Золотой сон

Хорошо быть здоровым и богатым. Истина, не требующая доказательств, но цель, весьма трудно достижимая в реальной жизни. Чтобы быть здоровым, надо хотя бы соблюдать режим, а чтобы стать богатым (во всяком случае честным путем), наверное, надо немало потрудиться. Иное дело, если бы выловить какую-нибудь такую рыбу (Щуку, например, как в случае с Емелей, или иную золотую рыбку неназванной породы, как в пушкинской сказке), которая бы принесла богатство - причем сразу и без всякого труда. Возможно, самый популярный национальный миф нашел недавно новое воплощение в облике человеческом - а именно в образе доктора исторических наук, профессора Дипломатической академии В.Г. Сироткина. В опубликованной в 2000-м году вторым изданием книге "Золото и недвижимость России за рубежом" (М.: Международные отношения, 2000, 424 с.; книга вышла также под названием "Зарубежное золото России", М.: Олма-пресс, 2000, 464 с. их тексты, не считая предисловия и некоторой части Приложений, идентичны; для удобства мы будем ссылаться на "Золото и недвижимость...") автор сообщает, что на самом деле мы сказочно богаты, и что за рубежом находится "царского золота" на 100 млрд. долларов. Надо лишь российскому правительству вести себя поэнергичнее, и не клянчить займы у МВФ ("из нашего же золота!", с. 8), а вернуть стране то, что ей принадлежит по праву.

В предисловии автор сообщает, кроме того, что "эта книга написана сердцем", также что она - "не сухое академическое исследование, хотя не один аспирант мог бы написать на этих документах диссертационное исследование" (с. 3). Попробуем и мы подойти к книге Сироткина, написанной, по словам автора, "в жанре исторического расследования и основанной на малоизвестных материалах" (с. 424) всерьез и рассмотреть ее исходя из требований, предъявляемых если не к диссертационному исследованию, то хотя бы к курсовой работе. Тем более что автор претендует, говоря казенным языком, на практическое использование своих изысканий, и посвящает значительную часть текста упрекам в адрес различных правительственных инстанций, недостаточно прислушивающихся к его советам, и как будто не желающих, непонятно из каких соображений, вернуть в конце концов национальное достояние.

Историческое исследование (расследование), независимо от того, проводит ли его аспирант или профессор, включает несколько обязательных элементов: 1) знакомство с литературой вопроса; 2) изучение опубликованных источников; 3) работу в архивах, если сведений, содержащихся в опубликованных источниках, недостаточно; 4) анализ информации, содержащейся в источниках. Своеобразие исследовательского метода проф. Сироткина заключается в том, что он "пропустил" все указанные выше стадии исследования. А ведь в опубликованных, хорошо известных и легко доступных работах он мог бы найти ответы на столь волнующие его вопросы. Например, почему зловредные англичане не вернули российское залоговое золото, поступившее в распоряжение Английского банка в годы первой мировой войны, и почему руководители советского (впоследствии российского) государства с таким легким сердцем соглашались на "нулевые варианты", как М.С. Горбачев на переговорах с М. Тэтчер в 1986 году.

Чтобы далеко не ходить (а на тему финансового положения России в период первой мировой войны, проблемы внешних долгов и т.п. написаны десятки, если не сотни работ), обратимся к хорошо известной и легко доступной монографии А.Л. Сидорова "Финансовое положение России в годы первой мировой войны" (М., 1960). Сидоров был историком достаточно "консервативным", склонным скорее преуменьшать долги царской России и, разумеется, как и положено было советскому историку, обвинять иностранных империалистов в закабалении России. Вот что он писал о российском золоте, вывезенном в Англию, ставшей главным кредитором России во время войны: "Золото, вывезенное за границу по условиям соглашения с Англией, юридически рассматривалось как временно уступленное и подлежало возврату России, конечно, при условии оплаты предоставленных под это золото кредитов" (с. 138).

Всего золота было вывезено на 68 млн. ф. ст. Задолженность России Англии составила 538 млн. ф. ст. (Сидоров, с. 525; я специально даю цифру, вычисленную Сидоровым, поскольку она наименьшая; другие авторы приводят еще более значительные суммы российского долга: от 568 (Ю.А.Павловский, А.Г.Рафалович) до 579 (П.Н.Апостол) млн. ф. ст., на их работы также ссылается Сидоров). Если говорить о политических взглядах историков и экономистов, то они были диаметрально противоположными: Сидоров был одним из "самых советских" историков, Апостол, Павловский, Рафалович - "белоэмигрантами". Однако у них было и нечто общее: все они признавали правила арифметики и понимали, что сумма, превышающая 500 млн., больше, чем 68 млн. Расплатиться российское правительство должно было в срок от 3 до 5 лет. Однако другое правительство - советское - по обязательствам предыдущего отказалось платить вообще, чем и решило судьбу залогового золота.

