Без вдохновенья

Вы имеете право ругать плотника, который сколотил плохой стол, хотя сами вы не сможете сделать ни одного; ведь это не ваше дело - мастерить столы. (С.Джонсон)

"Переводчик - предатель" - гласит итальянская пословица. Конечно, экспансивные жители Апеннин преувеличили недостатки уважаемой профессии. Иначе, богатство культур других народов было бы нам никогда неведомо. Хуже, когда в дело вступает фактор монополизации. Если некая сфера попадает в чьи-то одни руки при молчаливом равнодушии окружающих - жди беды. Там, где нет конкуренции, свободного состязания талантов, там легко могут возникнуть все прелести приснопамятного дефицита.

Александр Ливергант - уважаемый человек. Его вклад в дело ознакомления российского читателя с неизвестными дотоле сокровищами английской литературы трудно переоценить. Но, увы, когда общество в целом и наиболее просвещенные его представители равнодушны и нелюбопытны, то человек, волей-неволей в одиночку "отвечающий" за определенный культурный пласт, впадает в соблазн субъективизма и небрежности.

Издательство "Текст" последовательно выпустило две книги переводов (точнее, это небольшие выдержки) А.Ливерганта (он же - составитель и автор комментариев) - "Дневник" С.Пипса (2001), и "Жизнь С.Джонсона" Джеймса Босуэлла (2003).

Нам уже приходилось писать (сб. эссе "Отчего"), что две великие книги английской литературы, которые принято упоминать вместе - "Дневник" Пипса и "Жизнь Самюэля Джонсона" Дж. Босуэлла до сих пор не переведены на русский. Господин Ливергант отчасти восполнил этот вопиющее упущение. Но, увы, к новому переводу Ливерганта претензий по прочтении возникает еще больше, чем к переводу Пипса.

Создается впечатление, что считающийся одновременно и мэтром-переводчиком, и глубоким знатоком английской литературы Александр Ливергант подошел к взятой на себя задаче спустя рукава, допустив ошибки, непростительные даже для студента.

Вот пример, на котором сразу видны оба недостатка его перевода: "Общество живет связью между людьми и теми сведениями, какими они между собой обмениваются, в связи с чем мне запомнилось остроумное замечание сэра Томаса Брауна┘" Сравним с английским оригиналом: "Society is held together by communication and information; and I remember this remark of Sir Thomas Brown"s┘" Невооруженным взглядом видно сколько от себя прибавил переводчик. Но далее следует самое прискорбное. А.Ливергант поясняет: "Томас Браун (1663-1704) - английский сатирик, автор очерков из лондонской жизни "Серьезные и комические увеселения". А ведь речь идет о великом эссеисте XVII века сэре Томасе Брауне (1605-1682)! Перепутать этих двух авторов все равно что перепутать А.Н. Островского и автора "Как закалялась сталь". Достаточно было обратить внимание на титул сэр (мы не допускаем и мысли, что имя классика семнадцатого столетия неизвестно А.Ливерганту), тогда как сатирик был бедным литературным поденщиком с Граб-стрит, ныне прочно забытым. У них даже фамилии пишутся по-разному - Brown и Browne.

(Кстати, сэр Томас Браун - еще одно неизвестное для нас имя английской литературы первой величины. Мы охотно простили бы г-ну Ливерганту все его ошибки, если б следующим его автором стал великий мистик, философ и врач из Норича, в провинциальной глуши в великолепной величественной прозе размышлявший о тайнах мироздания. Современник Паскаля, всеми признанный "английский Монтень" заслуживает того. Издательство "Текст", ау!)

В другом примечании А.Ливергант пишет: "У лорда Честерфилда было два сына, обоих звали Филип: незаконный, который родился в 1732 году, вел распутную жизнь и умер тридцати шести лет, и усыновленный, моложе брата на двадцать пять лет. Назидательные письма Честерфилд писал обоим сыновьям".

Что означает термин "усыновленный сын"? Если так Ливергант перевел godson, то это неверно. Письма лорда были адресованы к "крестнику". Об этом может догадаться каждый смотревший фильм "Godfather".

