Глеб Шульпяков МЯГКАЯ среднеазиатская деспотия. От избытка местного триколора рябит в глазах. На фонарях - слова президента о величии нации. Угрюмые менты (все - с золотыми зубами) пристально смотрят в глаза, но не задерживают. Бесконечные проверки на дорогах. В местных газетах только хорошие новости. По первому каналу - народные песни, по второму - эстрада с девушками (пупок обнажать запрещается), по кабелю - Россия, но с помехами. Тотальная цензура на радио, ТВ и в прессе. Слово "свобода" произносится в кавычках. Старый город - на грани исчезновения и скоро окончательно накроется медным тазом голубых куполов имперской застройки.
За незаконное обналичивание валюты - секир башка. За кражу автомобиля - секир башка. За торговлю анашой - секир башка.
Зато.
Проезд на такси по городу - полдоллара.
Чашка плова - четверть доллара.
Проститутка - 8-10 долларов (Ташкент), 3-5 (Самарканд).
И вечный привкус дыма от вечного же шашлыка.
Альтернативная жизнь продвинутой молодежи: ночные посиделки под ночным небом где-нибудь на Себзаре, разговоры ни о чем, потому что - не о чем, музыка - арт-рок шестидесятых и старый "Аквариум". В общем, постоянно кажется, что очутился в начале восьмидесятых, поэтому фраза "давай быстрей, времени мало" звучит как-то глупо: единственный ритм времени здесь - это переливание зеленого чая из пиалы в чайник (лай, май, чай), и все.
За последние десять лет в Ташкенте не случилось ни одного сколько-нибудь значимого литературного события, поэтому Фестиваль русской поэзии наделал здесь много шума - хотя по московским меркам событие это было бы вполне камерным. Но Ташкент не Москва, так что три дня в тупике Льва Толстого, где расположен Музей Есенина, стоят здесь многих межпланетных турниров.
Фестиваль был приурочен к выходу альманаха "Малый шелковый путь", о котором мы уже писали, и был построен, в сущности, вокруг так называемой "Ташкентской школы поэзии". То есть вокруг трех ее представителей: Санджара Янышева, Вадима Муратханова и Евгения Абдуллаева (Сухбат Афлатуни), эту самую школу самовольно утвердивших пару лет назад. Тем паче что фестиваль игнорировали представители конкурирующей организации "Ферганская школа", поэт старшего поколения Николай Красильников, когда-то похеривший западническую "Звезду Востока", а в связи с ужесточением визового режима накануне праздника независимости к событию не поспели участники из Киргизии.
Примерно 30% из прочитанного на фестивале оказалось вполне конкурентоспособной поэтической продукцией: это Влад Соколовский с каракалпакскими мизантропиями, похабник и пересмешник Рифат Гумеров, Сабит Мадалиев и его рубаи, а также помянутая уже ташкентская троица и замечательные стихи Михаила Книжника, заочно оглашенные на фестивале.
В остатке был претенциозный трэш из школьных тетрадок - затрапезные гении с авоськами, романтические девицы с ударением на "о" в слове "звонят" и наливные юноши из местных студий. Но, как я уже говорил, смысл действия заключался именно в свободном действии, а не в качестве продукта. Тем паче - в Ташкенте, где безбедно существует только одна литература: та, что обслуживает три цвета государственного флага.
Что касается "Ташкентской школы" (апофеозом которой стал фестиваль), то придется признать: это и есть лучшее, что "производится" в Узбекистане, а "продается" на общем рынке русской поэзии (см. новые стихи "ташкентцев" в третьем номере журнала "Арион").
А на второй полосе нашего издания вы сможете прочитать рецензию на сборник "Поэзия и Фергана", где представлены стихи и проза "ферганской школы": Шамшада Абдуллаева и его разноименных клонов.
Автор рецензии придерживается своего мнения, я же добавлю, что, собственно, именно тут и находятся два полюса поэзии, которая жива Узбекистаном (хотя большая часть ее представителей давно обитает в других частях света).
С одной стороны - бесконечный бессмысленный "Анабасис", который выглядит просроченным переводом "с американского", с другой - вот эти вот "умные столбики".
Да, классицистические формы.
Да, ностальгия по городу, которого нет.
Да, арык-урюк-айван-майдан плюс детские паутинки и запах навоза.
Но это - подлиннее, адекватнее и (главное) честнее, чем китайская лапша ферганских верлибров. По отношению к городу и ко времени, благодаря которым все они состоялись, - по крайней мере.
Ташкент-Москва