В этом заключается объяснение судьбы и другой части русского золотого запаса - так называемого Брест-Литовского золота, переданного большевистским правительством Германии по условиям русско-германского финансового соглашения от 27 августа 1918 года и оказавшегося после капитуляции Германии во Франции. По данным, которые приводит Сироткин, стоимость этого золота составляла 122 млн. 800 тыс. золотых рублей. Он почему-то думает, что оно до сих пор находится во Франции "на временном хранении" до решения вопроса Россией, Германией и Францией". "Вопрос до сих пор не решен", - заключает автор (с. 332). Вопрос, между тем, давно решен. Сначала советское правительство аннулировало долги царского и Временного правительств, в том числе Франции - 3573 млн. франков или 1 млрд. 340 млн. золотых рублей (Сидоров, с. 525; привожу, опять-таки, минимальные значения), а затем Брест-Литовское золото было распределено между Францией, которой досталась большая часть, и Англией в порядке возмещения за аннулированные Советской властью долги.

Решен вопрос и с той частью золота (на 4 млн. 850 тыс. руб., или 13,15 млн. шведских крон), которая была отправлена в Швецию накануне Октябрьского переворота в обеспечение кредита на 30 млн. шведских крон. Проблема заключалась в том, что Швеция была страной нейтральной, и формально кредит был открыт консорциуму русских частных банков во главе с Азовско-Донским. Позднее, в 30-е годы, правительство Швеции, признавшее, что Азовско-Донской банк был "подставным лицом" и золото было государственным, предложило советскому правительству, в обмен на его отказ от претензий на золотой вклад, передать в его свободное распоряжение 5,5 млн. крон, что составляло остаток от суммы вклада за минусом долгов российского правительства шведскому Красному Кресту и государственным железным дорогам Швеции за перевозки военного времени, а также долгов русских коммерческих банков. Советское правительство согласилось на предложенные условия и деньги поступили на текущий счет Наркомфина СССР 2 июля 1933 года (Обзор отдела международных расчетов Наркомата финансов СССР, 1 октября 1943 г. // Исторический архив.1994. # 1, с. 133-135). А профессор Сироткин продолжает (жирным шрифтом) писать: "Золото не возвращено", указывая, что "подробности можно установить в Архиве бывшего КГБ СССР (операция "Крест", 1945-1953 гг."; с. 332). Да в библиотеку ходить надо, уважаемый коллега, и иногда просматривать публикации в исторических журналах!

Всего, по нашим подсчетам, в Англии и Франции оказалось российского золота на 684 млн. 189 тыс. золотых руб. Долги же России составили: Англии - 5 млрд. 100 млн. руб., Франции - 1 млрд. 340 млн. руб. (Сидоров, с. 525). Общий внешний долг России составил 7,25 млрд. руб. Т.е. совокупный долг России только Англии и Франции превышал стоимость залогового и Брест-Литовского золота, поделенного союзниками, почти в 9,5 раз! Если, следуя советам Сироткина, потребовать возвращения этого золота (с процентами!), так ведь элементарная логика подсказывает, что и долги тогда надо возвращать (с процентами!).

Если с золотом, оказавшимся в Англии и Франции, все понятно, и "проблема" возникла лишь из-за слабого знакомства автора с предметом, то вопрос о судьбе так называемого колчаковского золота представляет действительно серьезный интерес. Очевидно, что деятели финансового ведомства Колчака, также как российские финансовые агенты заграницей не были заинтересованы в афишировании своих дел, включая операции с золотом, депонированным в различных банках. Публикации на эту тему больше ставят вопросов, чем отвечают на них. Ясно, кажется, все только одному исследователю - разумеется, проф. Сироткину.