Приводя знаменитые афоризмы доктора Джонсона, Ливергант переводит их более чем вольно, искажая первоначальный смысл: "Читающая нравоучения женщина сродни стоящей на задних лапах собаке: удивительно не то, что она этого не умеет, а то, что за это берется". В оригинале же - "Sir, a woman"s preaching is like a dog"s walking on his hind legs. It is not done well; but you are surprised to find it done at all". Речь идет о попытках женщин читать проповеди в некоторых религиозных сектах. Все-таки нравоучения вообще и церковные проповеди - "две большие разницы". Можно заметить, что и вторая часть сентенции основательно искажена.

Порой А.Ливергант допускает просто вопиющие ошибки: "Он (Гаррик) ворчал, что Пег Уоффингтон насыпал слишком много заварки". Речь же в оригинале идет о служанке - существе женского пола. Это должно быть понятно не только из оборота "grumbled at her", но и из того, что Пег (Peg) - женское имя.

Описывая визит Джонсона и Босуэлла в Оксфорд, Ливергант дает сноску: "┘их принимали глава колледжа доктор Адамс и друг Джонсона гебраист доктор Кенникот". Хотя на самом деле к тому времени гебраист Кенникот скончался, и принимать прославленных гостей не мог. Принимала же его вдова, которую переводчик принял за сестру покойного, тогда как она была сестрой преподобного мистера Чемберлена. Опять-таки, как и в случае с Пег Уоффингтон, г-н Ливергант мог бы догадаться, что раз она миссис, то, следовательно, замужняя дама, и сохранять фамилию, общую с братом, никак не могла.

А вот как Ливергант перевел отрывок, дающий классическое определение тори и вигов. В подлиннике: "A high Tory makes government unintelligible: it is lost in the clouds. A violent Whig makes it impracticable: he is for allowing so much liberty to every man, that there is not power enough to govern any man┘ A Tory does not wish to give more real power to Government; but that Government should have more reverence┘" Перевод Ливерганта: "Политика надменного тори расплывчата, она за облаками; политика неистового вига непрактична, каждому предоставляется столько свободы, что в стране наступает анархия┘ Тори не желают давать правительству реальную власть; они требуют от него отношения почтительного".

Таким образом, в начале government переводится как "политика", что уничтожает всякий смысл, отправляя его "за облака". Тогда как речь идет об отношении тори и вигов к "правительству". И именно к правительству (а не от него) тори требуют больше уважения.

Подобных "вольностей" в переводе А.Ливерганта - бессчетное множество, и приводить их - значит утомлять читателя. Отметим только еще одну смешную нелепость - оборот "jump over the moon", то есть "прыгать через луну" (сравни с отечественным "прыгать до потолка от радости"), А.Ливергант перевел как "становиться небожителем".

Александр Ливергант, как кажется, не очень-то жалует своего героя: "Отдельные суждения доктора Джонсона не могут сегодня не вызвать улыбки", "┘бесцеремонно обходится автор "Жизнеописаний английский поэтов" и с ┘классиками английской и мировой литературы┘", "Джонсон┘ слишком правилен".

Укоряя Джонсона за непочтительность к Шекспиру, Ливергант сам впадает в грех необоснованного непочтения к Босуэллу: "Хотя навязчивое славословие биографа и умаляет значение босуэлловского шедевра, мешает иногда раскрыться талантам и автора, и главного героя в полной мере", "┘книга, конечно же, проигрывает┘ от неустанного славословия", "подобострастие, которое бросается в глаза", "босуэлловский панегирик", "Босуэлл┘ приносит в жертву свой несомненный литературный дар┘"

И это при том, что на страницах книги Дж.Босуэлл неоднократно отмечает самые разные недостатки своего героя, а неподдельный восторг никогда у него не переходит в пресмыкательство или обожествление.

А.Ливергант не смог показать читателям места "Жизни Самюэля Джонсона" в мировой литературе. А ведь она считается самой великой биографией из когда-либо написанных. В Соединенных Штатах ежегодно статей и книг о Джонсоне и Босуэлле выходит больше, чем обо всей биографической литературе вместе взятой! Нет упоминания о том, что вторая половина восемнадцатого века в Англии считается веком Джонсона, а сам он назывался "великим ханом литературы".

А.Ливергант и не попытался объяснить причины неизвестности книги Босуэлла в России. Сравнение же Босуэлла с Чертковым и Лидией Чуковской способно запутать кого угодно. Создается впечатление, что Александр Ливергант переводил того автора, который ему лично не близок и не очень-то интересен. Он правильно заметил пробел в знаниях русской читающей публики и попытался его заполнить, но "без божества, без вдохновенья".