Сергей Константинов НЕСМОТРЯ на достаточно жесткие официальные установки Третьего рейха в области школьного образования в оккупированных областях России, сводившие все образование к начальной школе, делающие упор на скорейшее включение детей в процесс создания материальных благ для новых "хозяев Европы", среди населения распространялись книги, в которых можно встретить имена запрещенных и неугодных в СССР русских писателей Дмитрия Мережовского, Ивана Шмелева, Алексея Ремизова, Константина Бальмонта. Что это за книги?
Речь идет об учебнике по родному языку для начальной школы А.Я. Флауме и М.И. Добротворского, изданном в Риге в 1942 году. Этот учебник хранится в Российском государственном архиве социально-политической истории в фонде Центрального штаба партизанского движения. К сожалению, нам не удалось выяснить, кем были авторы учебника. Единственно, что можно с уверенностью утверждать, так это то, что оба были либо русскими эмигрантами, либо квалифицированными специалистами по русской литературе, служившими в каких-то структурах рейха. Об этом красноречиво свидетельствуют помещенные ниже фрагменты этих учебников.
Как стало возможным появление таких учебников, когда нацистские вожди, к примеру Мартин Борман, цинично рассуждали о том, что само образование для славян опасно: "Достаточно, если смогут сосчитать до ста. Образование допустимо лишь в той мере, в какой оно обеспечит нам полезных исполнителей"? Дело в том, что в Третьем рейхе существовал не только официальный негативный образ России - дикой азиатской страны, населенной недочеловеками, но и образ страны высокой европейской культуры, традиционной союзницы Германии. За два дня до нападения на СССР министр по делам оккупированных восточных территорий Розенберг говорил в узком кругу своих сотрудников о том, что "союз с возрожденной национальной Россией" является "традиционной", "обычной" точкой зрения "многих кругов до сих пор". Убеждение в том, что Германия должна воевать не с Россией, а с большевизмом ради освобождения русского народа от большевизма имело немало сторонников в вермахте, МИДе и в некоторых других структурах рейха. Это убеждение исходило в основном от тех немцев, которые в свое время долго жили в России. Среди офицеров вермахта были бывшие подданные Российской империи, воевавшие в Первую мировую войну на русской стороне, а в Гражданскую - на стороне белых. Этим немцам были органически чужды шовинистические и русофобские идеологемы как кайзеровской Германии, так и Третьего рейха. Решившись на освободительный, как им казалось, поход против большевизма, они стремились сделать все возможное, чтобы Россия была именно освобождена, а не покорена или, что еще хуже, уничтожена.
Одним из таких немцев был Вильфред Карлович Штрик-Штрикфельдт, капитан вермахта, переводчик командующего группой армии "Центр" фон Бока, а впоследствии один из главных инициаторов создания Русской освободительной армии Власова. В конце 1941 - начале 1942 г. он написал несколько рассказов и драматических произведений, в которых пытался донести до высших политических кругов рейха свои опасения относительно рецидивов в Третьем рейхе русофобских идей Первой мировой войны. В одном из таких произведений под названием "Недомыслие империалистов времен кайзера Вильгельма" Штрик-Штрикфельдт пытался завуалированно критиковать политику нацистской партии в России. Он в изобилии цитировал высказывания 1915-1918 гг., почти полностью совпадавшие с языком самых бешеных нацистов и делал вывод о том, что "если мы хотим построить новую Европу, мы должны очистить наше сознание от иллюзий империалистов кайзеровских времен... если новая Европа будет строиться старыми империалистическими методами подавления, разбоя и эксплуатации, то, даже обесправленная и подчиненная Россия будет таить в себе большую опасность. Горе победителю, который должен бояться побежденного". Неизвестно, насколько разделяли подобные установки Флауме и Добротворский, а также составители распространяемых в России так называемых "Народных календарей", которые нередко использовались вместо учебников, а по содержанию были близки учебнику, изданному в Риге в 1942 году, но несомненно одно - даже в экстремальных условиях войны в Германии сохранилась прослойка людей, пытавшихся вернуть России отвергнутую большевизмом традиционную русскую культуру.