Он почему-то уверен, что золото, переправленное в заграничные банки колчаковским правительством, и до сих пор там находится, надо лишь стукнуть кулаком по столу и потребовать его возвращения. Сведения, которыми он оперирует, носят, по большей части, совершенно фантастический характер. Своим (?) главным открытием Сироткин считает полученную им от тогдашней аспирантки Новосибирского университета Н.Аблажей-Долженковой ксерокопию справки "Русское золото за границей", составленную В.И. Моравским, несколько дней исполнявшим должность министра финансов одного из последних дальневосточных правительств. Справку, представляющую собой листок бумаги, исписанный с одной стороны от руки, Сироткин перепечатал в нескольких газетах, факсимиле ее поместил в "Золоте и недвижимости", и даже на форзаце книги, вышедшей в "Олма-пресс".

Справка содержит несколько "круглых" цифр, например, в Манчжурии - 3.000.000 зол. рублей, в Харбине - 1.200.000 руб. золотом, и т.п., на общую сумму, по подсчетам Сироткина, 250 млн. золотых руб. У исследователя, наверное, должен был бы возникнуть ряд вопросов, на которые необходимо ответить, прежде чем публиковать этот текст. Например, откуда у Моравского, не имевшего отношения к колчаковским деньгам, подобные сведения? Насколько можно воспринимать всерьез подобного рода заметки? Откуда взялась итоговая цифра 250 млн. золотых рублей, если общая стоимость золота, депонированного колчаковским правительством в заграничных банках, составляла 126 млн. 765 тыс. рублей? Наконец, некоторые приведенные Моравским "некруглые" цифры выглядят удивительно знакомыми - ведь такие же цифры приводятся в докладе калифорнийского историка-любителя С.П. Петрова, опубликованном самим же Сироткиным и в справке ФСБ "Из истории происхождения золотого запаса России", напечатанной в Приложении к "Золоту и недвижимости" (с. 344). Студента, знакомого с азами источниковедения, это навело бы на мысль, что эти данные восходят к одному и тому же первоисточнику. И он бы оказался прав, ибо эти цифры приводятся в монографии А.И. Погребецкого "Денежное обращение и денежные знаки Дальнего Востока за период войны и революции" (Харбин, 1924, с. 12-13), откуда, несомненно, и были заимствованы Моравским (оттиск соответствующих страниц находится среди бумаг Моравского в архиве Гуверовского института, коробка 5, папка 39). Таким образом, "справка" Моравского в своей правдоподобной части есть не что иное как выписка из книги Погребецкого и цена ей, с точки зрения выяснения судьбы русского золота - грош, точнее, 10 центов - именно столько стоит ксерокопирование одной страницы в архиве Гуверовского института.

Надо также иметь в виду, что сведения Погребецкого, бывшего управляющего финансами Иркутского Политцентра, пришедшего к власти в результате падения правительства Колчака, относятся к концу 1919 - началу 1920 года и было бы по меньшей мере наивным предполагать, что деньги, находившиеся в тот момент на счетах российских финансовых агентов заграницей, сохранились на них не только до наших дней, но и до 1924 года, когда была опубликована монография Погребецкого. Ведь после этого вооруженная борьба белых продолжалась еще год на Юге России, сначала под руководством А.И. Деникина, правопреемника Колчака, а затем П.Н. Врангеля; врангелевская армия была эвакуирована из Крыма и размещена в Болгарии и Сербии, что требовало немалых денег. На какие-то средства существовали русские дипломатические представительства за рубежом, оказывалась помощь беженцам, велась политическая работа и т.д.

Впрочем, Сироткин имеет весьма слабое (а временами никакого) понятие об истории первой мировой и Гражданской войн, также как и об истории русской эмиграции, в отрыве от которых, конечно, нельзя рассматривать и вопрос о судьбе колчаковского золота и денежных средств, находившихся в распоряжении представителей антибольшевистских правительств, а позднее - дипломатов, сохранявших свой статус вплоть до признания СССР странами их пребывания, и некоторых финансовых агентов.

Приведу лишь некоторые примеры удивительной, скажем так, неосведомленности профессора Дипломатической академии в предмете, о котором он взялся писать.

