша всегда направлена не против «жертвы» или «злодея», а против самодовольства, против любого рода ханжества.
«Степка-Растрепка» – гроза педагогов
В дореволюционной России имя Вильгельма Буша было хорошо известно. Изучавшие немецкий язык могли читать его стихотворные комиксы в оригинале по «Мюнхенским иллюстрированным листам», которые выписывали в то время для детей многие образованные русские семьи. А кто не умел по-немецки – знакомился с его произведениями в переводах поэта К.Льдова по многократно переиздававшейся «Золотой библиотеке» М.Вольфа. Зачитанные до дыр, раскрашенные цветными карандашами, эти детские книжки и сейчас еще можно встретить в некоторых домашних библиотеках.
В советский период слава Буша в нашей стране прервалась. Его книги не переиздавались и почти не переводились. Известны лишь переводы отдельных произведений Маршаком и Хармсом. В 30-е годы Горький неоднократно высказывал мысль создать персонажей «веселой детской книги, на которых бы нанизывались смешные детские происшествия». Идеи Буша могли бы стать ее основой. Но не стали. Виной тому была идеологическая установка, обязывавшая вдалбливать детям принципы и качества строителей коммунизма. Вильгельм Буш, который в своих произведениях разговаривает с ребенком на равных, пришелся не по вкусу советским идеологам и педагогам.
Не следует, впрочем, думать, что судьба его книг на родине и в России была изначально безоблачной. И дело не в том, что истории в картинках не нравились читателям-детям. Напротив, именно то, что они детям нравились, вызвало поначалу резкие протесты педагогической общественности, которой такой тип литературы казался подрывающим устои быта. Нет, книги эти тогда не запрещали, как в советское время, но недовольные сторонники полнейшего послушания объявили художнику войну в прессе и в учебных заведениях, провозгласив его произведения «антипедагогичными». Отголоски этих споров мы находим в воспоминаниях Александра Бенуа. Вот что он пишет по поводу другой знаменитой немецкой книжки – «Штрувель-Петера» доктора Гофмана <Генрих Гофман (1809–1894) – немецкий врач, автор книжек-картинок для маленьких пациентов. - В.В.>, по-русски – «Степки-Растрепки»: «...что все это преподнесено в дурашливом виде, вовсе не лишает убедительности и лишь смягчает силу впечатлений, которые без того могли бы ранить воображение и оставить в нем болезненные следы. Специалисты педагогики это-то и проглядели, когда забраковали «Штрувель-Петера». Жестокого и страшного каждый – и даже наиболее оберегаемый ребенок – видит достаточно вокруг себя, но его охраняет какая-то специфически детская душевная броня. Он видит все иначе, потому почти приемлемым. Именно такой приемлемый ужас присущ и историям «Штрувель-Петера». Все страшно, многое даже жестоко, но манера, с которой это поднесено, та детскость, что была в авторе и чем насыщены его рисунки, это делает страшное и жестокое забавным, ничуть не подрывая убедительности».
И далее, уже о произведениях самого Буша: «...Многие нынешние педагоги еще менее любят Буша, нежели «Степку-Растрепку». Но на это они и «педагоги». Мне же кажется, что нет лучшей книги жизни, нежели Буш: недаром немцы издали его полностью в виде настоящего кодекса, назвав таковой Hausschatz («Сокровище для дома»). А впрочем, я не хочу пускаться в какие-либо споры о воспитательных преимуществах или недостатках Буша и ограничусь выражением личной моей душевной благодарности этому чудесному другу детства, оставшемуся мне другом и до самой старости. Что бы сталось со мной, каким бы я был, какой бы мне представлялась жизнь, как бы я ее вынес и как бы ее оценил, если бы у меня не было рядом с другими спутниками жизни вот этого «шута горохового», шута мудрейшего, шута, обладавшего изумительным даром в нескольких штрихах создавать самые разительные образы и подобия, врезающиеся в воображение и навсегда в нем поселяющиеся┘»
 Буш никогда не писал специально для детей. Но именно дети были его самыми преданными поклонниками. В.Буш. Иллюстрация к книге «Плих и Плюх» |
Разумеется, творческий диапазон Буша не сводится лишь к «страшным историям» и жестоким концовкам. Если «Макс и Мориц» – это поэма о злых проказниках, то «Плих и Плюх», напротив, о добрых озорниках. Они спасли щенков от смерти, вырастили их. Правда, их хорошие поступки не вознаграждаются: не считаясь с привязанностью детей, отец мальчишек продает любимых щенков толстосуму-англичанину. В этой грустной концовке можно вновь усмотреть намек на несправедливость жизни. Но и здесь Буш избегает нравоучительности. Для его ироничного творчества характерно ставить и добрых и злых своих персонажей в ситуации, в которых они не могут дойти до конца в своих качествах, оставаясь в какой-то степени рабами обстоятельств. Над всей разворачивающейся ситуацией царит житейская ирония, настроение веселой грусти, терпимости к слабостям и порокам человека.
Сельский отшельник
Скажем немного и о Буше-человеке, хотя он не любил биографий – считал, что об авторе лучше всего говорят его произведения. Это был необычайно скромный, застенчивый человек, избегавший многолюдья и шума больших городов. Любил свою малую родину, деревенскую тишину и простую жизнь. Он был созерцателем, философом и романтиком – да, романтиком, каким бы неожиданным это слово ни казалось в отношении Буша.
Родился Вильгельм Буш в нижнесаксонском селении Видентал близ Ганновера. Годы странствий пришлись лишь на период учения, а затем Буш поселился в родной деревне у сестры. Лишь изредка совершал наезды в Мюнхен, где с 1859 года в «Летучих картинках», а затем в мюнхенских «Иллюстрированных листах» печатал свои знаменитые произведения. Не любил менять места проживания и даже любое необходимое путешествие совершал с неохотой, словно экономил энергию и время для творчества. Последние девять лет жизни провел в кругу родственников в идиллическом местечке Гарца в Мехтгаузене. Он мало сочинял, писал письма, сопровождая их рисунками и стихами, отмечал с родственниками их дни рождения и праздники, читал хорошие книги. Он заслужил эту счастливую старость.
Начиная с конца 70-х годов я тщетно пытался в качестве составителя издать в «Детгизе» «детского» Буша. Пригласил для сотрудничества лучших московских поэтов-переводчиков. Книга была подготовлена, но не вышла: цензоры посчитали автора «вредным» для детей. Лишь в 1994 году моим коллегам и мне удалось наконец выпустить большой альбом Буша, включивший в основном произведения, наиболее доступные детскому восприятию (Вильгельм Буш, «Истории для детей в стихах и картинках»). Совсем недавно вышла еще одна книга «детского» Буша в переводах Владимира Летучего. Поэтика Буша требует от переводчика особого творческого подхода, ведь нередко не остается ничего другого, как отступить от оригинала и попросту сочинить афоризм заново.
Дарья Гармоненко