На с. 134-135 своего труда он рассуждает о секретном финансовом "пакте" между Россией и Англией. "Пакт", полагает профессор, был настолько секретен, его так упрятали, что и найти было невозможно, и известен он только в изложении В. Новицкого, который, как пишет исследователь, будучи товарищем (заместителем) министра финансов, то ли сам принимал участие в переговорах, то ли хорошо его изучил. Одно соглашение, утверждает Сироткин, было подписано в декабре 1915 года, другое - в феврале 1917-го. Тоже мне, бином Ньютона, сказал бы булгаковский кот в этой ситуации. Чтобы отыскать текст этого сверхсекретного "пакта", надо открыть один из томов документальной публикации "Международные отношения в эпоху империализма", серия 3, том 8 (М.-Л., 1935) о существовании которой обязан знать историк дипломатии, где на страницах 408-410 и 418-420 опубликовано финансовое соглашение от 30 сентября (н. ст.) 1915 года, заключенное министрами финансов России и Англии П.Л. Барком и Р. Маккенна. Второе же соглашение было подписано 27 октября (н. ст.) 1916 года министром иностранным дел Великобритании лордом Э. Греем и российским послом в Лондоне А.К. Бенкендорфом. Его текст, также как и обстоятельства заключения соглашения, подробно изложены в книге Сидорова (с. 342-378) 40 лет тому назад. Сколько "золотых" головоломок удалось бы разрешить профессору Сироткину, читай он книжки по специальности!

Тогда бы удалось ему избежать и такого рода "открытий", как на с. 154 "Золота и недвижимости", на которой он "поправляет" коллег: "Очень распространенная ошибка в литературе о гражданской войне в Сибири: Колчак якобы передал полномочия Верховного правителя России А.И. Деникину. На самом же деле - атаману Г.М. Семенову". На самом деле Колчак передал полномочия Верховного правителя, конечно же, Деникину, а Семенову - командование войсками в Восточной Сибири. Интересно здесь не столько то, что профессор в очередной раз делает школярскую ошибку, а в том, почему он ее делает. По-видимому, свои познания об эпохе он черпает преимущественно из тех текстов, которые в данный момент оказались под рукой. А под рукой оказались бумаги дальневосточных аферистов, вроде Моравского, старавшихся отсудить кое-какие деньги, находившиеся на счетах российского военного агента в Японии генерала М.П. Подтягина и агента Министерства торговли и промышленности К.К. Миллера. Для придания легитимности своим притязаниям они стремились доказать японским судебным властям, что правопреемником Колчака является Семенов (следовательно, и колчаковские деньги принадлежат ему), а поскольку 7 февраля 1922 года Семенов передал свои "верховные полномочия" марионеточному Совету уполномоченных организаций автономной Сибири, то, соответственно, представители этого виртуального правительства могут претендовать на колчаковское "наследство". Японский суд, похоже, не признал права Семенова, а затем и Моравского с компанией на колчаковские деньги, и не счел их преемниками адмирала. Зато Сироткин - с легкостью. А заодно и "ошибающихся" вот уже 80 лет коллег поправил.

"Открытие" о том, кому передал полномочия Колчак, далеко не единственное в книге. На с.159 проф. Сироткин сообщает, что министр иностранных дел России С.Д. Сазонов в ноябре 1916 г., "в разгар первой мировой войны был грубо отстранен Николаем II со своего поста за отказ санкционировать секретные переговоры "распутинского клана" (премьер Б.В. Штюрмер, банкир Д.Л. Рубинштейн и др.) в Швеции о сепаратном мире с Германией". Вообще-то в ноябре 1916 года в отставку был уволен как раз Штюрмер, а Сазонов уж никак не мог ни санкционировать переговоры о сепаратном мире, ни отказаться это сделать, во-первых, потому, что император их не собирался вести, во-вторых, с июля 1916 года Сазонов уже не был министром иностранных дел, а был им по совместительству глава правительства - тот же Штюрмер.

Вообще, с историей дипломатии, во всяком случае начала ХХ века, у профессора Дипломатической академии отношения очень сложные. Так, на с. 157 его книги можно узнать, что Временное правительство сменило "всю верхушку дипкорпуса в Японии: посла П.П. (так!) Крупенского заменил российский поверенный в делах Дмитрий Абрикосов". На самом деле посол Василий Николаевич Крупенский оставался на своем посту до 1921 года, когда решил уйти в отставку. Абрикосову, российскому поверенному в делах, оставшемуся старшим дипломатическим представителем антибольшевистской России в Токио, послом стать так и не пришлось.

Вообще, с именами-отчествами, должностями, не говоря уже о денежных суммах, Сироткин особенно не церемонится. Так, агента Министерства торговли и промышленности в Японии, одного из главных распорядителей российских денег за рубежом, Карла Карловича Миллера, он "перекрестил" в Константина Константиновича (с.158). В данном случае имя-отчество Миллера имеет немалое значение, ибо он был родным братом генерала Евгения Карловича Миллера, заведовавшим позднее финансами Врангеля и возглавлявшего с 1930 по 1937 год Русский общевоинский союз. "Японский" брат оказывал ему кое-какое содействие и из их переписки можно многое уяснить в судьбе российских государственных средств, оказавшихся заграницей.

Непростые отношения у автора "Золота и недвижимости" и с логикой. Вот как он объясняет распоряжение колчаковского минфина о переводе государственных средств заграницей на личные счета финансовых агентов: "...в Версале бывшие союзники России согласились временно признать прежний статус всех российских загранпредставителей... И к 1919 г. сложилась парадоксальная ситуация - в Москве сидели большевики, а за рубежом - белые послы с огромными деньгами. Для Ленина и Троцкого.. дело осложнялось тем, что в ноябре 1919 г., узнав об этом "временном" решении Антанты в Версале, Верховный правитель России адмирал А.В. Колчак разослал циркуляр по всем российским загранпредставительствам с требованием срочно перевести валюту с казенных на личные счета: вдруг Антанта передумает и дипломатически признает Советскую Россию!

Как в воду глядел адмирал! С 1924 г. началась "полоса дипломатического признания" СССР Западом и Востоком..." (с.159).

Кроме очевидных нелепостей - признавать или не признавать дипломатический статус российских представителей после Октября 1917 года решала каждая страна в отдельности, и, разумеется, не через два года, какова логика! Если страны Запада признают представителей антибольшевистской России, то, того и гляди, поступят точно наоборот. Более простое - и верное - объяснение происшедшему, а именно, что в конце 1919 года колчаковские войска терпели жестокие поражения и отступали под натиском Красной армии; пора было подумать о сохранении средств для продолжения антибольшевистской борьбы в других регионах, автору почему-то в голову не пришло.

Поведав о переводе казенных денег на личные счета агентов, Сироткин не преминул обвинить двоих из них в казнокрадстве: "Конечно, не все представители России оказались бессребрениками и избежали искушения поживиться в личных интересах такими гигантскими суммами бывших казенных денег. Не мучились угрызениями совести финансовый агент в Париже уже известный нам Артур Рафалович, наложивший руку сразу на 1439 тыс. зол. фр., и финансовый уполномоченный барона Врангеля в Лондоне профессор Бернатский (607 тыс. ф. ст.)...." (с. 159-160)

Почему Сироткину так не глянулся "профессор Бернатский", он не объясняет. Ясно здесь только одно - то, что это не кто иной, как бывший министр финансов Временного правительства, а затем, соответственно, правительств Деникина и Врангеля профессор Михаил Владимирович Бернацкий, автор "Золота и недвижимости" не ведает. Куда пошли средства, переведенные на счет Бернацкого, выяснить несложно - он оставался заведующим врангелевскими финансами до момента эвакуации Русской армии из Крыма. И никому не приходило в голову упрекнуть его в казнокрадстве - см., например, "Записки" самого Врангеля.

Зато мотивы обвинения Сироткиным Рафаловича, заодно узнав и о причинах признания Францией СССР (в трактовке Сироткина) можно понять, ознакомившись со следующим фрагментом на с. 33-34 "Золота и недвижимости". Франция признала СССР "ибо орган французской секции Коммунистического Интернационала газета "Юманите" получила из Москвы... досье (на французских политиков, подкупленных Россией с 1880 г. - О.Б.) и в ноябре-декабре 1923 г. начала публикацию серии разоблачительных статей, дозируя информацию и пока не называя все имена. Впрочем, одно - главное - было названо: Артур Абрамович Рафалович, из крещеных петербургских евреев, финансовый агент Минфина царского и Временного правительств России, живет в фешенебельном квартале на авеню маршала Фоша, 19, в двух шагах от Триумфальной арки...

Его секретный счет, писала "Юманите", открыт в "Париба" и в "Банк де Пари", счет в "Алжирском кредите" - на имя несуществующего месье Ленуара. /.../

/.../

Для Рафаловича все эти разоблачения в советской и французской прессе оказались пустым звуком: ведь с ноября 1919 г.... он стал единоличным распорядителем царских авуаров на сумму в 21 млн. 439 тыс. зол. фр., не считая собственных закрытых счетов."

Рафалович мог не реагировать на разоблачения коммунистической печати по многим причинам, но он не реагировал по наиболее уважительной - старейший российский финансовый агент умер 23 декабря 1921 года. "В лице покойного русское финансовое ведомство потеряло одного из своих наиболее полезных и культурных работников", - говорилось о нем в некрологе, опубликованном в эмигрантском журнале "Русский экономист". В некрологе напоминалось, что Рафалович стоял во главе агентства русского Министерства финансов в Париже в "наиболее блестящую" для русских финансов эпоху и был близким сотрудником всех русских министров финансов, начиная с И.А. Вышнеградского - гр. С.Ю. Витте, гр. В.Н. Коковцова, П.Л. Барка. Зачем Сироткину потребовалось "плюнуть" на его могилу - Бог весть.

Кстати, весьма интересна фраза автора о послах, которые "сидели за границей с огромными деньгами". Наверное, многие из них, услышав такое, перевернулись бы в гробу! Хотя кое-какие деньги в распоряжении послов все-таки были. Тем интереснее узнать, что рассказывает о представителях уже несуществующих правительств автор. А вот, например, что: "В 1920 г. царские послы организовались под председательством Г.П.Бахметьева, в прошлом крупного русского инженера, несколько лет до 1917 года стажировавшегося в США, в Союз послов, который начал координировать из Вашингтона через Париж, Лондон и Токио всю финансовую помощь эмиграции" (с. 160).

Здесь что ни слово - то перл. Георгий Петрович Бахметьев действительно был послом царской России в США, но до весны 1917 года, и уж никогда не был инженером. Что же касается сменившего его инженера Бориса Александровича Бахметева, то он, конечно, царским послом не был, будучи назначенным на свой пост Временным правительством; не был он и председателем Союза послов хотя бы потому, что такого никогда не существовало; органом, координирующим деятельность русских дипломатов заграницей, стал образованный в 1921 году Совет (Совещание) послов, председателем которого стал посол в Италии, старейшина русского дипломатического корпуса М.Н. Гирс. Финансовую помощь эмиграции координировал образованный при Совете послов Финансовый совет, местопребыванием которого был Париж, а вовсе не Вашингтон. Но, похоже, о существовании этого органа, реально распоряжавшегося русскими деньгами (в том числе "золотого" происхождения) заграницей автор "Золота..." не подозревает. Как, впрочем, и о многом другом.

Например, о том, что казначейские обязательства, это, скажем так, долговые расписки этого самого казначейства, и возвращаются хозяину в обмен на уплату долга. Знал бы об этом автор, возможно, и не предъявлял бы Японии претензии на 70 млн. золотых иен - столько, по его мнению, должна Страна восходящего солнца России за ценные бумаги (с. 329) в соответствии с Русско-японской финансовой конвенцией от 4 сентября 1916 г. Все обстояло с точностью до наоборот: японские банки выделили России заем на 70 млн. иен в обмен на казначейские обязательства сроком на один год из 6% годовых. Обязательства были погашены Россией в срок, год спустя, за счет нового займа в Японии, на этот раз на 105 млн. иен. В обмен на госбумаги, которые после октября 1917 года превратились в труху, Россия получала в Японии живые деньги, на которые закупала оружие и другие товары, в основном военного назначения. Всего за годы войны русские закупки в Японии за счет английских (12 млн. ф.ст.) и японских кредитов достигли 400 млн. иен. Долг России Японии, конечно, несопоставим с ее долгами Англии и Франции, но все же достиг к октябрю 1917 года в общей сложности 147 млн. долларов (Сидоров, с. 404-406, 502-505). Если большевики "простили" кредиторам России долги царского и Временного правительства, то ноу-хау профессора Сироткина, похоже, заключается в том, чтобы заставить самого кредитора оплатить займы должника!

Японии вообще от Сироткина достается гораздо больше "тумаков", чем какому бы то ни было другому кредитору России. Вслед за автором статьи в "Независимой газете" политологом Е. Кирсановым, "открывшим", что Япония в годы первой мировой войны занималась пиратством по отношению к своим союзникам, Сироткин, ничтоже сумняшеся, заявляет, что Япония в марте 1917 года просто украла очередную порцию российского залогового золота (на 20 млн. ф. ст.), переправлявшегося на японских судах в Канаду. Представляете картинку: одна воюющая держава отправляет другой (Англии) золото, а их общий союзник просто его крадет, объявляя военным трофеем (с. 329-330). И - ничего, никакой реакции. Не правда ли, в эту историю трудно поверить? И в самом деле, если бы автор иногда кроме газет почитывал хотя бы исторические журналы, то мог бы выяснить, что золото на 4 млн. ф. ст. было разгружено в Осаке по распоряжению английского правительства (телеграмма посла в Японии В.Н. Крупенского на имя директора Кредитной канцелярии от 4/17 апреля 1917), а остальная его часть, на 16 млн. ф. ст., благополучно достигла берегов Америки (телеграмма финансового агента в США С.А. Угета от 4/17 мая 1917); приемка золота в Оттаве была закончена к 19 июля/1 августа 1917 года (Исторический архив. 1994. #1. С.127).

Можно было бы и дальше перечислять многочисленные ошибки и нелепости, которыми изобилует книга Сироткина. Но это бы значило комментировать едва ли не каждую страницу.

Впрочем, я все время пишу о книге Сироткина как о научной монографии (внешне она действительно имеет такие признаки - научный аппарат и т.п.). на самом же деле у книги, несомненно, другой жанр, а именно - рекламное объявление. Значительная часть книги посвящена жалобам на нехороших чиновников, которые не дают ходу инициативам профессора Сироткина, например, "трансформации гигантской проблемы возвращения 100 млрд. долл. (золото) и 300 млрд. долл. (недвижимость) из общественной в государственную" (с. 12, выделено автором). Что это значило бы на практике, Сироткин вполне доступно объясняет - создание Российского агентства по защите имущественных интересов РФ за рубежом. Неплохо, наверное, можно было бы просуществовать при подобной конторе.

Сироткин умудрился поучаствовать и в совещании у заместителя правительства РФ О.Д. Давыдова (18 января 1995 г.), см. Протокол на с. 401-402, и в совещании руководителей министерств и ведомств по проблеме активов Российской империи и Временного правительства России за рубежом (22 марта 1999 г.) под председательством заместителя секретаря Совбеза А.М. Московского, и чуть было не попал на "Олимп" - последнее совещание среди прочего рекомендовало ввести его в состав Межведомственной комиссии по обеспечению эффективного использования собственности Российской Федерации, находящейся за рубежом, и защите имущественных интересов Российской Федерации (с. 413), да вот на этапе "согласования" кандидатуры Сироткина ее "зарубил" начальник экономического управления Администрации Президента А.Данилов-Данильян (там же).

Все это перепечатывается и предъявляется "городу и миру". Самое забавное, что во всех протоколах, докладных и т.п. документах, отражающих попытки проф. Сироткина пробиться в состав каких-нибудь государственных органов (конечно, с единственной целью вести более эффективную борьбу за возвращение нашего национального достояния, зачем же еще?), фигурируют некие "документы профессора Сироткина". Интересно, что же имеется в виду? Неужели ксерокопия "справки" Моравского, переданная ему аспиранткой Долженковой?

Ведь в архивах профессор не работал. Один раз чуть было не попал в архив Гуверовского института при Стэнфордском университете: бывший соотечественник, старший научный сотрудник Гуверовского института Михаил Бернштам, как пишет Сироткин, "даже предложил мне поработать в архиве института, написал начальству письмо-рекомендацию (последствий не имело)" (с. 270). Похоже, однако, что неутомимый исследователь до архива просто не дошел; ведь для того, чтобы там поработать, не нужны ни рекомендации, ни разрешение начальства: по правилам архива он открыт для публики, невзирая на гражданство и род занятий. Надо лишь иметь при себе для первого раза любой документ с фотографией, например, наиболее распространенный в США - водительские права. Ксерокс стоит прямо в читальном зале - копируй, сколько сил хватит (единственное ограничение - не более 100 листов из каждой коллекции).

Впрочем, на странице 298 Сироткин, позабыв, что "поработать" ему в архиве Гуверовского института не удалось, пишет, что той же осенью 1991 года, когда, если верить тому, что он пишет на с. 270, институтское начальство его в архив не пустило, сообщает, что поработал-таки в фондах Моравского, Абрикосова и других. Но, наверно, профессор опять что-то перепутал - ведь фонда Абрикосова в Гуверовском архиве нет и никогда не было. Да и ксерокопию "справки" Моравского, доберись Сироткин до архива, можно было бы сделать самому, а не пользоваться любезностью аспирантки Долженковой.

Возможно, самое забавное в этой вполне хлестаковской истории - серьезность, с которой идеи Сироткина воспринимают в "коридорах власти", и легкость, с которой "покупаются" на его незамысловатые рекламные трюки. Так, Сироткин пишет, что "всемирно известная розыскная британская фирма "Пинкертон" официально предложила заняться возвращением "царского" золота" (с. 10) и для убедительности даже воспроизводит факсимиле письма директора службы консалтинга и расследования фирмы Николаса Берча от 26 февраля 1993 г. (иллюстрации).

И вот уже в докладной записке заместителя секретаря Совета безопасности по вопросам экономической безопасности А.М. Московского, датированную февралем 1999 г., на имя тогдашнего председателя Совбеза Н.Н. Бордюжи по вопросу о возвращении и оформлении прав собственности на недвижимое имущество и драгоценные металлы, принадлежавшие ранее Российской империи, царской семье (кстати, а имущество царской семьи здесь причем? Ведь у семьи последнего царя вроде бы есть родственники, которые могут претендовать на ее наследство, если оно, конечно, обнаружится, с большим основанием, чем российское государство) и Временному правительству содержится ссылка на мнение некоторых российских и иностранных специалистов (британской фирмы "Пинкертон"), которые якобы считают, что Россия могла бы претендовать на возвращение 3600 тонн "царского" золота и других драгоценных металлов на сумму примерно 100 млрд. долларов (Записка опубликована в "Золоте и недвижимости", с. 408-411).

Какой российский "специалист" полагает, что нас ждут 100 млрд. долларов - понятно. Относительно же фирмы Пинкертон - то вот что сказано в письме ее директора, адресованном профессору Сироткину, председателю Международного экспертного совета, Белый дом, Москва: "Я пишу относительно нашей недавней встречи, посвященной проблеме российского золота и других ценностей заграницей... Согласно моему пониманию, российское правительство придает большое значение выяснению местонахождения и в конечном счете возвращению этих ценностей... разумеется, агентство Пинкертон сочло бы за честь предложить свои услуги российскому правительству в деле возвращения этих ценностей... Вслед за нашей встречей и интересом, проявленным вами к деятельности агентства Пинкертон, я предлагаю, чтобы была организована предварительная встреча между представителем агентства Пинкертон и представителями российского правительства, уполномоченными принимать решения, для того чтобы обсудить возможность найма агентства Пинкертон российским правительством для содействия в возвращении российских ценностей заграницей" (см. факсимиле, "Золото и недвижимость", иллюстрации).

Сам Остап Ибрагимович позавидовал бы! Настоящее письмо настоящего директора знаменитого детективного агентства! Правда, его суть всего лишь в том, что агентство не прочь получить заказ от российского правительства, о возможном интересе которого к услугам фирмы Пинкертон сообщил Николасу Берчу профессор Сироткин, которому писать надо по адресу: Белый дом, Москва!

Знал бы англичанин, какое употребление сделает из его осторожного послания профессор Дипломатической академии, то ли толком не знающий английского языка, то ли, скорее всего, рассчитывавший, что большинство соотечественников по-басурмански не разумеет. Сработало, и еще как! Вот и зам. секретаря Совбеза проглотил наживку. Еще бы! Ведь речь идет о возвращении стране ценностей на 100 млрд. долларов да еще и недвижимости на 300 млрд.! Профессор, похоже, признает только круглые цифры.

В общем, рекламная акция удалась блестяще, что привело, в частности, ко второму изданию "Золота и недвижимости" и одновременно - к публикации того же текста под названием "Зарубежное золото России". "Эта книга могла бы стать обыкновенным детективом о погоне за "золотым тельцом", - пишет Сироткин в предисловии к "Зарубежному золоту...". Если бы это было так - не было бы к автору и никаких претензий. Жить-то всем надо, почему бы и не написать детектив на историческом материале?

Если же относиться к писаниям Сироткина всерьез, то они свидетельствуют лишь о профессиональной, мягко говоря, некомпетентности доктора исторических наук и о воспаленном состоянии умов некоторой части нашего общества, с энтузиазмом воспринявшей этот "золотой бред".

Совсем забыл упомянуть о весьма важных отличиях "Золота и недвижимости" и "Зарубежного золота". На тыльной стороне переплета первой книги помещена фотография автора в цивильном и сообщается, что он является ассоциированным (?) профессором Парижского, Кембриджского и Принстонского университетов ("С Пушкиным на дружеской ноге..."), зато на переплете другой... наставник российских дипломатов сфотографирован в каске, бронежилете и с автоматом Калашникова наперевес. Подпись соответствует: "Автор книги на защите российских богатств за рубежом". Трепещи, Европа! Сироткин идет!

* их тексты, не считая предисловия и некоторой части Приложений, идентичны; для удобства мы будем ссылаться на "Золото и недвижимость..."